Пока заходили остальные зрители, я загуглила с телефона имя Зеро, и Википедия сообщила, что Зеро – современный иллюзионист, выступает в Европе. Часто показывает магию прохожим на улице, хотя некоторые подозревают, что его магия – умело сделанные спецэффекты, а «случайные прохожие» – всего-навсего актеры. Никогда не дает интервью. Никто не знает его настоящего имени. Остальные результаты поиска были с громкими заголовками, но размещены на порталах небольших городов Италии, Франции, Англии и в безымянных блогах: «Магия или иллюзия? Зеро представляет новый номер с левитацией», «Зеро даст благотворительное представление в Тулоне», «Зеро прогулялся по потолку Музея истории», «Женщина исчезает на глазах у зрителей». Судя по всему, Зеро был обычным фокусником – я вздохнула, думая, что мы проведем пару скучных часов, глядя, как распиливают женщин.
В разделе «картинки» было много фотографий, я пролистала ленту. На папу он был совсем не похож, но чувство, которое я не могла определить, не отпускало меня.
– Повезло нам с бесплатным шоу, да? – Ваня разглядывал толпу, которая прибывала, как морская вода во время прилива, и заставляла нас троих придвигаться ближе друг к другу.
Наконец театр переполнился настолько, что вход попросту закрыли. Те, кому повезло попасть внутрь, тесно расселись на сидениях и ступеньках. Нас с обеих сторон подпирали два энергичных итальянских семейства, по виду – обитатели Ортиджии: бабушки в черном и куча детей, от младенцев до совершеннолетних. Зрители шумели, фотографировались, бегали в туалет и за водой. Так прошло не меньше получаса, мы уже думали уйти, потому что соседи почти сидели у нас на коленях, а представление никак не начиналось.
Но тут погасли три сетки прожекторов, бивших на сцену, и наступила настоящая южная темнота – хоть глаз выколи. Оказалось, что уличные фонари вблизи театра тоже не горели, видимо, для усиления эффекта. На горизонте поднимался в небо отсвет от множества городских огней.
Зрители заволновались.
– Cosa è succeso?
– Perche la luce sispegne?
– Giovanni dove sei?[15]
– Что они говорят? – спросила Настя.
– Волнуются, куда делся свет и куда исчез Джованни, – ответила я.
– Какой Джованни? – не поняла она.
Я собралась ответить, но в ту же секунду зажегся мощный прожектор, очертил на сцене яркий круг и осветил стоявшего в нем мужчину. Зеро стоял без улыбки, скрестив руки на груди, и смотрел в одну точку. В джинсах, толстовке, капюшон накинут.
– И это иллюзионист? – недоуменно спросила Настя, хмурясь.
– А каким он должен быть? – поинтересовался Ваня.
– Ну там в костюме или в плаще, а этот обычный какой-то, – ответила она.
– Это же современный иллюзионист, – заметил брат.
Пока они говорили, зрители заволновались, зашумели, потом, нарастая, как шум моря в шторм, снизу поднялись аплодисменты, захватили верхние ряды. И вот мы уже хлопали в ладоши, а наши соседи преждевременно выкрикивали: «Bravo!»
Зеро по-прежнему не двигался, а когда аплодисменты чуть стихли и его осветили вспышки фотокамер, будто вышел из оцепенения. Он поднял руку и сделал энергичный пасс ладонью, и в зале с тысячей итальянцев наступила тишина. Все одновременно перестали аплодировать, говорить и даже дышать. Потом он сделал такой же пасс другой рукой, и на открытый театр опустилась тишина – исчез шум трассы и далекие автомобильные гудки, музыка из соседнего луна-парка. Стоявший над городом отсвет тоже исчез. Не успела я сообразить, почему так произошло, как Зеро раскинул руки и взлетел над сценой. Зрители по-прежнему молчали, а Зеро плавно пролетел через сцену, остановился над средними рядами так, что мы увидели потертые подошвы его кроссовок. Он немного покачивался вверх-вниз, а зрители, вскакивая с мест, смотрели, что над ним, – ведь должны же были крепиться где-то тросы, на которых он летает. Но над Зеро было только черное небо с крапинами звезд.
Тем временем Зеро пролетел обратно к сцене. На нее вышли четыре человека в масках, и он плавно опустился между ними. Мы бешено зааплодировали. Зеро улыбнулся.
Через минуту помощники в масках выкатили на сцену большой серебристый куб на невысокой подставке. Зеро обошел его, приподнял крышку, помощники наклонили куб, чтобы все убедились, что он пуст. Потом он оглянулся на зал, осмотрел ряды, подошел к краю сцены. Двигался он как-то плавно, по-змеиному, и, хотя он смотрел не на меня и был довольно далеко, я тем не менее чувствовала тяжесть его взгляда. И мне снова показался знакомым этот взгляд и то, как иллюзионист поворачивал голову и запрыгивал на ступеньку выше. Зеро поднимался, рассматривая зрителей, пока не остановился на средних рядах. Он протянул руку сидящей с краю девушке, она протянула свою в ответ, и они спустились вниз, к кубу.
– Она с ними работает, – уверенно сказал Ваня, нарушив магию тишины.
– Да смолкни ты, зануда, – прошипела Настя.
Ваня в ответ только хмыкнул. Все сидели как загипнотизированные. Даже дети смотрели, как Зеро что-то шепчет на ухо девушке, она кивает и люди в масках помогают ей забраться в куб и закрывают его крышкой.
