-Что такое? -немного нервно поинтересовалась девушка пока мы шли по улице.
-Тебя не часто увидишь в платье, -заметил я.
-Редко их ношу. Дурацкий, неудобный наряд! Хуже только туфли на каблуках!
-Сам никогда не носил, поэтому без комментариев, -отшутился я. -Но выглядишь просто замечательно.
Мы вошли в зал и остановились очарованные размером и блеском люстры. Идущим сзади людям даже пришлось нас немного подтолкнуть, чтобы мы очнулись и уступили дорогу.
-Как во дворце или в главных залах богатейших и знатнейших аристократических домов, -со знание дела оценила Марго.
-Так и должно быть, -наставительно объяснил я ей. -Раньше, как было: аристократы и король сидели в своих дворцах стаскивая в них для себя любимых красивые, драгоценные и дорогие вещи. Картина какого-нибудь великолепного художника могла веками висеть на чьей-то стене и за все века ею имела возможность любоваться едва ли сотня людей.
Но теперь всё иначе! Согласно учению вершителя Драласа – в приоритете обычный человек. Для него должны строится дворцы. Именно его должны окружать красивые вещи. Великие произведения искусства не могут больше являться собственностью кого-то одного, даже их автора – они должны принадлежать и принадлежат народу. Всем людям нашей прекрасной страны.
Крестьяне и рабочие – становой хребет любого государства. Поэтому всё лучшее именно им – рабочим и крестьянам. Дворцы – переделать для свободного посещения, превратить их в музеи, театры, библиотеки, больницы и школы! Картины и прочие предметы искусства – выставить в галереях. Дать крестьянским детям возможность учиться бальным танцам и всему прочему, что раньше являлось исключительной прерогативой «дворянского сословия».
Наверное, я говорил, слишком громко увлёкшись рассуждениями, потому что незнакомый мне зритель удивлённо спросил: -Зачем крестьян учить танцам? Им лишь бы картошку и пшеницу посадить и не нужны крестьянам никакие дворцы, не нужны картины – они в них ничего не понимают и не поймут, хоть десять раз растолкуй.
-Вы сами, думаю, не крестьянин? -уточняю у него.
-Бог хранил.
-Тогда какого чёрта считаете себя вправе решать за крестьян и рабочих нужны им танцы с дворцами или нет? -довольно резко одёргиваю непрошенного собеседника. -Уж сделайте милость, позвольте людям самим решать, что им нужно, а что не требуется.
-Очень бы хотелось! -отвернулся собеседник, скрываясь в толпе.
Я всё никак не могу отойти от короткого разговора: -Посмотри на него, решатель нашёлся! Одним значит можно жить во дворцах и просыпаться под звуки арфы, а другим не положено. А решать, что и кому будет он сам – удобно, ничего не скажешь!
-Пойдём поедим мороженного? -предложила Коробейникова.
-Здесь есть мороженное?
-Ещё какое! Идём скорее.
И мы пошли и каждый из на получил по рожку прохладного сладкого лакомства. Было так вкусно, что хотели заказать ещё по порции, но не успели, началось представление, а когда дошло до антракта, то мороженное уже закончилось.
Когда спектакль окончился, кто-то ушёл домой, а остальным предложили остаться и обсудить пьесу вместе с актёрами. Действительно, из-за кулис вышли актёры и мы долго говорили с ними обсуждая поднятые в постановке животрепещущие вопросы. Например, о том, как теперь, после революции, будет жить простой человек. И что такое вообще значит «простой человек»? Кто это вообще: я, или ты, или кто-то рядом? Каждый считает себя сложным, никто не хочет считать простым, а если кто говорит будто он я и есть – самый простой человек, то он либо лукавит, либо что-то ещё.
Говорили долго, интересно. По времени – чуть ли не дольше чем шёл сам спектакль. Иной раз скатывались в такие споры, что только держись! Компания подобралась отличная, молодая, горячая. Зрители не стеснялись высказывать собственное мнение и отстаивать его. Актёры тоже не отставали, являясь, по сути, такими же людьми, как и зрители. По мере того как то вспыхивали, то затихали споры, Маша крепко сжимала мою ладонь своими пальцами, и я буквально чувствовал, как она относится к той или иной высказанной точки зрения.
После всех обсуждений, усталые, чувствуя некое внутреннее опустошение, словно после хорошей и плодотворной работы, мы покинули здание городского театра.
Я спросил у Коробейниковой: куда её проводить?
-Разве мы идём не к тебе? -переспросила Маша.
И столько обиды было в её голосе, столько несбывшихся ожиданий, что мне не оставалось ничего другого, кроме как ответить: -Конечно ко мне. Это я на всякий случай спросил.
Мы пошли быстро-быстро, практически бегом. Перепрыгивая через ступеньку, поднялись по лестнице. Вот мы у порога, а вот уже в кровати. Как только переместились так быстро – загадка!
Я боялся, что утром нам вдвоём может быть неловко, но ничего такого не было. Разве только Маше пришлось снова облачаться в платье потому, что другой её одежды у меня дома не имелось. Этот непорядок она пообещала исправить в самом ближайшем будущем.
