– С ума сошла? Оставь их здесь! – крикнула я, перекидывая ноги наружу. Собравшись с духом, прыгнула, мысленно благодаря японца, выбравшего старый невысокий домик. Ваня подхватил меня на земле, на самом деле мягкой. В окне показалась рука Насти с переноской.
– Оставь их там!!! – зло заорал Ваня. Но переноска уже летела вниз, мы в четыре руки подхватили ее у самой земли. Следом за ней приземлилась Настя, выхватила у нас клетку.
В квартире раздался топот – полицейские поднимались по лестнице. Мы неслись через пятачок, оказавшийся расчерченным грядками огородом. Старались бежать по дорожкам, но все равно наступали на петрушку и помидоры. Выскочили через деревянную калитку на освещенную улицу. Я оглянулась: две темные фигуры высунулись из окна и смотрели нам вслед. Это были не полицейские.
Мы бежали минут пять. Остановились, тяжело дыша, под фикусом.
– Надо отнести мышей в полицию, – сказал Ваня.
– Те люди в квартире – они не полицейские, – ответила я, задыхаясь.
– Какая разница, кто те люди? Отнесем – и все.
– Не нужны они полиции, как ты не поймешь. Если это был нормальный ученый и проводил законные опыты, то это не мыши, а результат научных… – я сделала паузу, чтобы отдышаться, – и… исследований. Надо кому-то их передать. Чтобы ухаживали за ними вместо того японца, – и еще длинные вдох и выдох. – Сам подумай, кто за ними будет смотреть? Поставят в участке на подоконник? Они там сдохнут на следующий день от жары.
– Вообще-то он был живой, когда его погрузили в машину, – напомнил Ваня.
– Все равно будет долгая реабилитация, – ответила я, – мы все это проходили. У меня пятерка по инсультам.
– А если ученый ненормальный и опыты незаконные? – спросил он.
– Тогда не знаю, – призналась я, – могу позвонить маме.
– Давайте отнесем в полицию. Они лучше нас разберутся, законные крысы или незаконные, – Ваня все больше раздражался.
Настя молчала. На нее в свете фонаря бросал тень огромный фикус. Она поставила переноску на мостовую. Вид у песчанок был несчастный, они тяжело дышали, будто сами только что пробежали километр.
Пока мы спорили о возможности или невозможности обратиться в полицию, она села на корточки и гладила мышей, просовывая пальцы в мелкую решетку, а потом сказала:
– Они меня видели.
Мы, онемев, уставились на нее.
– Когда я спустилась за клеткой, они, вернее, один мужчина увидел меня в разбитое стекло. Они же разбили стекло, чтобы открыть дверь.
– Там было темно? – спросила я, надеясь, что она ответит «да» и мы займемся надуманным спасением песчанок дальше. Я даже готова была отнести их в полицию, только бы больше не иметь дел с мужчинами в черном.
– Нет, – грустно ответила она, – было очень светло, от фар их машины. Один точно хорошо меня рассмотрел. Я еще подняла голову и посмотрела на него.
– Чертовы мыши, чертовы мыши, – прошептала я.
– Знаете что, – продолжила она, – это в самом деле были не полицейские. И мне показалось, что с ними что-то не так. Ну, знаете, когда чувствуешь опасность просто так, когда смотришь на человека. Когда хочется держаться подальше.
Я с тоской вспомнила питерских чудовищ – плезиозавров, лепидосирен и кистеперых рыб и шепотом ответила:
– Знаю.
Мимо проехала машина. Водитель, бородатый мужчина, внимательно на нас посмотрел.
Настя подняла клетку с мостовой.
– Идем отсюда.
Мы свернули на неосвещенную улицу и пошли в сторону нашего острова, прячась каждый раз, когда вдалеке показывалась машина.
Вход на Ортиджию – широкий перешеек между островком и Сиракузами, по обеим сторонам от него покачивались на причале укрытые тентами рыбацкие лодки. Перешеек и несколько улиц за ним были ярко освещены: тут, в туристической части, еще встречались редкие прохожие и были открыты несколько ресторанов и кафе, хотя все они были пусты, и официанты снимали скатерти со столов и поднимали наверх стулья.
В катакомбах, как называла мама нашу и несколько ближних улиц, было темно, хоть глаз выколи, и стояла гробовая тишина – младенцы спят, телевизоры выключены. Мы включили фонарики на телефонах и пробирались к дому, поминутно попадая не туда и спотыкаясь о кошек, которые в это время выходили стаями на свои ночные бдения.
– Нас тут никогда не найдут, – прошептал Ваня, перешагивая через кошку.
– Они найдут нас за полминуты. Первая же бабка покажет улицу и дом. И еще в какой одежде вы приехали и какого цвета у вас чемоданы. Ну и заодно – что мы ели на завтрак позавчера, – ответила я, открывая дверь домой. Замок проскрипел, и мы вошли в гостиную.
По ночам в Старом городе особенно остро пахло морской сыростью. Когда солнце заходило, запах выползал из каменных стен. Душащая сырость прилагалась к морю и солнцу, но была непереносима. Ночами она заползала в нос и мешала спать. Сегодня, после ночной прогулки, она ощущалась особенно остро: сыростью тянуло от ковров на полу, от дивана, она сочилась сквозь щели входной двери, заползала в нос и кружила голову.
