Первый Магнат горько рассмеялся. Он все еще отводил глаза.
— Ты тоже у алтаря дашь клятву хранить верность. Только могила разлучит вас… Это хорошо, но это в общем-то идеал. Многие люди просто не созданы вечно хранить верность. Понимаешь, основой брака, как ни крути, является физическая близость, а это стихия темная, капризная, с годами она меняется. Я знаю, что принес много горя своим сексуальным партнершам, но поверь, я делал это неумышленно. Твоей матери тоже. Я по-настоящему сожалею, что разбил ей сердце, но я не мог остаться с ней, когда любовь кончилась. Я не считаю себя виновным в ее смерти.
— Я тоже, папа.
— Ты, наверно, много слышал обо мне — какой я беспощадный соблазнитель! Ты не думай, подобная слава не доставляет мне радости. Объективно я сознаю, что неразборчи вость, поиск физического наслаждения — это порок. Но я ни чего не могу с собой поделать. Я нуждаюсь в сексе, и я буду этим заниматься, несмотря ни на что.
— Мне кажется, — сказал Джек, — я догадываюсь, почему большинство оперантов хорошие семьянины. Открывая в интимные мгновения свои сознания, они настолько привязываются друг к другу, что разрыв впоследствии выглядит совершенно невообразимой катастрофой.
— Это в теории, — ответил Поль. — Но брак и любовь никогда не являлись простой системой. Их гармония странна и непредсказуема, как, впрочем, и сам человек. В браке тоже много работы — людям приходится привыкать друг к другу, сохранять привлекательность и желанность, а это с годами ох как трудно. Особенно когда человек занят важной работой… Ты должен согласиться, что моя работа очень трудна.
Джек ничего не ответил. Он приблизился к зеркалу и принялся завязывать галстук. С помощью психокинетических манипуляций он бы справился с этим в одно мгновение, однако все опытные операнты считали дурным тоном использовать для подобных пустяков свои способности.
Поль с интересом наблюдал, как сын использует только что созданные — буквально на глазах — конечности. Вполне сносно, должен был признать он. Наконец Первый Магнат сказал:
— Не знаю, поверишь ты мне или нет, но сексуальная сторона не имеет никакого отношения к тому, что для меня является главным в жизни.
Джек кивнул.
— Ты имеешь в виду Галактическое Содружество? Не только Землю, но всю Галактику?
— Я посвятил этому всю жизнь и, по общему мнению, считаюсь неплохим Первым Магнатом. Я чертовски горд, что мне доверили заниматься таким важным делом. Однако…
Джек на мгновение застыл, ожидая, чем закончит отец. Тот долго молчал и наконец сказал:
— Однако иногда мне приходит в голову, что я самый большой осел во Вселенной. Понимаешь, Джек, с годами приходит сожаление, что я упустил в жизни что-то очень важное. Что ни в коем случае нельзя было упускать… Я имею в виду то, о чем говорил Роджи. Знаешь ли, если он действительно до сих пор вспоминает Элен…
— Ты сомневаешься? — недоверчиво спросил сын.
— Нет, но как-то стыдно признаваться, что он может считать себя счастливым человеком. Я тоже могу себя считать таковым, но что-то грызет внутри, не дает покоя — а вдруг я прошел мимо чего-то очень важного, существенного?.. Единственного… Точнее единственной… Это, знаешь ли, обидно. Так что какой я советчик!..
— Я понимаю, — быстро сказал Джек. — Но мне хотелось, чтобы у нас с Доротеей и в этой плоскости все было бы великолепно. Только ты можешь помочь мне.
— Каким же это образом?
— Я хотел бы познакомиться с твоими приключениями по этой части. Ну, как это все было на самом деле. Я бы хотел понять парадигму поведения мужчины в постели. Это послу жило бы хорошей основой для моей собственной половой жизни.
У Поля непроизвольно отпала челюсть. Он дар речи потерял! Как это? Позволить родному сыну залезть в его воспоминания, обозреть все то, чем он занимался в постели? Его даже передернуло. Джек между тем искоса поглядывал на отца.
Когда прошел первый шок и дыхание восстановилось, Поль первым делом напомнил себе, что это его сын и помыслы его чисты. Он просто глуп еще, как новорожденное дитя, которому совсем скоро придется любить женщину. Хорошенькое дельце!..
Значит, это непонятное существо начнет копаться в его мозгах? Вот так запросто?!
Твой сын…
— Я знаю, — сказал Джек, — моя просьба выглядит несколько странно. Сексуальная жизнь родителей всегда находилась под строгим запретом. Еще в книге Левит сказано: человек не должен видеть наготы отца и матери.
Поль не смог сдержать мысленного крика.
Вовсе не древние моральные запреты или отвращение требуют от меня отказать тебе. Боже! Я породил тебя случайно против своей воли без любви я должен был предотвратить твое появление на свет — либо нельзя было доводить до этого, либо сам должен был измениться и восстать — и когда ты появился на свет, я избегал тебя и ты избегал меня. Это ты позволил Дени и Люсиль Роджи и Марку вырастить себя я знаю ты мое наказание но это слишком жестоко и…
НетпапаНЕТ не надо я не хочу унижать или заставлять тебя это немыслимо жестоко если ты считаешь меня своим наказанием ты ни в чем не виноват не надо так говорить если ты решил что этим должен искупить свою вину то не надо.
