– Ты собирался потихоньку уйти?
Кошмар. Он обернулся:
– Прости.
Она села, прикрывшись одеялом.
– Я думала, что после этой ночи…
Куин в растерянности запустил в волосы пятерню:
– Это сложно объяснить.
– Попробуй.
– Я хочу, чтобы у нас все было по-особенному. Но… – Он тряхнул головой. – Карисса, я не гожусь для этого. Я никогда не умел сходиться с людьми. Попытался один-единственный раз, но ничего не получилось. Было ужасно.
Она побледнела:
– Ты все еще любишь Табиту?
– Нет. Я давно ее разлюбил. Должен признать, что после нее не прилагал больших усилий, чтобы с кем-нибудь сблизиться. – С Кариссой он тоже, выходит, не сильно преуспел. Куин вздохнул. – Я не создан для семьи.
– С чего ты это взял? Ты рассказывал мне про семью Табиты – они не очень хорошо с тобой обошлись, но это их сложности, а не твои.
– Я не люблю говорить про свои сложности, – ответил он, сознавая, что Карисса заслуживает того, чтобы узнать правду. – Ладно, но сначала я оденусь. – Он натянул одежду и сел на край кровати не слишком близко от нее – если он собирается рассказать ей свою историю, то ему не надо отвлекаться.
– Меня вырастили тетя и дядя. – Он отвернулся. – Моей матери я был не нужен – я ей мешал. Мне было полгода, когда она попросила тетку с дядей присмотреть за мной на выходные дни – дать ей отдохнуть. А потом она позвонила им и сказала, что не вернется. Что летит в Америку. Что они смогут обеспечить мне лучшую жизнь, чем это сделает она. И вот таким образом она оставила меня у них. Она просто повесила трубку и села на самолет. Я ее так больше и не увидел.
Карисса сдвинула брови:
– А твой отец? Он разве не приехал и не забрал тебя? Он улетел в Америку вместе с ней?
– Да никто не знал толком, кто мой отец. Так что я не смогу ответить тебе на вопрос, наследственная у меня тяга к изобретательству или нет.
Она закусила губу:
– Прости.
Он повел плечом:
– Откуда тебе было знать.
– Куин, но я все равно не понимаю, что сейчас происходит. Не понимаю, почему ты решил уйти, даже не сказав «до свидания».
На это он ответил легко:
– Потому что ты собираешься поехать к своей семье, а я буду мешать.
– Но ты им понравился. Все будут рады тебя видеть. Очень рады.
Он покачал головой:
– Я не могу.
– Почему? Они же не похожи на семью Табиты. Ты ведь их видел. Ты обедал с нами. Ты же видел, какие они хорошие люди. – В ее глазах читалась обида.
– Я не семейный человек, – повторил Куин. – Я с детства усвоил, что всем мешаю. У тетки и дяди было своих трое мальчиков. Они держали магазин на углу улицы. Им было ни к чему кормить и одевать лишнего ребенка. Я был им в тягость.
– Но они тем не менее тебя вырастили.
Как типично для Кариссы во всем видеть светлую сторону. Но где эта светлая сторона его детства? Он всегда был одинок и чувствовал себя несчастным.
– Да, вырастили, – усмехнулся Куин. – Но я всегда знал, что это жертва с их стороны.
– Возможно, они очень злились на твою мать за то, что она оставила тебя им. Ты этого не понимал – ты был ребенком. Ты думал, что они злятся на тебя, хотя это было не так.
Такая мысль ему никогда не приходило в голову.
– Я был для них чужой, а на Рождество ощущал это особенно остро. Семьи в это время должны проявлять любовь друг к другу, а в моей только и делали, что ругались по поводу денег и спорили о том, кто и что обязан делать в магазине. Моя мать ни разу не прислала денег на мое содержание: еду, одежду, школьные поездки. Я несколько раз пытался с ней связаться, но она дала понять, что не хочет ничего обо мне знать. У нее была новая жизнь, где места для меня не отводилось.
– Мне очень жаль. Это жестоко, – сказала Карисса.
– Не надо меня жалеть. – Куин покачал головой. – Наверное, она была права – без нее мне было лучше. Она ничего хорошего для меня не сделала бы.
– А твои тетя и дядя?
– Я не чувствовал себя частью семьи.
– Может, они просто не умели проявлять свои чувства, говорить о них.
Наверное, она права. Но ведь и он не умел это делать. Как объяснить Кариссе, чтобы она поняла всю тяжесть его положения?
– Я уже в школе знал, что у меня есть способности к математике и физике, собирался стать компьютерным программистом. А тетка с дядей хотели, чтобы я в шестнадцать лет оставил школу и пошел работать в их магазин вместе с двоюродными братьями. Я же хотел учиться в университете. – Куин опять отвернулся. – Они и слышать об этом не желали. Братья ушли из школы в шестнадцать лет и стали работать в магазине. Никто из семьи никогда не поступал в университет. Мне было сказано, что я должен оставить школу и тоже работать в магазине, потому что я им обязан.
Карисса вздохнула:
– Да, сурово. Но, Куин, возможно, они испугались. Ты собирался сделать то, чего никто в семье не делал, и они не знали, найдут ли они на это средства.
