– Как пожелаете.
Они выехали на лед. Карисса кружилась вокруг него, а у Куина ноги подгибались, как у новорожденного олененка. Да он и по прямой не проедет, не то чтобы кружиться. А она к тому же начала кататься задом.
– Пускаете пыль в глаза? – рассердился он.
– Я? – засмеялась Карисса и сделала безукоризненный пируэт.
Публика вокруг захлопала. Куину захотелось провалиться сквозь этот проклятый лед.
И тут Карисса подъехала к нему и взяла за руку:
– Простите. С моей стороны это было немного нечестно. Я не хотела, чтобы вы выглядели глупо. Я просто обожаю кататься на коньках. Это так здорово.
Ее лицо излучало радость. Он позавидовал ей, ее способности видеть чудо в обычных вещах. Он никогда не чувствовал такой радости в детстве. Он всегда знал, кто он – мальчик, которого навязали тете и дяде, потому что его мать гонялась где-то за своей мечтой. И никто ничего не знал про его отца. Эта вечная необходимость демонстрировать благодарность… И еще необходимость упорно трудиться, чтобы встать на ноги и поскорее избавиться от этой благотворительности. У него просто не было времени, чтобы замечать красоту кругом.
Он встряхнулся. Хватит жалости к себе. Прошлое это прошлое, и он ничего уже не изменит. Но вот что он может сделать, так это постараться не попадать в невыгодное для себя положение. Тогда зачем он согласился идти на каток и делать то, чего не умеет? И к тому же с человеком, который превосходит его. Кто он после этого? Идиот.
– Куин, перестаньте хмуриться. Мы ведь собираемся повеселиться. – И она взяла его за руку. – Поехали. У вас получится. Просто ставьте одну ногу перед другой и скользите.
Скользите. Легко сказать. Он хмыкнул и сделал два порывистых движения, добившись лишь фонтана ледяных брызг из-под коньков.
– Расслабьтесь, – посоветовала она.
Но плавно скользить у него все равно не получалось.
– Обопритесь на меня, – сказала Карисса и обхватила его за талию.
О господи. Теперь он вдыхал ее запах. Что-то цветочное и еще ванильное.
Он не помнил, как его рука легла ей на плечо, как он начал скользить, а не двигаться рывками. Она была рядом, поддерживала его. Это было похоже на парение в воздухе. Изумительное ощущение. Такое же ощущение было у него, когда, катаясь на лыжах, он в первый раз отважился на прыжок. Он помнил, что не чувствовал своего тела, лишь слышал свист ветра.
Произошло что-то хорошее. Плавное скольжение коньков, сияние огней, запах горячего шоколада и крендельков, звук бубенчиков в веселой рождественской песенке, тепло руки Кариссы, обхватившей его за талию…
Куин был поражен: он, оказывается, получает удовольствие.
Карисса догадалась и тихо спросила:
– Вы признаете, что это волшебство?
– Да… сказочно, но… к Рождеству отношения не имеет.
Она кашлянула:
– Перед катком стоит большая елка, и, если только я не очень сильно ошибаюсь, это не надувной пингвин.
Куин подавил смех – ему нравилась ее ирония.
– Для катка совсем не обязательно, чтобы было Рождество.
– Перестаньте упрямиться и согласитесь. – Она остановилась и повернулась к нему лицом.
Голубые глаза Кариссы казались огромными. У нее красиво очерченный рот, который ему ужасно хочется поцеловать. Хочется так сильно, что он не смог удержаться и, нагнув голову, коснулся губами ее губ.
Он словно умер и вознесся на небо. Это, конечно, клише и звучит банально, но он чувствовал именно это. Он ведь хотел поцеловать Кариссу Уайлд с первой же встречи.
– Хорошо, – сказал Куин. – Я признаю, это сказочно, волшебно. – Он имел в виду не только каток. Он имел в виду поцелуй.
В первый раз за три года ее поцеловал мужчина.
Ей следовало убежать и куда-нибудь спрятаться.
Но в поцелуе Куина не было ничего… пошлого и требовательного. Его поцелуй был нежным, осторожным. Он просил, а не требовал.
И, кажется, поцелуй потряс его не меньше, чем ее.
«Это сказочно, волшебно». Слова эхом отдались у нее в голове, губы закололо.
Да, это волшебство. Не в силах сопротивляться порыву, Карисса положила ладонь ему на щеку.
Ее перчатка из мягкой кожи, очень тонкая, тем не менее была нежелательной преградой. Она хотела коснуться его. Ей это было необходимо. А ему было необходимо ее поцеловать.
– Куин, – прошептала она. И снова он наклонил голову, касаясь губами ее губ. А она… она так сильно дрожала, что ухватилась за него. Чтобы не упасть на лед.
Кариссе казалось, что она кружится в бесконечном пируэте все быстрее и быстрее.
Это надо прекратить. Но она не хотела останавливаться. Она хотела, чтобы он продолжал ее целовать. И обнимать. Обнимать так, словно он ее нежно баюкает. Ей тепло и хорошо.
В них врезался конькобежец, но Куину удалось сохранить равновесие и довезти Кариссу до бортика, где они смогли снять коньки.
Куин не смотрел на нее, пока переобувался. Карисса понимала, что теперь между ними будет присутствовать неловкость.
Она – дура. Почему она не отстранилась от него? И вообще, зачем заключила это глупое пари? Надо было просто нанять его создать виртуального Санту.
Карисса чувствовала на себе его взгляд.
– Простите. Вы что-то сказали? У меня мысли витают.
– Я сказал, что должен вам горячий шоколад и крендель с корицей.
Вот как. Он собирается притвориться, что того момента на льду не было. Ей это подходит. Карисса улыбнулась:
– Это было бы чудесно. Большое спасибо.
Он почти ничего не говорил, пока они стояли в очереди в буфет. И молчал, пока они шли по набережной Виктории, глядя, как отражаются и сверкают в воде Темзы огни.
– А теперь расскажите мне о «Блестящем проекте».
Карисса чуть не уронила стаканчик с горячим шоколадом.
– Я знаю, что проект существует, и знаю, что за этим проектом стоите вы, – продолжал он. – Поэтому нет смысла отрицать.
Спорить с ним она не могла, а он явно не собирался отступать.
– Могу я попросить вас о конфиденциальности?
– Разумеется.
– Разумеется что? Я могу вас попросить или вы сохраните конфиденциальность?
Будучи юристом, она не любила неопределенности.
– И то и другое, – ответил он.
– Ладно. – Карисса выдохнула. – Видите ли, я солиситор и специализируюсь на договорном праве. Но я работаю на паях с коллегой, у которой двое маленьких детей. Это устраивает нас обеих. У нее есть время, чтобы заниматься детьми, а у меня – для «Блестящего проекта».
– Виртуальный Санта – это и есть ваш проект?
Она кивнула:
– Но не открытие новой палаты. Это сделал отец. Он запустил этот проект давно, а после его гибели попечители согласились на то, чтобы его планы осуществились.
– «Блестящий проект» – это что-то экстраординарное? – спросил Куин.
– И да, и нет. Родители оставили мне много денег, – сказала Карисса. – Больше, чем я могла бы потратить. Я никогда не стремилась к тому, чтобы упиваться знаменитыми родителями, чтобы за мной охотились журналисты только потому, что мой отец – рок-звезда. Я не хочу тратить свою жизнь на хождение по косметическим салонам, студиям загара и пустую болтовню. – Карисса замолчала. – Только посмейте над этим подшутить.
Он был абсолютно серьезен:
– Ни в коем случае.
– Я хочу быть доброй феей, но делать это по-настоящему. Я хочу внести немного волшебства в жизни людей, но не хочу ненужной огласки. Все участники «Блестящего проекта» подписали соглашение о конфиденциальности, поэтому мне нужно знать, кто вам рассказал. Я должна быть уверенной, что в будущем они об этом не забудут.
– Я бы не хотел раскрывать свой источник, – сказал Куин. – Тот, кто проговорился, не имел в виду ничего дурного. Все считали, что я в курсе, поскольку работаю над виртуальным Сантой. А когда поняли, что я ничего об этом не знаю, то смутились, поэтому я сделал вид, что ничего не слышал.
– С вашей стороны это очень благородно, – сказала она, – но тем не менее возможна утечка информации. Мне придется сделать всем внушение.
– К чему эта секретность? Ведь если вы сообщите прессе и о ваших проектах узнают, то другие люди могут тоже пожертвовать деньги.
– Пресса начнет выискивать подробности, сочинять истории, которые потом можно выгодно продать, – сказала Карисса. – Мне повезло, я выросла в обеспеченной семье. Неужели вы думаете, что люди, которым не так повезло в жизни, как мне, хотят, чтобы пресса выставляла на всеобщее обозрение их личные дела? – Она покачала головой. – То, что делаю я, дает людям возможность сохранить достоинство. Это не благотворительность и не вмешательство в чужую жизнь. Если ты можешь что-то изменить в жизни других, это само по себе награда.
– Значит, вы – филантроп, – с непроницаемым лицом произнес Куин. – Богатая девушка делится с менее счастливыми.
Она не ожидала, что он так враждебно к этому отнесется.
– Что плохого в том, чтобы сделать людям что-то хорошее?
Тетя и дядя хорошо поступили по отношению к нему, взяли к себе, когда его мать буквально подбросила его им. Но они всегда давали ему понять, что для них это благотворительность. Интересно, если он объяснит это Кариссе, она станет его жалеть?
Он ни за что этого не допустит. Он не хочет ее жалости.
Куин взмахнул рукой:
– Да ради бога.
И тут произошло то, что его потрясло: она вздрогнула и сжалась.
Он нахмурился:
– Карисса? В чем дело?
– Ни в чем.
Но у нее дрожит голос, а на лице страх. Она отвернулась, плечи у нее опустились, и она отошла от него.
Что же произошло?
Ладно. Он огрызнулся из-за своего прошлого. Но почему она вздрогнула и испугалась? Он ведь ничего не сделал, просто махнул рукой. Здесь что-то не так. И ему нужно добраться до сути, чтобы опять у них все было хорошо.
Куин поспешил за ней следом.
– Карисса? Подождите. Пожалуйста. – Он говорил как можно мягче. Но дотронуться до нее не решился – чувствовал, что она отстранится. Он совсем не хотел ее пугать.
– Карисса? Простите. Пожалуйста. Давайте поговорим.