Босс протянул ей фото, и Яна застыла. Да, она догадывалась, что мать знала, что делает, но все равно испытала шок, увидев копию самолета с наклейки в сегодняшнем буклете. Взяв в руки фото, она сосредоточилась на лицах людей, стоявших рядом с самолетом. Алексей Волков и Лев Крестовский над чем-то смеялись, еще не зная о том, что одного из них скоро не станет. Яна вновь вспомнила бледного Диму, сидевшего на заднем сиденье машины и безучастно кивавшего на слова Маши, и на ее глаза навернулись слезы.
Лев Константинович вытащил рамку из ее судорожно сжатых пальцев и присел рядом на диванчик.
– Янка-Янка, – вздохнул он и неожиданно притянул ее к себе.
Это стало последней каплей: Яна все-таки разрыдалась. Она рыдала, уткнувшись носом в мягкую домашнюю футболку Льва Константиновича, и мечтала рассказать ему правду. Он ведь умный, сильный, он точно поможет. Вот только она не была уверена, что он простит ее. Это ведь по ее вине Диму накрыло панической атакой. Диму он знает всю жизнь, а с ней общается меньше года, и то вынужденно. Яна громко всхлипнула, готовая отдать что угодно, чтобы рядом с ней был человек, который вот так же заботился бы о ней, как Лев Константинович о Диме, которому было бы не все равно, что с ней.
– Ну-ну… Хочешь, завтра выходной возьми? Только индусам напиши с утра, не забудь.
Яна замотала головой:
– Нет, я лучше на работу.
– Ну, как знаешь, – протянул Лев Константинович и погладил ее по голове.
Интересно, а с Димой он настаивает до последнего, если считает, что тому лучше отдохнуть, например? Ревность к брату была гадкой, особенно после сегодняшнего, но Яна, захлебнувшаяся в жалости к себе и чувстве собственной ненужности, ничего не могла с этим поделать.
В дверь квартиры неожиданно позвонили, и она, вздрогнув, отстранилась. Ее испуганный взгляд замер на влажном пятне на футболке босса.
– Я вам футболку тушью испачкала, – прошептала Яна.
– Постираем, – усмехнулся Лев Константинович и потрепал ее по волосам, как маленького ребенка. – Там курьер продукты привез.
Лев Константинович ушел открывать, а Яна закуталась в плед по самые глаза, размышляя о том, имеет ли она право сидеть здесь и плакать у босса на плече. Это было в высшей степени непрофессионально и, возможно, выглядело даже двусмысленно. А что, если он подумает, будто она пытается завязать с ним какие-либо отношения вне работы? От этой мысли Яну будто кипятком окатило. Да, Лев Константинович ей нравился. Отрицать это было глупо. Но самым главным для нее было его доброе отношение. Стоило ли это романа, наверняка кратковременного, с последующей потерей его хорошего отношения? Определенно, нет.
Яна так увлеклась размышлениями, что вздрогнула, услышав холодное:
– Добрый вечер.
Роман Крестовский прислонился плечом к дверному косяку и натянул рукава толстовки на кулаки, будто ему было холодно, а потом под взглядом Яны сложил руки на груди и склонил голову набок, рассматривая ее так, как ученый рассматривает опытный образец. Было видно, что в данный момент никаких теплых чувств Яна у него не вызывает. Даже та видимость хорошего отношения, которую он демонстрировал в офисе и на заводе, испарилась без следа.
Яна вспомнила, как хотела сегодня ему понравиться, потому что он выглядел очень надежным и спокойным на фоне всего случившегося, и ей стало стыдно.
– Добрый, – пробормотала она и, проведя рукой по волосам в попытке их пригладить, вымученно улыбнулась. Ответной улыбки не последовало.
– Не ожидал застать вас здесь, – все тем же тоном произнес Роман и повел плечами, как будто поежился от холода.
– Проходи. Чай будешь? – Лев Константинович протиснулся мимо сына на кухню, хлопнув того по плечу.
– Нет, спасибо, – убийственно вежливым тоном ответил Роман, сверля Яну взглядом. – Не буду мешать.
– Вы не помешаете, – спохватилась Яна, наконец сообразив, что Роман подумал о том же, о чем она сама размышляла пять минут назад, и едва не задохнулась от неловкости.
