Необычные аметисы
ВСТАВИВ ЛИНЗУ В гнездо, мы все убедились в справедливости его заключений, действительно перед нами были гигантские аметисты, отливавшие кларетом, разведенным в воде, мерцающие под бившим в них ярким солнечным светом! Высота их колебалась от шестидесяти до девяноста футов, при том что на глаза нам попались и несколько особенно огромных выростов. Их можно было увидеть в нескольких сменяющих друг друга долинах, разделенных в меридианальном направлении волнообразными цепями округлых холмов, покрытых зеленью и величественных; но что особенно бросалось в глаза, долины, в которых встречались скопления этих поражающих воображение гигантских кристаллов, были неизменно пустынны и загромождены камнями железистого цвета, бывших, по-видимому, выходами железного пирита. Мы обнаружили несколько таких примечательных образований в районе, на полмили поднимавшемся над впадиной Моря Изобилия, обнаруженного Майером и Рикколи, побережье которого в скором времени появилось в нашем поле зрения. Но никогда более имя не соответствовало столь точно своему объекту, ибо «от Дана до Вирсавии» все было пустынно, пустынно, и все побережье загромождено выходами мела и кремня, и даже при сильнейшем увеличении невозможно было заметить ни малейших следов растительности. На всем протяжении северной оконечности моря, тянувшейся приблизительно на три сотни миль, в поле зрения нашего телескопа, вслед за равниной, попала дикая горная страна, заросшая густыми лесами из еще более крупных деревьев, чем виденные нами ранее, для сравнения с которыми я затрудняюсь найти аналог. Внешними очертаниями они напоминали наш лесной дуб, но отличались от него куда более пышной кроной и гладкими лоснящимися листьями напоминавшими лавровые, а также гирляндами желтых цветов, свисавших до самой земли там, где вслед за деревом начиналась поляна.
Прекрасный поток в долине
КОГДА ЖЕ ГОРНАЯ цепь закончилась, перед нами открылось зрелище, поразившее нас до глубины души. Это была овальная долина, окруженная со всех сторон, за исключением узкого прохода с южной стороны, холмами ярко-алого цвета, без сомнения, сложенными из кристаллических структур; ибо везде, где случалось вклиниться трещине, а трещины эти попадались достаточно часто и уходили вниз на значительную глубину, перпендикулярные структуры являли собой беспорядочные массы многоугольных кристаллов, в точности прилегавших друг к другу и организованных глубоко уходящими вниз слоями, причем цвет их менялся от более светлого к более темному оттенку в зависимости от того, насколько низко каждый слой уходил в глубину пропасти. Из каждой скалы лились бессчетные водопады, причем некоторые из них струились едва ли не из вершин, вырываясь на свободу с такой силой, что пробили арки, диаметр которых превосходил несколько ярдов. Никогда еще я не видел ничего столь близко не напоминающего байроновскую «Историю о белой лошади во время Революции». У подошвы этой горной цепи начиналась лесная зона, четко очерченная и окружавшая долину, величина которой в самом широком месте доходила до восемнадцати или даже двадцати миль, а длина составляла около тридцати. Маленькие рощицы из крепких деревьев всевозможных родов и видов были прихотливо разбросаны и во всех направлениях на этой доброй земле, и наконец-то здесь благодаря нашим увеличителям наши самые затаенные надежды получили наконец подтверждение. В тени лесов на юго-восточной стороне перед нашими глазами явились неисчислимые стада четвероногих коричневого цвета, по внешности весьма напоминавших хорошо нам знакомых бизонов, но ростом проигрывавших любой разновидности диких быков, известных из естественной истории. Хвосты у них были как у яков, в то время как месяцевидные рога и горб между лопатками, величина шейной складки и, наконец, длина спутанной шерсти скорее наводили на мысль о диких быках, с которыми я склонен бы их сопоставить. Единственным отличием, которое, как оказалось позднее, присуще было едва ли не всем лунным четвероногим, нами позднее увиденным, был весьма заметный мясистый надглазный валик, пересекавший лоб из конца в конец и наконец исчезавший за ушами. Нам трудно было составить себе детальное представление об этой волосистой складке, сходной по виду с вуалью, видом своим напоминавшей свисающие вниз поля дамской шляпки, известной под именем «шляпки Марии, королевы Шотландской», могущей как подниматься, так и опускаться посредством движения ушами. Острый ум д-ра Гершеля немедленно определил, что эта складка, вернее всего, исполняет защитную функцию, оберегая глаза животного от резкой смены света и тьмы, которой подвержены обитатели обращенной к Земле стороне Луны.
