Все тут же развернулись к двери, а тот, кто подал голос заработал локтями, толкая Машу и орка и других людей тоже, пока не прошёл внутрь. К удивлению девушки, это оказался их старый знакомый Глинка, который ещё любил рассуждать про столичные нравы.
-Что ещё за Куликов? -поинтересовался Клавдий.
-Молчи, дурак, убьют ведь! -неожиданно оживившейся начальник станции попытался встать, но Клавдий придавил того взглядом. Когда он снова посмотрел на Глинку его глаза светились не отражённым, а исходящим изнутри светом перегоревшей внутренней силы.
-Так кто таков этот Куликов и почему вдруг оставшаяся часть угля оказалась у него?
-Смотрящий это за городом. Его Ершов поставил. А угль он забрал не оставшуюся часть, а большую. Это у нас здесь осталась оставшаяся. Точнее уже не осталось.
-Помощник бандита значит. И сам бандит. Пора эти ваши конюшни уже как следует вычистить, -решил для себя Клавдий. -Не побоишься показать, где ваш Куликов живёт?
-Мне бояться уже нечего. Считай уже подписал себе смертный приговор. Теперь уж или он или я, -расправил плечи и храбрился, хотя было видно, что ему страшно, Глинка.
-Пойдём, герой.
-Куда?
-К Куликову.
-А когда?
Клавдий пожал плечами: -Да прямо сейчас и пойдём.
Услышав о том, что присланный из столицы комиссар собирается идти прямо к городскому смотрящему и явно не с самыми добрыми намерениями собравшаяся толпа начала как-то очень быстро рассасываться. Вроде только-только было не протолкнуться от любопытных, а глянь – все куда-то разбежались. Остались десятка полтора человек, видимо самых отчаянных.
Рабочие с канатного завода мялись где-то на границе света и тени. Самый здоровый из них просительно обратился: -Нам это… семьям своим надо сказать, чтобы попрятались. А так мы вернёмся, мы с вами… вы не думайте.
-Да я не думаю, -ответил Клавдий. -Бегите, конечно, семьи предупредите. Заодно других позовёте кто хочет, чтобы в Каменске всё, по правде, было и по справедливости, а не по бандитскому укладу.
Получив разрешение, рабочие тут же исчезли. А вот сам инженер каменского канатного завода остался.
-Ефим? -обратился к нему командир.
Нескладный и явно слишком молодой, чтобы быть настоящим инженером, парень криво улыбнулся и ответил: -Приезжий я. Нет у меня никого здесь, некого предупреждать. Да и надоела эта бандитская вольница – сил больше нет. Давно пора собакам указать их место, чтобы не смели больше порядочных людей по одному загрызать.
-Молодец, товарищ Ефим, -одобрила Маша.
Инженер с удивлением взглянул на девушку, потом перевёл взгляд на Клавдия и уточнил: -Думаете мои вернутся? Они так-то хорошие ребята. Только все местные, кто с родителями живёт, а кто уже свою семью имеет.
-Вернутся, -заверил Клавдий.
Маша спросила: -Откуда знаешь? Может просто сбежали? Или их дома отговорят возвращаться? Дескать опасно там и вообще не твоё дело. О себе не думаешь, так о нас подумай. Ну, что там в таких случаях обычно говорят?
-Они придут, -твёрдо ответил командир, показывая, что дальнейший спор бесполезен.
Переминавшийся с ноги на ногу Глинка жалобно спросил: -Мы и правда пойдём прямо сейчас?
-Конечно. Думаешь среди тех, кто разбежался ни одного бандитского прихвостня не было? Уверен, что уже через полчаса Куликов будет готов к обороне, а то и вовсе сам выйдет нас искать. Поэтому медлить нельзя. Веди нас, скорее.
На выходе из кабинета Клавдий бросил начальнику станции: -Оставайся здесь.
-Куда я денусь, -вздохнул Андрей Петрович. -Вы главное там… поосторожнее. И Глинку мне обратно живым верните.
-Вернём, -заверил Клавдий. -Всё награбленное этими бандитами вернём обратно.
…
Ламп взяли всего две штуки. А что такое два жалких огонька в чернильной темноте, которая опустилась на город? Ещё и плотные тучи закрыли небо так, что ни одной луны не видно, даже самого краешка.
Факелов, конечно, не было. Не приготовляли. И вообще вся эта операция началась так сумбурно, что ни о какой предварительной подготовке не могло быть и речи. И это очень плохо. Как говорил ревком Каботкин: в четырёх случаях из пяти успех операции решается её тщательной подготовкой и предварительной проработкой. За то, что я вот так, не глядя, ввязался в дело мой бывший командир отвесил бы мне тяжёлого такого леща и был бы полностью прав. Изначальный план состоял в том, чтобы реквизировать уголь со складов, куда ушлый начальник вокзала его припрятал. Но оказалось, что так необходимый для хотя бы частичного решения транспортного коллапса ресурс присвоил себе местный бандит и всё завертелось. Одна шестерёнка зацепилась за другую и вот теперь мы, общим числом в два десятка человек, идём штурмовать бандитское логово без всякой подготовки. Одна наша надежда – на скорость. Успеть раньше, чем Куликова предупредят слышавшие мои слова подельники или всякая шушера, желающая выслужиться перед назначенным Ершовым «главным бандитом города». Успеть раньше или, по крайней мере, не слишком сильно опоздать, не давая гадам проснуться и занять оборону. То, что они попытаются сбежать без боя, я не верил. Слишком уж разжирели каменские бандиты, привыкли к местной вольности и вакууму власти после сожжения здания ревсовета генералом Комелем. Хотя, какой он там генерал, такой же бандит, только чуть поорганизованнее.