Ваня ходил туда-обратно по комнатке, Настя доливала воды в поилку и тихо говорила что-то мышам.
– Тупо получилось, – заключил Ваня после десятой проходки.
– Ничего не тупо, – возразила сестра из ванной, – кто знает, что бы было, если бы не мы.
– Бы-не-мы-не, – передразнил ее брат. – Откуда ты знаешь, что у них там в башках? Может, это датчики слежения? И вообще. Они на такой жаре к утру передохнут!
– Не передохнут! У меня точно не передохнут! Скорее я умру от твоего занудства! – выпалила Настя, и они начали обычную перепалку, переходящую с мышей на личности, потом обратно на мышей и опять на личности.
Пока они спорили, я смотрела на песчанок, их огоньки создавали маленькое красное зарево над переноской, и я смутно вспомнила историю о ложных воспоминаниях. Открыла ноутбук, потом пришлось перезапустить роутер – он висел над входной дверью, – интернет тут вечно сбоил. И когда наконец в поисковике показались картинки мышей с лампочками на голове, повернула экран к близнецам. Их перепалка шла на убыль, поэтому они подошли ближе и наклонились.
– Имплантация воспоминаний? Это отрывок из научной фантастики? – спросил Ваня, пробежав глазами статью.
– Это новость от прошлого года, – ответила я. – В некоторых лабораториях удалось внедрить в мозг мыши ложное воспоминание.
– Давай попроще, да?
– В мозг записали информацию о том, чего на самом деле мышь не испытывала. Вроде электрическими импульсами. С устройства на устройство. Например, где лежит корм. Не знаю точно, – я запнулась, вспомнив, что для этого требовалась операция на мозге мыши.
– В прошлом году? И что с той крысой? – подозрительно спросила Настя, вытягивая голову к экрану.
– Не знаю. Неважно. В общем, это направление в нейрофизиологии, которое типа очень перспективное и находится в самом начале развития. Мама говорила, что потом, если опыты на мышах будут успешными, можно будет вживлять информацию в мозг человека.
– Как в «Матрице»? Раз – и ты умеешь кунг-фу?
– Скорее всего, теоретические знания.
– Ооо, да, вживлю себе учебник по истории, – отозвалась Настя.
– И эти песчанки – типа первый шаг и все такое.
Мы разом обернулись в сторону переноски. Песчанки стояли на задних лапах и смотрели на нас, маленький светящийся отряд.
– Надо отдать их обратно, – заключила я.
– Правильно. Отнесем в полицию, – сказал Ваня с облегчением и повернулся в сторону клетки, но мы с Настей схватили его за футболку и потянули обратно. Он пытался вырваться, и у него получилось – в два прыжка он оказался в ванной и схватил переноску, мыши покатились кубарем и шмякнулись о дальнюю стенку. Мы попытались выхватить клетку, но Ваня не отдавал – мыши болтались в переноске до тех пор, пока клетка наконец не оказалась у меня в руках.
– Это не просто песчанки, – потрясла я клеткой перед красными Ваней и Настей, – это научное достижение, осторожнее с ними.
– Стой! – воскликнул Ваня, протягивая руки к переноске.
Я отступила, пряча ее за спину.
– Да стой ты, дай сюда, – сказал он, отбирая у меня клетку. Он заглянул ей под дно. – Ага! Вот оно!
– Что? – одновременно спросили мы с Настей, заглядывая туда же.
К синему пластиковому поддону был приклеен бумажный прямоугольник размером с палец. На нем был штрих-код, а под ним надпись: «Nimble Mind Srl. property»[24].
Мы бросились обратно к ноутбуку, я успела первой и, вбив в гугле «Nimble Mind Srl», получила в первой же строчке результат. С сайта https://nimblemind.tech/ на нас смотрели милые белые мыши, взятые из фотобанков, и сообщалось, что компания занимается исследованиями в области нейрофизиологии.
– Они ставят устройство в область гиппокампа и передают сигналы, – сказала я.
– Ткни в «Our Team»[25], – посоветовал из-за моего плеча Ваня.
Я послушно ткнула, и как только страница загрузилась, они с сестрой закричали, тыкая в портрет японца:
– Вот, вот он!!
– Акихиро Фукуда, – прочитала я с экрана. – Найдем его в больнице?
Настя пожала плечами:
– Скорее всего, после инсульта он не может говорить. И потом, что за подозрительные люди были в его квартире?
– Надо позвонить в их компанию и сказать, чтобы забрали мышей, – гнул свою линию Ваня.
Он открыл раздел контактов и стал набирать указанный телефонный номер, было слышно, как в трубке раздаются длинные гудки. Прослушав десять гудков, он сбросил вызов.
– Час ночи, – напомнила ему сестра.
– А, точно, – он цокнул языком с досадой.
– Тут написано, что офис у них в Палермо, – сказала я, взглянув на страницу контактов.
Они наклонились над моим ноутбуком, читая страницу.
– Как он оказался здесь, да еще и с мышами?
– Может, он сам их украл? Типа присвоил себе достижения, – предположила Настя.
– Или забрал свои достижения с собой, пока их не присвоил кто-то другой, – ответила я.