Он пожал плечами:
– Я все равно ушел от них и сам добыл средства.
У нее глаза полезли на лоб.
– Ты ушел из дома и в шестнадцать лет сам стал себя обеспечивать?
Он снова пожал плечами:
– Это был единственный выход. Я работал по выходным, оплачивал еду и жилье и посещал школу, чтобы пройти двухгодичный курс для поступления в университет.
– Быть независимым в таком юном возрасте… Я бы не смогла. Это потрясающе, – сказала Карисса. – Но твои родственники, наверное, гордились тобой?
– Это сложно… – начал было Куин.
– Все просто, если по-другому на это взглянуть.
– Но как?
– Я скажу, как я себе это представляю. Человека бросила мать, и он всегда считал, что, раз она так поступила, он недостаточно хорош. Поэтому он не допускал к себе никого. Он работал, работал, работал, чтобы стать тем, кто он есть сейчас. Он совершал ошибки – а кто их не совершает? Ему не повезло – он влюбился не в ту женщину, из-за которой он продолжает терзать себя мыслями о том, что он недостаточно хорош. И это невзирая на все его грандиозные успехи. И вот теперь он верит в свое несовершенство, потому что другие люди заставили его в это поверить, а дать себе шанс он не хочет. Хотя все, что ему требуется, это взглянуть на себя и увидеть себя таким, каким он есть на самом деле. Надо поверить в себя.
У Куина не было ответа на такое заявление.
Карисса помолчала, потом произнесла:
– Ты как-то сказал мне, что если поймешь, что выбрал не того человека, то надо взять и уйти.
У него по позвоночнику пробежали холодные мурашки. Что она хочет этим сказать?
– Иногда, – тихо произнесла Карисса, – надо уйти, пусть ты и решил, что сделал правильный выбор.
Возможно, он в чем-то неполноценный человек, но уж точно не трус.
– Ты собираешься уйти от меня?
Она закусила губу:
– Куин, у нас ничего не получится до тех пор, пока ты не сможешь принять того факта, что тебя кто-то полюбит, а ты в свою очередь позволишь себе по-настоящему полюбить этого человека.
У него не было слов. Он лишился дара речи. Все, что он мог, это сидеть, уставившись на нее.
Она с ним порывает.
– Иди домой, Куин, – сказала она.
Вот это да… Она точно с ним порывает. Просит его уйти.
Попробовать ее переубедить? Нет смысла. Он знал, что он ей не подходит так же, как не подходил никому всю жизнь. Ничего не изменилось. Поэтому он встал и ушел. Сначала из комнаты, а потом и из ее жизни.
Каждая клеточка в ее теле кричала, что надо вернуть его, побежать за ним, забыв о том, что на ней ничего не надето. Он выглядел таким потерянным, таким одиноким. Выгнать его – это было жестоко.
Но она знала, что поступает правильно. Быть жестокой ради добра. Куин О’Нилл сам должен увидеть себя таким, какой он есть в действительности. Она может до посинения, до хрипоты говорить, говорить и убеждать его, но пока он не будет готов, чтобы поверить ей, он просто не станет ее слушать, а она лишь зря старается.
Что ей остается? Надеяться, что он сам все поймет. Только тогда он будет готов вернуться, сделать шаг ей навстречу.
Карисса продолжала неподвижно сидеть, обхватив себя руками и положив подбородок на колени. Она так просидела полчаса, стараясь не плакать. Она все сделала правильно. Она это знала. Но хоть бы не было такой пустоты внутри, словно сердце вырвали из груди.
Потом она встала, приняла душ и вымыла голову, но легче не стало.
Карисса подкрасила лицо и уставилась в зеркало.
– Итак, Карисса Уайлд, ты поедешь к Нэн и Поппи. Ты сделаешь вид, что ничего не случилось, и ты будешь улыбаться, потому что сейчас Рождество, а все знают, как ты любишь Рождество, – громко сказала она.
Если она не будет улыбаться, то родные это заметят и догадаются о причине. Она не хочет, чтобы они переживали за нее. И уж чего она совсем не хочет, так это обсуждать с ними сложности с Куином.
Душа болела, но она не покажет своих страданий никому.
– Я люблю Рождество, – как заклинание произнесла Карисса и вышла из дома.
Глава 13
Куин не вернулся, от него не было ни электронных сообщений, ни эсэмэсок, ни звонков. Но как бы сильно она по нему ни скучала, как сильно ни хотела знать, что с ним, она также знала, что не должна искать встречи с ним, пока он не будет готов.
А вдруг он не вернется?
Мысль была такой пугающей, что у нее чуть не остановилось дыхание. Но она тут же опомнилась и взяла себя в руки. Она выдержит. Конечно, выдержит. Она же смогла пережить то, что произошло у нее с Джастином. Но Куин… На это потребуется намного больше времени.
– Мара, тебе что-нибудь нужно? – спросил Куин, отвечая ей по скайпу.
– Ты выглядишь ужасающе, – сказала она.
– И тебе тоже привет. Вижу, в выражениях ты не стесняешься, – кисло отозвался он.
– Куин, ты с Рождества работаешь целыми днями. Нормальные люди находят время, чтобы провести его с семьей.
– У меня нет семьи.
– А как же Карисса?
– И что?