Посидев с Глинкой, Глыком Пахучим и прочими командирами ревотрядов оставленных защищать город и ценного пленника в подвале дома-штаба мы придумали много неприятных сюрпризов для нападавших. Городские алхимики две недели кряду занимались только созданием гранат и мин, разных взрывчатых смесей, газов и всего прочего, что только пришло в сумрачную голову бывшего мастерового орка. Даже приведи сюда Ершов всех своих людей, вообще всех, то вряд ли сможет пробиться в подвалы.
Жителей ближайших домов пришлось временно переселить и такие больше движения наверняка были замечены бандитами, но я надеялся на горячность Ершова и на то, что для полноценного анализа ситуации ему не хватит времени. Вторые сутки, отведённые Сидору Петровичу, истекали уже этим утром.
Возглавляемый мною отряд призванный захватить бандитское стойбище состоял из восьми сотен штыков. Отборные бойцы, на которых можно положиться в абсолютно любой ситуации.
Накануне выбранного дня в Каменске уже чувствовалось напряжение. Целый район город опустел. Жители временно расселены по другим районам, но и там совсем не чувствуется столпотворения. На улицах необычно мало прохожих. Большая часть ткацких мастерских закрылись на несколько дней. Маленькие мастерские закрылись, а большие наоборот, собрали своих работников и членов их семей и превратились в миниатюрные крепости готовые дать отпор каждому, кто только попробует вломиться к ним силой. Практически не видно детей. У взрослых либо хмурые, либо напряжённые лица. Если где-то слышен смех, то наверняка напряжённый и нервный. Вокзал, телеграф и прочие важные городские объекты дополнительно укреплены, переведены на круглосуточные дежурства и тоже представляют собой маленькие крепости внутри большой крепости.
Дополнительно телелеграфисты постарались связать все важные городские объекты между собой локальными линиями связи, что позволяло управлять городской обороной как единым целым. Если где-то возникнут сложности, туда можно направить дополнительные силы, а если появится возможность ударить по разбойникам с тыла, то такая возможность обязательно будет реализована.
Скорее всего атаман нападёт только завтра, но, на всякий случай, всё и все готовые отразить внезапное нападение уже сегодня или ночью. Командиры ревотрядов по несколько раз проинструктированы. Их люди знают, что делать и куда бежать каждому из них в случае внезапной атаки атамана Ершова.
Я, с ближайшими соратниками и командирами тех отрядов, кого беру с собой на штурм главного лагеря бандитов – обитаем в трактире. Хозяин трактира с большой радостью сдал нам всё своё заведение за половину цены, тогда как сам, с домочадцами, уехал к родне в деревню, решив переждать смутное время вне города. Трактир небольшой, но уютный. Впрочем, нам всем сейчас нет никакого дела до ощущения уюта, мысленно все находятся уже в завтрашнем дне.
В большом камине горит огонь. Натоплено очень жарко, как будто люди пытаются вобрать в себя излишки тепла и сохранить их. Долго сидеть этим вечером никто не будет. Все понимают, что нам завтра очень рано вставать. А может быть и вовсе придётся вскакивать среди ночи, если разбойники решат напасть на нас под покровом ночной темноты.
У вездесущего Глинки вроде бы имелись среди бандитов несколько своих человек, но атаман Ершов отнюдь не дурак и он точно проследит за тем, чтобы никто из разбойников не покидал расположения и не мог бы предупредит нас, уточнив время нападения или раскрыв планы атамана.
Если честно, меня сильно беспокоил генерал Комель, вернее его кажущееся бездействие. Если армии разбойников и ренегатов объединятся, то они почти наверняка смогут захватить Каменск несмотря на все наши уловки и несмотря на личную отвагу подчинённых мне людей. К счастью, генерал и атаман постоянно пакостили друг другу ещё до моего появления в городе, с тех времён, когда их армии оставались единственными крупными воинскими соединениями на пару сотен километров вокруг. А после того случая в лесу, между Ершовым и Комелем и вовсе словно кошка пробежала. Их взаимная борьба и постоянные, хоть и мелкие, не перестающие во что-то большее, столкновения сильно облегчали мне жизнь. Оставалось только надеяться, что и сейчас Комель лишь порадуется уничтожению Ершова, а там, глядишь, и до самозванного генерала доберёмся с его армией бывших стражников, солдат королевской армии, беглых аристократов и иностранных наёмников.
Вот только… чего ждёт Комель? На что надеется и какие строит планы? Дорого бы отдал чтобы хотя бы на минуту заглянуть в мысли самозванного генерала, но увы, без личного контакта, да ещё с одарённым немалой силы, не справился бы и архимаг-менталист. Куда уж мне – недомагу, да ещё и специализирующемуся на ином разделе, на работе с энергиями. Нет, всё-таки надо, надо повышать уровень самообразования. Вся эта катавасия когда-нибудь закончится, и я тогда вернусь в университет. Доучусь на инженера, по специальности, например, проектирование и обслуживание силовых установках. Буду управлять огромными паровыми машинами или пойду работать на новомодную электростанцию о которых пишут в научных журналах, что за ними большое будущее и вопрос генерации больших объёмов электроэнергии совсем скоро станет очень важным и насущим вопросом. Эх, какая жизнь наступит тогда! Спокойная! Размеренная! Можно будет просто спокойно и честно работать и всё.