Маша, по моей просьбе, зажгла у нас над головами шар света и поэтому мы шли быстрым шагом, не запинаясь, не рискуя подвернуть ногу или заблудиться в одинаковых, в темноте, переулках.
Наш провожатый, Глинка, дрожал как осиновый лист, но вперёд шёл быстро, словно хотел скорее привести нас к Куликову и тогда будь, что будет. Честно говоря, его неожиданный демарш в кабинете начальника вокзала удивил меня. Прежде у меня было другое мнение об этом человеке, много худшее. Но, как писал вершитель Дралас: человек определяется поступками. Его слова, мысли, внешний вид и привычки – всё вторично. Единственный верный критерий для суждения о человеке это то, как он поступает в той или иной ситуации. И этот критерий Глинка отлично прошёл, точнее проходит прямо сейчас.
Повернувшись к Глыку я вполголоса спросил: -Принёс?
-Как можно! -взмахнул руками орк, но тут же собрался и протянул мне коробку с магопистолем.
-Сколько по времени? -уточнил я.
-За восемь секунд ручаюсь, -сказал орк. -Может быть даже больше, вплоть до двенадцати. Но ручаюсь только за восемь. И мощность будет понижена процентов на тридцать. Неудачная ночь сегодня, сразу две луны в противофазе стоят.
-Не мы выбираем время, а оно выбирает за нас, -ответил я. -Восемь секунд вполне достаточно. И уменьшенная на тридцать процентов мощность луча не страшна. В конце концов не с танками идём биться и не с архимагами, а всего лишь против бандитов. Может у них там дом вообще деревянным окажется. Тогда ещё проще будет.
Дом у бандитов оказался каменным. И вдобавок окружённый не маленьких размеров каменным забором. Благо что ворота были открыты и там как раз толпились хмурые мужики с оружием в руках. Кто с пистолем, кто с винтовкой, но большая часть вооружена обрезами, то есть искалеченными винтовками, со спиленными, для городских боёв, стволами. Огнестрельное оружие было примерно у половины, остальные довольствовались страшными на вид топорами, укороченными мечами, арбалетами и прочим колюще-режущими-стреляющими железяками.
И вот как раз у этих ребят с факелами проблем не было, поэтому стояли они все на свету. Мы же, напротив, подошли в темноте так как Маша заранее погасила свой шарик, а тем, кто нёс лампы, приказал погасить их уже я сам.
Собрались перед воротами явные бандиты. Но всё же начать стрелять в них первому из темноты я посчитал неправильным. К счастью, моё военное прошлое под началом ревкома Каботкина давало чёткий ответ на вопрос как следует поступить. Нечто подобное мы не раз проворачивали вместе с моим бывшим командиром, когда не было полной уверенности кто перед нами: друг или враг. А ещё могло быть так, что вчерашний враг сегодня переходил на сторону революции или, наоборот, вроде бы союзные части вдруг начинали воевать против нас, если их командиры вдруг возжелали хапнуть себе побольше власти или богатства, наплевав на народ и идею за которую сражались прежде.
-Именем революции, оружие на землю! -крикнул я.
Конечно, они тут же начали стрелять на крик тем самым однозначно обозначив себя как бандитов.
И конечно я не такой дурак чтобы орать во всю глотку и потом ловить пули. Нет, я перенёс свой голос в сторону так что казалось будто наш скрытый темнотой отряд находится совсем не там, где мы на самом деле находились. Довольно сложный, для моего уровня владения внутренней силой трюк. В своё время пришлось по-настоящему попотеть чтобы его освоить. В теории всё просто: голос это звук, а звук это колебания. Колебаться можно заставить что угодно – и камень и даже воздух. Вот при практическом воплощении начинаются сложности, но жизнь заставит и не так исхитришься.
Словом, эти ребята начали палить в сторону от нас, а мы, тем временем, нашли себе какое-никакое укрытие и открыли ответный огонь.
Точнее, как огонь? Пистоли были только у меня да у Маши. Остальные вооружены железом – здоровенными пожарными баграми и прочим инвентарём. Ещё у двоих арбалеты с парой болтов на брата. Они их тоже пустили в ход.
Маша стреляла, конечно, отменно. Четыре пистоля. Четыре выстрела. Три трупа и один раненный громко воет, прижимая к себе искалеченную руку.
По вспышкам выстрелов бандиты сообразили, где мы находимся и перенесли огонь уже на нас.
Пришло время воспользоваться второй своей заготовкой.
Я крикнул заранее согласованный сигнал: -Бойся!
Одновременно с тем создаю максимально яркую световую вспышку, ослепившую всех, кто не успел вовремя зажмуриться. Бандитов никто не предупреждал об условном сигнале, и они сейчас тёрли слезящиеся глаза.
Маша метнула ножик. Хотя расстояние было приличное, но она, видимо, помогала его полёту телекинетикой и нож просвистел как пуля, ударив прямо в лоб какому-то усачу. Ударил и отскочил со стеклянным звоном. Также как ещё одна стрела должна попасть по слишком вольготно расхаживающему под обстрелом субъекту, но бессильно упала у его ног.