Первый Магнат поднялся. Спустя мгновение он уже принял важную позу — сказался большой опыт, однако лицо его все еще отливало мертвенной бледностью. Джек был уже почти совсем одет, осталось только облачиться во фрак. Поль взял фрак за плечики и помог сыну просунуть руки в рукава.
— Можешь ты совершено prucis[50] объяснить, что тебе требуется?
— Попытаюсь. Но в том-то и дело, что я сам точно не знаю, что мне нужно. Все мои знания об эротике взяты из книг и глупых разговоров. Понимаешь, папа, я не могу при мерить их на себя. Ну, просто не вижу себя в этой роли!.. Я и представить себе не могу, что я должен делать в постели, с чего начать. Не дай Бог обидеть ее! Я тогда повешусь! Хотя не знаю, как это сделать… Нормальные люди, сами того не замечая, с детства уже все знают. Я же был лишен этой возможности. Какие-то отрывочные и, признаюсь, пошлые куски вертятся в сознании… Помочь мне может только опытный человек, которому я доверяю, которого уважаю. Которого люблю…
— Твой дядя Роджи… — начал было Поль.
— Ой пытался рассказать, о чем я просил. Но этого мало. Есть вещи, которые он настолько глубоко прячет в подкорке, что просто не в состоянии выковырять их оттуда. Я бы мог сам все вытащить — он бы даже не заметил, — но я не могу так поступить. У меня руки не поднимаются.
— Твои братья…
— Марк согласился открыть часть своего сознания, но он честно признался, что его опыт вряд ли послужит мне примером. Тем более что и опыта почти нет. Люк заявил, что он с удовольствием готов пожертвовать собой, только он сомневается, что Алмазик будет счастлива иметь дело с гомиком.
Джек воткнул в петлицу небольшой побег с распустившимися на нем миниатюрными розочками, потом открыл другой ящик стола и достал такую же ветвь, приготовленную для отца.
— Понимаешь, папа, я хотел бы знать, что значит быть сексуальным существом. От чего здесь радость испытывать…
Первый Магнат отвел глаза. Впрочем, Джек тоже старался не смотреть в его сторону.
— Ты не обижайся, не накручивай, — сказал молодой человек, — я все понимаю. Это действительно нелегко.
Поль наконец-то обзавелся бутоньеркой и с нарочитым энтузиазмом принялся втыкать ее в петлицу. Затем он придирчиво и тщательно осмотрел жениха, поправил ему галстук.
— Так, лучше не придумаешь. Ты выглядишь просто чертовски хорошо. Если, конечно, так можно выразиться.
— Пошли? — предложил сын. Он взял цилиндр, перчатки и направился к двери. В темной комнате особенно отчетливо посвечивала его аура — она была голубовато-зеленая, с двенадцатью белыми лепестками, окружавшими светящееся облачко.
— Подожди, — сказал Поль.
Джек повернулся. Отец порывисто шагнул к нему, потом на мгновение замер, словно засомневался. Наконец решительно приблизился к сыну, обнял его и шепнул:
— Хорошо, сынок. Приступай. Это будет мой свадебный подарок.
9Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда
У меня было ровно две причины — не смейтесь, я подсчитывал — напиться в день свадьбы. Первая: я не мог справиться со страхом. В то же время где-то в душе неожиданно затеплилась искорка надежды.
Мысль о Гидре приводила меня в ужас, руки начинали противно подрагивать. Если она избрала меня мишенью, то охота будет продолжена во что бы то ни стало. С другой стороны, меня спас не кто иной, как Дени. Это обстоятельство ошарашивало. Что ж там происходит с этим монстром — левая рука не знает, что делает правая?..
Анн могла ошибаться… Или, не подозревая того, сама могла оказаться Фурией. Я много размышлял об этом, когда проходил курс лечения. Признаться, после того откровенного разговора в феврале я в общем-то не очень встревожился. Как поступить, мне было ясно с самого начала: сообщить обо всем Джеку и Дороти. Это можно будет сделать на свадьбе, а свадьба летом — значит, можно и подождать. Однако после нападения этой взбесившейся рыбы все предстало передо мной в ином свете. Теперь вопрос шел о жизни и смерти; На меня открыли охоту. В этом следовало досконально разобраться.
По собственному признанию Анн, только два члена семьи могли совершить покушение на малютку Джека в больнице Хичкока: Дени и она сама. Только у них двоих не было пол ноценного, неопровержимого алиби. Кроме того, оказывается, Фурия и ее соблазняла! Я не психолог, но не надо быть Зигмундом Фрейдом, чтобы догадаться, что Афина Паллада, яв лявшаяся ей, не может приходить извне. Представим, что какой-то злой дух решил овладеть ее сознанием. Проникнуть в него без ведома хозяйки он не может — Анн слишком сильный оперант. Значит, о ее необыкновенном уважении к древнегреческой богине он тоже узнать не может. Выходит, Афина — порождение ее собственного сознания, какая-то его часть — пусть свихнувшаяся, но решившая овладеть всем ее рассудком. Как тогда Фурия должна поступить? Только так: «соблазнить» хозяйку тем, что наиболее дорого для нее, чьего совета она наверняка послушает. Логично? Вполне.