Размечтавшись о будущей спокойной жизни, я даже представил себе небольшой домик, обязательно каменный, сильные энергомаги всегда предпочитали камень дереву и прочим горючим материалам. В своём воображении я знакомился с хорошей девушкой, может быть тоже активисткой революционного движения, мечтающей о спокойной, размеренной семейной жизни.
Должно быть я настолько замечтался, что сам не заметил, как начал проговаривать свои фантазии вслух.
Сидевшая рядом Коробейникова в своём обычном наряде внимательно слушала, а потом осуждающе сказала: -Вот уж не ожидала от тебя, командир.
Насильно выдернутый из приятных фантазий я довольно ворчливо спросил: -Чего именно не ожидала?
-Настолько мещанских фантазий. Семья – отживающий своё инструмент женского закрепощения. Только свободный союз необременённый навязываемыми священниками моральными терзаниями…
-Даже не начинай, -попросил я её. -Сегодня не подходящий момент для обсуждения теоретических основ учения новых амазонок. И вообще – не лезь в чужие фантазии. Могут быть у человека его собственные, личные фантазии?
-У революционного командира не может быть таких мещанских фантазий, -укоризненно высказала Маша.
-А у меня вот есть, -говорю я и отворачиваюсь к камину. Тот трещит и ярится. Чтобы дрова не прогорали быстро, в пасть ему забросили не разрубленное, цельное брёвнышко, и оно сейчас лежит в ворохе ярко-красных углей постепенно обугливаясь и обгорая по краям.
Маша похоже не поняла или не захотела понять моего нежелания обсуждать мои сокровенные и слишком личные мечты, потому что даже не подумала перевести разговор на что-нибудь другое, а лучше вовсе оставить меня в покое. Вместо этого девушка с интересом спросила: -А какая она должна быть?
-Кто?
-Твоя невеста.
-Да нет никакой невесты! -вспылил я. -Не встретил я пока её. И с такой жизнью, наверное, не встречу вовсе.
-Что не так с нашей жизнью? -удивилась Маша.
-Постоянно то от кого-то убегаешь, то за кем-то гонишься. Что-то спешно строишь или, напротив, разрушаешь. Крутишься как белка в колесе. Решаешь глобальные исторические вопросы, а свои личные вечно откладываешь до лучших времён.
-Наши жизни принадлежат революции, -пожала плечами Коробейникова. -Если даже ты найдёшь кого-нибудь со стороны, то неизбежно втянешь её в этот круговорот.
-Наверное ты права, -согласился я. -Что-то немного расклеился. Прости что вот так вывалил это всё. Нам выпало жить в великое время. Время подвигов и свершений. А тут я со своими фантазиями… мещанискими.
-Ничего, командир, у всех бывают минуты слабости.
-Благодарю за поддержку, товарищ Коробейникова, -сказал я намеренно официально всё ещё лелея надежду, что удовлетворённая амазонка от меня отстанет и позволит мне вернуться в мир моих мечтаний. Даже если те немного мещанские или слишком простые и приземлённые, всё равно они – мои. И погружаться в них хотя бы даже мысленно всё равно что купаться в ванне из тёплого молока. А может быть и нет. Никогда не принимал ванны из молока. Но ощущения, полагаю, должны быть в чём-то схожие.
-У меня, кстати, есть для тебя одна невеста на примете, -подала голос Маша. Положительно, эта девушка от меня сегодня не отстанет. Надо было с самого начала в приказном порядке велеть ей отдыхать перед завтрашним трудным днём и не грызть мой мозг.
-Что? -удивился я и задал более конкретный вопрос: -Кто?!
Хитро улыбнувшись, амазонка сказала: -Юная Огнёва.
-Она же ещё ребёнок.
-И тем не мене твёрдо намеренна взять в мужья одного комиссара. Разумеется, когда подрастёт. Мы с ней как-то болтали, и Екатерина поделилась своими планами.
-Не уверен, что хочу знать подробности.
Но мне, разумеется, их тут же выложили: -Огнёва вбила себе в голову, что выйдет за тебя замуж, когда вырастит. А до этого момента она доверила тебя мне.
-В смысле «доверила»?
-Я немного просвещаю девочек из приюта. Рассказываю им об учении новых амазонок, -призналась Коробейникова. -Поэтому Екатерина, несмотря на относительно малый возраст, понимает, что амазонка и понятие обычного, ветхозаветного брака не совместимы. При этом сама она хочет выйти за тебя именно замуж. И чтобы ты, командир, дождался пока она вырастит, чтобы никакая другая вертихвостка тебя не окрутила, Екатерина попросила меня, как амазонку и свою подругу, проследить за этим.
-То есть вы банально поделили меня, разумеется, за глаза и без всякого спроса! -догадался я.
-Именно так, командир. Когда Огнёва вырастит, то заберёт тебя. А до этого момента ты весь мой.
Не зная, что на это можно сказать, я выбрал простой путь и промолчал.