Птицы и звери
СЛЕДУЮЩЕЕ ПО ОЧЕРЕДИ животное, попавшее нам на глаза, на Земле, без сомнения, было бы отнесено к разряду монстров. Оно отличалось синевато-свинцовым оттенком, размерами своими напоминало козла, имело козлиную же бородку и единственный рог, слегка наклоненный вперед. Самки этого вида были безроги и безбороды, но отличались куда большей длиной хвоста. Эти животные встречались в огромном количестве, наводняя собой горные склоны, господствовавшие над лесистыми районами. Грациозностью сложения это животное могло бы поспорить с антилопой, так же как и последняя, оно казалось быстроногим и ловким, скача с огромной скоростью и прыгая по густой зеленой траве с легкостью, не уступавшей ягненку или котенку. Эти красивые существа доставили нам несколько минут живейшего удовольствия. Естественность его движений на белом экране, весь его вид напоминал точное и слегка подсвеченное изображение земных животных в камере-обскуре, когда они в реальности находятся от нее на расстоянии нескольких ярдов и отражения падают на ее экран. Часто случалось, что едва мы пытались пальцами дотронуться до бородки животного, оно проворно убегало прочь, как будто возмутившись нашей земной бестактностью, но едва появлялись другие, которым мы уже не могли помешать щипать траву в свое удовольствие, мы могли говорить и делать с изображением этого зверя все что угодно. В середине этой радовавшей глаз долины мы обнаружили широкую реку, ветвящуюся на несколько рукавов, между которыми образовались несколько живописного вида островов, кишевшую всевозможной водяной птицей. Особенно часто здесь встречались серые пеликаны, впрочем, попадались черные и белые аисты с невероятно длинными ногами и клювом. Мы долгое время наблюдали за их попытками выудить из речки рыбу, надеясь заодно разглядеть и последнюю, впрочем, без всякого на то результата, при том что нетрудно было догадаться, с какой целью птицы глубоко погружают в воду свои длинные шеи. У дальней оконечности одного из островов, мы мельком сумели заметить амфибиеобразное существо сферической формы, катившееся по каменистому пляжу с огромной скоростью и наконец исчезнувшее в реке, чье течение у оконечности этого острова было особенно быстрым. Мы вынуждены были, однако, оставить наблюдения за этой долиной, столь богатой неожиданностями, из-за туч, собиравшихся в лунной атмосфере, при том что на Земле погода стояла идеально ясная. Однако само по себе это уже было интересным открытием, ибо наблюдатели более раннего времени ломали себе голову над вопросом, существует ли на этой планете напоенная влагой атмосфера, или же с ходу отвергали такую возможность.
Ночные облака помешали работе обсерватории
ЛУНА К ЭТОМУ времени опустилась настолько низко, что д-р Гершель настоял на том, чтобы прервать наблюдения, ибо усиливающееся преломление лучей в лунной атмосфере не позволило бы нам далее вести наблюдение, к тому же мы были потрясены и перегружены впечатлениями от уже увиденного; посему мы единодушно согласились, что пора вызвать помощников, обслуживавших линзы, вознаградив их бдительное внимание к своему делу особенно щедрым количеством «Восточно-Индийского особого». Не без сожаления, однако, мы смогли оторваться от великолепной долины, окруженной красными горами, которой в честь изображения на гербе нашего венценосного покровителя мы присвоили имя «Долины Единорога», ее же можно отыскать на карте Бланта, в половине расстояния между Морем Изобилия и Морем Нектара. Ночи 11 и 12 января выдались облачными и посему непригодными для наблюдений. Но далее 13 и 14 числа, к вящему любопытству для всего человечества, нам удалось открыть еще множество животных форм. Мы вновь предоставим слово для их описания нашему ученому и не менее красноречивому корреспонденту.
День третий. Четверг, 27 августа 1835 г., утренний выпуск. Эти великолепные, поражающие воображения открытия, сделанные нами в первую же ночь, и не менее ослепительные перспективы, которые, как нам казалось, они открывают для дальнейшего, заставляли ценить на вес золота любой час, когда выдавалась возможность вести наблюдения за Луной, и с большим трудом заставили нас примириться с тем неожиданным препятствием, которое явили собой две следующие облачные ночи, каковые мы вытерпели с истинно философским спокойствием. При этом мы полностью посвятили досуг проверке правильности положения дополнительных распорок и стоек, установленных специально для поддержки 24-фунтовой линзы, т. к. нам стало казаться, будто она чересчур сильно раскачивается по причине сильного ветра, поднявшегося с утра 11 числа. Наконец, ночь на 13 января выдалась хрустально-прозрачной и просто чудесной. Луна поднималась в небесах во всем своем пышном великолепии, и звезды, теснясь по ее сторонам, словно бы утверждали тем ее неоспоримое право царить в небе Южного полушария. Ввиду того, что нам оставалось в настоящем месяце не более двух ночей, до тех пор пока западное лунное полушарие не скроется из глаз по причине долготной либрации, каковая следом затем должна была немедленно наступить, доктор Гершель уведомил нас, что в этот раз наши усилия должны сосредоточиться на ее частях, помеченных на карте Бланта номерами 2, 11, 26 и 20, которым в более современном каталоге соответствуют наименования Эндимион, Клеомед, Лангренус и Петавиус. Он же предложил использовать нынешнюю необыкновенно благоприятную ночь исключительно для наблюдений этих мест, а также районов, расположенных между ними, вплоть до края западного лунного полушария.