– Димка любит «Пеперони», я – «Маргариту», – ответила Маша и посмотрела на Романа.
– Я всеядный, – пожал плечами тот.
– Принято, – улыбнулась Яна и кивком указала им следовать за ней.
Она испытывала необъяснимое чувство превосходства над Машей, которая явно робела в стенах их компании. Зато не робела с Димой, что не могло нравиться Яне.
В отделе статистики троица неуверенно застыла в дверях. Первым в себя пришел Роман. Поздоровался и даже над чем-то там удачно пошутил – по крайней мере, сотрудники отдела засмеялись. Яна не слушала. Она старалась не смотреть на брата.
Тот тоже поздоровался с присутствующими и принялся о чем-то переговариваться с Машей. Выглядел он при этом недовольным.
По обрывкам сплетен Яна знала о том, что Дима посещает психолога и что у него целый букет проблем с контролем и поведением. Но он все равно выглядел уверенным в себе.
«Красивый, в дорогом костюме. Всю жизнь у него все было на блюдечке. Это тебе не комната в двенадцать метров в вонючем общежитии».
Яна на миг прикрыла глаза, понимая, что мысленно повторяет любимую тему своей матери. Надо же, как ее триггернуло! Кажется, срочно нужно что-то с этим делать.
– Дима, оставьте, пожалуйста, номер своего мобильного.
– Зачем? – с подозрением прищурился Волков, и Яна немного растерялась от враждебности, прозвучавшей в его голосе. В ее-то сознании еще билась мысль о том самом узнавании родственных душ, которое должно было непременно случиться.
– Я сообщу о пицце, – улыбнулась она. – Можно номер Маши или Романа. Мне без разницы.
Дима продиктовал свой номер, не сводя с нее пристального взгляда, и Яна поняла, что, если кто-то доложит об этом Льву Константиновичу, у нее будут проблемы.
Стоило ей вернуться в приемную, как босс выглянул из-за приоткрытой двери кабинета.
– Ну как прошло?
– Все отлично. Сейчас закажу им пиццу и…
– С Димкой как? – перебил тот.
– Никак, – пожала плечами Яна и, заметив его недоверчивый взгляд, добавила: – Лев Константинович, я не стану ничего делать. Я помню вашу просьбу и очень ценю ваше хорошее отношение.
Она улыбнулась как можно беспечнее.
– И это правильно, – серьезно кивнул Крестовский.
Когда привезли пиццу, Яна, ощутимо нервничая, набрала номер Волкова, хотя в этом не было никакой необходимости. Она могла просто сама за ними сходить. Благо, дел у нее было не настолько много, чтобы не иметь возможности отлучиться. Но ей просто хотелось это сделать. Ее к нему тянуло.
– Да? – раздался в трубке резкий голос.
– Это Яна. Приходите в переговорную. Она на том же этаже, где вы сейчас находитесь, прямо по…
– Нам уже показали, Яна. Спасибо! – оборвал ее Дима, и она раздраженно выдохнула. По всему выходило, что на контакт с ней он идти не намерен. Интересно почему?
Когда Яна, нагруженная коробками с пиццей, спустилась в переговорную, там уже была Маша.
– Давайте я помогу, – бросилась она навстречу Яне.
– В кулере можно наполнить чайник, – произнесла Яна, понимая, что Маша со своей смущенной улыбкой вызывает у нее раздражение. И это тоже было странно. Испытывать отрицательные эмоции по отношению к незнакомым людям было не в ее характере. Яна вообще не умела не любить людей, потому что за свою жизнь не видела ни от кого ничего особенно плохого.
– А вы давно здесь работаете? – спросила Маша, вернувшаяся с полным чайником воды.
– Почти девять месяцев, – вежливо улыбнулась Яна, забрала из рук девушки чайник и поставила воду кипятиться.
– Сложно? – спросила Маша.
– По-всякому. Но Лев Константинович – очень хороший босс, поэтому мне жаловаться не на что.
– А вы по образованию?..
– Я делопроизводитель. Так что работаю по специальности, – вновь улыбнулась Яна.
Маша раздражала все сильнее. К счастью, в переговорную вошел Волков, на ходу стряхивая воду с рук.
– Там наверняка было полотенце, – тут же обратилась к нему Маша.
– И даже мыло и туалетная бумага, – отозвался Волков и принялся оглядывать переговорную так, будто был здесь впервые. При этом на Яну он не смотрел.
– Как вам практика? – спросила Яна.
Волков не ответил, и Маша принялась отвечать, видимо, чтобы скрыть неловкость.
То, как она посмотрела на Диму – с осуждением, с безмолвным требованием вести себя прилично, – вызвало у Яны укол зависти и, кажется, ревности. Что тоже было ново. Нет, ее ничуть не волновала личная жизнь брата. Ее волновало то, что он смотрит мимо нее, сквозь нее…
– Извините за задержку, – объявил вошедший Роман, отодвинул для Маши стул и повернулся к Яне: – Присоединяйтесь к нам.
Яна поймала себя на том, что Роман ее тоже раздражает тем, как уверенно ведет себя в стенах их компании. А ведь у него ничуть не больше прав на эту компанию, чем у Димы или же… у самой Яны. А почему бы и нет? В конце концов, мама права. Она тоже имеет право на имущество отца. Чем она хуже? Лишь тем, что отец не соизволил дать разрешение на указание своего имени в ее свидетельстве о рождении?
– Спасибо, я уже обедала. Позвоните мне, как закончите. У Димы есть номер моего мобильного. Или же «сто один» по внутренней связи. – Яна указала на висевший на стене телефон и вышла из переговорной, давя в себе раздражение вперемешку с обидой.
Она чувствовала, что, допустив мысль о непреложности своего права на отцовское наследство, кажется, окончательно потеряла остатки своего «я» и стала тенью матери, которая долгие годы ненавидела семью Волковых. Яна попыталась ухватиться за утреннее ожидание чуда от встречи с братом, но перед мысленным взором стоял Дима, рассматривающий фото на стене, что-то шепчущий Маше, глядящий на панораму города, в свой телефон, на Романа… Куда угодно, но только не на Яну. А ведь он был в шаге от того, чтобы обрести сестру и верного друга.
Глава 4
Замыкаясь в себе, невозможно стать ближе к людям.
Удалить сообщения от человека с ником LastGreen было единственно верным решением. Лялька это прекрасно понимала, но ее остановили две вещи: во-первых, она на самом деле хотела вернуть свой телефон, а во-вторых – и это было, пожалуй, самым главным, – она хотела вернуть Ромку. Забрать его навеки у чертовой Маши Рябининой. И переписка с очередным потенциальным маньяком, происходящая на глазах у Ромки, должна была его встряхнуть.
Лялька осознавала, что это будет выглядеть повторением истории с Андреем, осознавала, насколько наивной и глупой она может показаться Ромке, но сейчас это было не важно. Ее мир рушился, и она готова была пустить в ход любые средства. Жить без Ромки она не могла и не хотела.
«Откуда у тебя мой телефон?» – написала она, хотя никогда не обращалась к незнакомцам на «ты».
Ответ пришел через минуту: «Подобрал у кафе».
Голова вновь начала болеть, и Лялька на миг прикрыла глаза. А что, если это не потенциальный маньяк, а просто маньяк? Что, если она не сможет его переиграть? Поспешно закрыв вкладку, она свернулась калачиком на кровати, сжимая телефон в руках. Очень хотелось, чтобы Ромка зашел на ее страничку под ее паролем, увидел эту переписку и позвонил ей. Вот только время шло, а звонков все не было. В ее пустом мире вообще ничего не было.
Весь следующий день Лялька не заходила в соцсети, не признаваясь даже самой себе, что просто боится. Идея переписки уже не выглядела хитрым ходом, и от одной мысли о ней к горлу подкатывала тошнота. Ромка не писал, Ромка не звонил, Ромка о ней совсем не вспоминал.
Уроки в онлайн-школе тянулись бесконечно: головная боль, начавшаяся еще вчера, так и не прошла до конца… А Ромка все не звонил.
Лялька решила подождать до шести и, если он так и не очнется, позвонить ему сама. Лежа на кровати с планшетом и слушая вполуха препода по физике, она таращилась в потолок, умирая от того, как медленно тянется время. Тамара Михайловна, решившая, что Лялька заболела, раз двадцать к ней заглядывала. Предлагала поесть, выпить чаю, прогуляться… Лялька неплохо к ней относилась, но такая забота – фальшивая, за деньги – бесила неимоверно. Какое ей дело до того, заморит Лялька себя голодом или нет? Места она все равно не потеряет. Должен же кто-то будет кормить Сергея и Димку. На очередное предложение поесть она сдалась, но не потому, что проголодалась, а чтобы от нее наконец отстали.
Спустившись на кухню, она съела бульон и салат и, прихватив кофе, собралась было к себе, но заглянувшая на запах кофе Тамара Михайловна до противного ласково сказала:
– Леночка, доктора пока запретили кофе.
Лялька вцепилась в чашку. Ей было плевать, что от кофе наверняка усилится головная боль. Ей было на все плевать. Какого черта они относятся к ней как к недееспособной? Какого черта ее во всем ограничили и все ей запретили?
– Леночка, – Тамара Михайловна подошла к ней и протянула руку за чашкой, – будь умницей.
«А я не хочу быть умницей!» – хотелось заорать Ляльке, но она лишь качнула головой и попыталась обойти домработницу.
– Леночка, Сергей оставил мне четкие указания. Кофе тебе пока нельзя. Если мы не справимся с режимом дома, то тебе придется поехать в клинику и побыть там до полного восстановления.
– До какого восстановления? – едва слышно уточнила Лялька, потому что о клинике слышала впервые.
По некрасивому лицу Тамары Михайловны пробежала тень. Она суетливо поправила прядь волос и улыбнулась:
– Пока головные боли не пройдут до конца и…
Лялька с размаху швырнула кружку в стену, та раскололась на три большие части, а горячий кофе выплеснулся на белые обои. Оттолкнув домработницу, Лялька бросилась вверх по лестнице. В ушах звенело, а в голове билась мысль, что Тамара Михайловна могла быть сообщницей Андрея. Допрашивала ли ее полиция? Нужно сказать Сергею. Нужно… Забежав к себе в комнату и захлопнув дверь, Лялька прижалась к ней спиной и съехала на пол. А если Сергей и так в курсе? Если они все заодно? Все против нее и Димки из-за этих проклятых денег! Зажав рот ладонью, Лялька разрыдалась. Где Димка? Он был наивным придурком, но он бы убил любого за Ляльку. Это она точно знала. И Ромка… наверное.