Утро выдалось солнечным, светлым и таким же светлым было моё настроение. Открыв окно, я дышал полной грудью разглядывая постепенно просыпающийся город – живой, настоящий. Каким он был, когда я только приехал сюда и какой он сейчас – огромная, видимая невооружённым взглядом, разница. И это было прекрасно!
Бандиты Ершова частично уничтожены, частично рассеяны и больше не представляют значимой угрозы. Сам атаман погиб. Самозванный генерал Комель сбежал в Бритский доминион и пусть сидит там ещё хоть сто лет, без него только воздух чище. Главные угрозы устранены. Основные проблемы решены. Впереди спокойная плодотворная работа, направленная на то, чтобы с каждым днём жизнь становилась чуточку лучше. И как косвенное свидетельство того, что мы идём правильным путём – открывающиеся тут и там кондитерские. Тортики – как лучший индикатор верности избранного пути.
Чудесное утро! Оно запомнилось мне навсегда, может быть на контрасте, потому что уже через несколько минут в дверь рьяно заколотили крепкие кулаки.
В недоумении открываю. За дверью трое бойцов народной самообороны. Лица серьёзные, мрачные. Совсем не подходящие к такому светлому дню.
-Товарищ комиссар, вам срочно нужно пройти с нами.
-Что-то случилось?
-Срочное сообщение из столицы. Вам следует ознакомиться с ним лично на телеграфной станции.
-Но можете хотя бы в общих чертах сказать в чём дело? -рассердился я.
-Шесть часов назад войска Бритского Доминиона и Великого герцогства Павлецкого вторглись на территорию республики. Это война, товарищ комиссар!
Срочно одеваюсь и бегу на телеграфную станцию. Там уже собралось достаточно народу и постоянно подходят новые люди. Пробиваюсь вперёд. Видя меня, люди расступаются, пропуская.
Беру в руки исходное послание, переданное из столицы: война!
Соседи всё-таки решились на вторжение.
Может быть как раз наши успехи по преодолению оставленной гражданской войной разрухи напугали их и поторопили с вторжением.
Кто знает?
-Объявленная цель – вернуть трон его сбежавшему величеству, а власть благородным аристократам. Необъявленная – разделить страну на три части. По одной части возьмёт в управление каждое из государств, а оставшуюся часть оставят под управлением короля – марионетки.
Но это пусть они ещё попробуют! – стискиваю зубы.
Ведь так хорошо всё было. И тортики наконец появились. Но нет, надо было им развязать войну и напасть на ослабленного, как им кажется, соседа используя возвращение трона сбежавшему величеству как предлог для вторжения!
Только-только страна начала отходить после гражданской и вот тебе снова. Но не время раскисать. Мы пройдём все испытания, всё преодолеем! Людей, что однажды вкусили свободу обратно под ярмо, не загонишь. Их можно только перебить, всех до единого. Но и это будет совсем непросто что должны будут уяснить нежданные завоеватели на своей собственной шкуре.
Пока я стою над столом полный размышлений о самом ближайшем будущем, ко мне проталкивается телеграфист: -Товарищ комиссар, вам срочная телеграмма.
Ещё одна?
На этот раз личная, адресная.
Беру, читаю: -Товарищу Безухову. Срочно. Предписывается прибыть в столицу в кратчайшее время для прохождения ускоренных курсов переподготовки среднего командного состава в военной магической академии имени вершителя Драласа.
А в голове только одна мысль: началась война.
Цитатник
„Кто боится боли, тот всегда поддается злу.“
Феликс Эдмундович Дзержинский
Послесловие
Дорогой мой друг – читатель, этот роман вырос как ответ на произведение Ника Перумова про кадетов. Не могу назвать Перумова своим любым автором, но кто из нас не читал его серии «Хранитель мечей», «Нисхождение тьмы» и другие? Если кто-то всё-таки не читал, то поверьте, они вполне достойны вашего внимания, если вам, конечно, нравится добротно сделанное фэнтези.
Однако, возвращаясь к «кадетам» - это крайне «правый» роман настолько явным образом, пропагандирующий монархические идеи, что только ради сохранения баланса во вселенной я просто должен был написать левый фэнтези-роман про молодого комиссара в фэнтезийном мире с орками, феями и магией, которая была доступна далеко не всем. Что именно у меня получилось – судить тебе, дорогой читатель.
Недавно мне встретилось интересное выражение Михаила Покровского, на тему «История – это политика, опрокинутая в прошлое».
Но также верно и обратное: «Любая политическая идеология – это, в сущности, история, продолженная в будущем» (высказывание принадлежит Алексею Волынецу).
И мать наша Россия, как всегда, на перепутье выбирает между правым и левым путями, оба из которых имели место быть в её сложной истории.Но очень важно помнить, что даже выбрав какой-то один путь, нельзя отрицать, отменять, бездумно очернять другой – ведь он тоже наш, неотъемлемая часть нашей истории, часть нас. Невозможно просто взять и «отменить» половину прошлого и надеется, что это никак не скажется на будущем. Скажется и так сильно, что замучаешься потом разгребать последствия.