Как только крышка закрылась, помощник передал Зеро бутылку с прозрачной жидкостью и маленькую вещь, оказавшуюся коробком спичек. Зеро поднял руки и показал зрителям и то и другое. Потом открутил крышку, полил жидкостью куб, чиркнул спичкой и поджег его. Зрители онемели. Мы с близнецами ошарашенно переглянулись. Куб быстро сгорел, и вот остались только слабо мерцающие угольки. Зеро взял у ассистента сверток и развернул его – это оказался большой кусок черной материи. Широко взмахнув им, он накрыл подставку и то, что осталось от куба, отступил на несколько шагов, посмотрел на зал и потряс руками с растопыренными пальцами в сторону куба. Комичный жест и нарочито вытаращенные глаза иллюзиониста сняли напряжение зала, зрители засмеялись, зашептали и снова начали фотографировать и снимать видео. Зеро двумя пальцами взялся за середину ткани. Он медленно тянул за нее, пока не поднял на уровень своего роста. Потом он одним движением отбросил ткань в сторону, и под ней – прямо на том месте, где еще теплились угольки, – обнаружилась девушка.
Прижав руки к лицу, она воскликнула:
– Oh dio! Questo è impossibile![16]
Зеро взял ее за руку и указал в сторону ее места. Пока она поднималась, зрители старались дотронуться до нее, убедиться, что она настоящая. Когда она поднялась выше, я заметила, что ее белые босоножки испачканы золой. Наконец она села на свое место.
– Близнецы, – сказал Ваня. Настя цокнула и закатила глаза.
Под непрекращающиеся «импоссибиле» помощники убрали со сцены куб, и Зеро остался на сцене один.
– Snow! Let it snow![17] – крикнул Зеро, подняв голову в небо.
Не успели мы ничего сообразить, как прямо из горячей небесной темноты на нас стали падать огромные снежные хлопья. Я смотрела, как они падают все ниже и ниже, и вот уже зрители на первом ряду ловят снежинки ртом, некоторые протирают объективы камер.
– Stooooop! – неожиданно закричал Зеро, и снежинки стали падать медленнее, пока не остановились совсем. Некоторые были прямо у меня перед глазами, они зависли в воздухе и начали таять, как тают снежинки на ладони: сначала исчезли хрусталики по краям, потом растворились те, что в центре. Получившиеся капли воды разом рухнули на театр, каскадом покрывая ряд за рядом. Зеро вытер влагу с лица. Зрители заревели от счастья. Зеро поклонился.
– Как он это сделал? – прошептал Ваня себе под нос.
Пока зрители вытирались и протирали залитые водой телефоны, шла подготовка к следующему номеру – помощники поправляли что-то на сцене, подавали друг другу непонятные знаки.
Наконец они ушли. Зеро смотрел в зал с хитрой улыбкой. Ничего не происходило, и люди, припеченные ожиданием, вскакивали со своих мест, кто-то прижимал руки к груди, кто-то требовал продолжения. Зеро жестом заставил зал замолчать, и тут же занавес позади него поднялся, и мы увидели, как помощники выводят на сцену слона. За каркасом, на который крепился занавес, была видна ограда театра, свет прожекторов выхватывал ее и деревья за ней. Слона заводили через арку каркаса.
– Что они будут с ним делать?
– Права слона не нарушат, не бойся, – отозвался Ваня, и мы стукнули его с обеих сторон.
Слон стоял в центре сцены. Он нервничал, переступал с ноги на ногу и затрубил. Зеро погладил его по хоботу, и слон мгновенно успокоился, замер – всех одинаково зачаровывал гипнотический взгляд иллюзиониста. Зеро отступил от слона на несколько шагов, поднял руку (зал задержал дыхание) и резко ее опустил. Нас ослепила вспышка, а через секунду мы увидели, что от слона на сцене осталась лишь цветастая попона. Зрители вскакивали с мест, некоторые побежали за сцену и метались у ограды, оглядываясь, но слона там не было. Пошумев, зал зверски зааплодировал, а Зеро скромно поклонился.
Зеро подождал, пока все вернутся на свои места, но зрители продолжали изумленно восклицать и приподниматься. Снова засверкали вспышки фотокамер. Иллюзионист поднял голову к небу. Все подняли головы вслед за ним, и уже только по тому, как он смотрел в звездное небо, как поднял руку и показал пальцем вверх, мы разом поняли, что сейчас будет что-то потрясающее. Напряженно вглядываясь в темноту, я снова услышала, как вдалеке трубит слон, и, продолжая ждать, что принесет вечернее небо, мельком подумала, что все же его увели, спрятали от зрителей. Тем временем слон трубил все громче и ближе, и наконец прожекторы высветили гигантские слоновьи ноги, а затем и всего слона. Он висел в воздухе, покачиваясь, как до него Зеро, прямо над средними рядами. Его обшарпанные морщинистые ступни угрожающе нависали прямо над головами зрителей. Когда прошло первое изумление, зрители бросились оттуда врассыпную по головам соседей. Через несколько секунд под слоном никого не было, но слон, повисев немного, проплыл к сцене и плавно на нее опустился. Зеро поцеловал его в хобот, а зал взревел. Нет, никто не аплодировал. Все кричали, стучали ногами, прижимали руки ко рту и щекам. Зеро раскланивался, а мы с Настей, совсем как итальянцы, изумленно кричали и изо всех сил хлопали в ладоши. Только сидевший между нами Ваня дождался, когда все немного стихнут, и, приподняв бровь, убежденно сказал: