-За что платить?
-Да за всё! За то что дорогу перешёл которую они объявили «своей». За то, чтобы не мешали спокойно заниматься своим делом. За то чтобы твой дом как-то ночью случайно не сгорел и так далее.
-Что же со всем этим собирается делать ревсовет?
-А нет у нас ревсовета.
-Как нет? -поразился я.
-Кого Комель расстрелял, кого Ершов проредил, а остальные сами из него повыходили от греха подальше. Особенно как привезли тело товарища Старшевого, так последние храбрецы сами себе самоотводы написали, и друг дружке их заверили. С тех пор нет у нас в Каменске революционного совета мастеровых, солдат и крестьян – вообще нет.
-Кто же тогда управляет городом?
-Да кто придётся! Вот, начальником вокзала, у нас Петрович стал. Хотя так-то он станционный смотритель только, но никого другого желающего не нашлось. Денег в кассе нет. Угля на складах сущие крохи. Документов тоже никаких не осталось. Да ещё время от времени или освобожденцы Комеля приходят или бандиты Ершова и что-нибудь требуют. Попробуй им откажи – тут же дырок наделают. Хорошо ещё если они примерно одного и того же хотят. А если разного? Одному угодишь – другой расстреляет. Второму угодишь – первый осерчает. Собачья, по нынешним временам, должность.
-Кому-то всё же работать надо, иначе поезда совсем встанут, -смотритель вздохнул.
Я с большим уважением посмотрел на этого, не слишком героически выглядевшего, человека.
-От лица народной власти благодарю вас за труд и проявленную инициативу. В переходное время сохранить железную дорогу рабочей, а ниточку, связывающую Каменск и другие города дальше со столицей целой – дорого стоит. Уверен, что ревсовет, когда он будет восстановлен, захочет вас наградить.
Андрей Петрович вздрогнул как будто я предложил ему взять у меня пистоль и пойти вдвоём против банд Ершова и Комеля.
-Лучше не надо, -открестился он.
Глядя ему в глаза, я прямо спросил: -Боитесь бандитов?
-Не в этом дело, -отмахнулся смотритель. -Вы наградите. Они меня за это расстреляют. А кто вокзалом будет управлять? Следить чтобы поезда худо-бедно ходили? Вокзал, поезда - всё встанет.
-Гхм, -я не нашёлся что на это сказать.
Зато в беседу, впервые с её начала, вступила Коробейникова.
До этого момента она пыталась прожечь взглядом наглого Глинку чей липкий взгляд не отлипал от её груди, но тому было всё равно. Такого отпетого прощелыгу одним только строгим взглядом не проймёшь, даже если это взгляд «новой амазонки».
-Правду говорят, что в столице теперь девушки голыми ходят? -поинтересовался Глинка, не отрывая сального взгляда.
-Кто говорит? -уточнила Маша.
-Ну, допустим, я и говорю, - нагло заявил тот.
-Может и ходят, -пожала плечами Коробейникова. -Лично не видела.
Облизав губы, не отрывая взгляда от налитых, точно спелые дыньки, Машиных достоинств, Глинка спросил: -А потрогать можно?
-Потрогай, коли охота.
Он осторожно, видимо ожидая будто столичная штучка сейчас взвизгнет или залепит ему пощёчину, протянул руку, касаясь пальцами тонкой кожи, не скрывающей в общим ничего. Маша не отдёрнулась, напротив, расправила плечи отчего её грудь даже чуть выпятилась вперёд буквально сама вкладываясь в протянутую ладонь.
Не знаю почему, но мы все молча и завороженно наблюдали за этим действием. И седой смотритель, и зелёнокожий орк и даже я. Хотя лично я в этот момент больше крутил мысли и пытался свыкнуться с новостями, что ревсовета в городе оказывается нет, зато в нём орудуют бандиты, а где-то поблизости квартируются «армия освобождения» Комеля и разбойничая вольница Ершова. Приезжая в Каменск я, конечно, ожидал что всё будет не просто. Но не настолько же!
Тем временем Глинка осмелел и уже вовсю мял грудь новой амазонки.
Сама Маша продолжала сидеть с непроницаемым, возможно даже немного скучным, выражением лица.
-Ну как? -поинтересовалась она словно они сейчас разговаривали о погоде или, допустим, о ещё какой-нибудь ерунде. -Приятно на ощупь?
-Не то слово, -расплылся в похабной улыбке наглец, но вдруг выражение его лица резко изменилось.
Я сначала не понял в чём дело, а потом догадался слегка отклониться на стуле, так, чтобы заглянуть под стол, где товарищ Марко крепко схватила и держала в руке личную мужскую гордость нашего нового знакомого, отчего тот не смел и пикнуть, затаив дыхание, словно внезапно обернувшаяся мышка которая увидела у себя за спиной готовую к броску кошку.
-В чём дело? -спросила Маша, опять же словно ничего такого не происходило. Хорошо ещё что её вопрос относился не ко всем присутствующим, а исключительно к Глинке. -Если сам хочешь потискать, то будь готов что и тебя потискают тоже. Свобода – она вещь обоюдная.
Коробейникова уже отпустила беднягу, а тот продолжал сидеть будто в прострации забыв убрать урку с её груди.
-Ты мни, мни, не стесняйся, -подначила она его, и Глинка отдёрнул руку словно от раскалённой паровозной топки. Видимо никогда ещё ни одна девушка не позволяла себе подобного в обращении с ним. Честно говоря, и со мной тоже, хотя я не большой специалист в любовных амурах. Эти новые амазонки совсем сумасшедшие.
Чтобы как-то прервать образовавшуюся паузу я озвучил первую крутящуюся в моей голове мысль: -Если ревсовета пока нет и городом управляет непонятно кто, то нам сначала требуется решить вопрос с местом проживания и уже потом что-нибудь с этим делать. Может быть сможете что-нибудь посоветовать в не самой людной части города так как, подозреваю, к нам могут нанести визит не самые приятные гости, возможно даже те, кто посещал товарища Старшевого.
Глинка сейчас похоже не был способен ни о чём думать, а вот Андрей Петрович кивнул в ответ на мои слова о том, что дом требуется отдельный – его и защищать будет проще и в самом худшем варианте хотя бы случайные люди не пострадают. Только где такой бы найти? А, впрочем, по словам станционного смотрителя многие бывшие господа сбежали, едва услышав о приезде товарища Старшевого. И пусть всё ценное они увезли с собой, но сами дома утащить не могли? А именно это нам и нужно.
Правду говорят, что мысли умных людей часто идут в схожем направлении.
Немного подумав, Андрей Петрович предложил: -Заселяйтесь в имение Чайкиных. Дом, конечно, за городом, но не далеко, пешком дойти. Это даже лучше, что за городом. Может быть не всю мебель вынесли и не так много поломали. На месте уже будет точно видно.
-Что ещё за Чайкины?
-Один из наших местных аристократических домов в Каменске. Раньше они сильны были, даже то ли один, то ли два архимага из рода Чайкиных вышли, но то совсем давно. Род выдохся. Кто остался – в магии понимали не сильно больше простых людей. Последний Чайкин работал чиновником в мэрии. Вот вместе с другими чиновниками и сбежал.
-Куда сбежал? -поинтересовался я. -Заграницу или к этому вашему генералу Комелю?
-Думаю к генералу, -решил Андрей Петрович: -Кому он там заграницей нужен? Да и не настолько он был богат, чтобы в других королевствах нормально устроится. Род выдохся. Сокровища предков, какие были, давно потрачены. Имение вот неплохое имелось, да только землю с собой в кармане не унесёшь.
-Добро. Скажите только как к этому имению добраться.
-Вот, Глинка проводит, -явно обрадовался нашему уходу смотритель.
-Я? -удивился тот. Потом встретился с насмешливым взглядом Маши и снова попытался распустить перья: -А что, и провожу! Почему бы не проводить дорогих гостей из самой столицы! Тем более, это, народ должен во всём помогать народной власти, так говорил Вершитель?
На самом деле не совсем так, но не спорить же здесь и сейчас.
-Благодарю, товарищ, твоя помощь будет оценена по достоинству. Любой поступок: к добру или к худу, будет тщательно запротоколирован, взвешен и учтён. Ничто не будет напрасно, -пообещал я ему.
Кажется, Глинку мои слова не очень-то обрадовали. Ну и ладно. Я вообще приехал сюда чтобы как следует разворошить местный муравейник. А то развели у себя бандитов, да ещё какого-то недоделанного генерала на шею повесили и теперь сидят бедные, мучаются. Значит нам и придётся их спасать. А знаете, что самое главное в спасении утопающих? То, что это дело рук самих утопающих. Я такой плакат видел на массовых купаниях, которые каждое лето в столице устраивали на чудинских прудах. Очень правильная мысль. И, самое главное, что с революцией и сменой старой прогнившей власти на новую народную – всё абсолютно тоже самое.
Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.
А нам, нам в первую очередь нужно будет найти единомышленников, на кого мы могли бы здесь опереться и начать с ними работать.
Но то дело хоть и ближайшего, однако всё равно будущего. Сейчас же мы едем на извозчике которого поймал Глинка, предварительно уточнив есть ли у нас деньги, чтобы этому самому извозчику заплатить? Деньги были, что порадовало и нас самих и извозчика, а больше всех самого Глинку, которому не пришлось тратить личные средства.
Сидя на продавленных сиденьях, сложив вещи в багажное отделение, но самые важные держа при себе, мы двигались через город Каменск наслаждаясь его провинциальными видами. Цветущая сирень и дикие яблони словно соревновались между собой наполняя улицы белыми и фиолетовыми лепестками. Волны запахов плыли как слоённый пирог, и мы прорывались через них слой за слоем. Одуряющей яблоневый запах сменяется резким ароматическим шлейфом цветущей сирени и затем снова яблони, а потом снова сирень.
Успевшее подняться по лестнице небосклона солнце прогнало утренние тучи, светило ласково и мягко. Пока мы ехали прямо, солнечный зайчик какое-то время лежал у меня на руке согревая её, заставляя думать всякую ерунду о том, что весна – время цветов, время любви. Но вот извозчик свернул в сторону. Солнечный зайчик пропал с моей руки и также пропало сонное провинциальное очарование. Вдалеке послышались отрывистые, резкие звуки очень сильно напоминающие выстрелы из ручных пищалей. Где-то близко, может быть прямо на соседней улице, кто-то закричал, однако крик подозрительно быстро оборвался. Прежде чем я успел сориентироваться и приказать остановиться, извозчик успел отъехать и возвращаться уже не имело смысла.