– Пап, на минуту? – Роман наконец отвел от нее взгляд и повернулся к отцу.
Лев Константинович вздохнул и вышел с сыном в прихожую, а Яна натянула плед на голову, мечтая провалиться сквозь землю. Дрожащей рукой она вытащила из кармана телефон и заказала такси, так и не выбравшись из-под пледа.
Хлопнула входная дверь, и Лев Константинович появился на пороге кухни.
– Простите, что у вас из-за меня проблемы с сыном, – скороговоркой выпалила Яна из своего укрытия и добавила: – Такси будет через пять минут.
– Хорошо, – ответил босс, хотя Яна ожидала услышать, что она не виновата ни в каких проблемах. Но он лишь подошел к столу и молча отпил из своей кружки, разглядывая что-то в темном прямоугольнике окна.
Будь на ее месте Дима или Лена, он вел бы себя по-другому. В этом Яна была уверена на все сто.
Глава 10
Можно все разрушать и наивно надеяться выжить.
Тамару Михайловну отпустили на выходные, и выползшая из комнаты Лялька удивилась, услышав смех, доносившийся из кухни. Димка с Сергеем – невиданное дело – вполне по-домашнему что-то там готовили. Лялька остановилась на пороге и некоторое время на них смотрела.
Они оба были босиком, оба в джинсах и серых футболках. Димка с чем-то возился за кухонным столом, а Сергей за обеденным нарезал луковицу большими кольцами.
– У нас тут кулинарное шоу снимают? – не выдержала Лялька, и Димка на нее оглянулся.
– Сегодня на кухне мужской день, так что гуляй, – объявил он.
– Пойду, пожалуй, закажу что-нибудь безопасное из доставки, – посмотрев на Сергея, сообщила Лялька.
Тот улыбнулся в ответ, и Лялька вдруг подумала, что они очень похожи на семью, когда вот так… все вместе, за общим делом.
– Помоешь яблоки? – спросил Сергей, как будто угадал, о чем она думала.
– А как же мужской день? – ответила Лялька и, конечно же, отправилась мыть яблоки. А потом еще кормить яблоком Димку, у которого руки были измазаны в заливке для шашлыков. И это тоже было очень похоже на то, как бывает в нормальных семьях.
Крестовские приехали в районе пяти, и стоило Ромке выйти из машины, как сегодняшний день, который до этого выглядел почти идеальным, почти семейным, почти настоящим, отшвырнул прочь все эти мешающие «почти».
Открыв заднюю дверь, Ромка достал с сиденья букет, и у Ляльки сердце заколотилось с такой скоростью, что она всерьез испугалась, что оно разорвется.
Димка, успевший к тому моменту поздороваться с дядей Лёвой и дожидавшийся, пока Ромка вынырнет из машины, уставился на букет и выдал:
– Фига ты. Это в честь чего?
Ляльке захотелось огреть Димку чем-нибудь тяжелым. Ромка пожал его протянутую руку и веско произнес:
– Это для поднятия настроения, – и улыбнулся Ляльке.
Димка сказал что-то еще, но Лялька уже не слушала. У нее уши будто ватой заложило. Все-таки это ужасно – любить кого-то так сильно. Потому что от любой ерунды лицо начинало пылать, а мозг напрочь отказывался генерировать что-нибудь вменяемое.
– Привет, мышонок, – дядя Лёва крепко обнял Ляльку и чмокнул ее в висок.
Лялька рассеянно обняла его в ответ, смутившись оттого, что даже не заметила, как он подошел.
– Ну, что там у нас с мясом? – отпустив ее, дядя Лёва обхватил Димку за плечи и потащил его в сторону дома. Сергей ушел с ними.
Ромка, все так же улыбаясь, наконец подошел и обнял Ляльку одной рукой, чмокнув в макушку.
– Это тебе, – выпустив ее из мимолетных объятий, он протянул букет.
Радужное настроение схлынуло, потому что в букете не было цветов. Там были шоколадные конфеты.
Нет, Лялька любила шоколад, но… блин, шоколад дарят детям! Ромка такой ее видит?
Радостное предвкушение праздника, подкрепленное неожиданной семейной готовкой, испарилось, будто его и не бывало.
Ромка, видимо, что-то заметил по ее лицу, потому что виновато произнес:
– Контрабанда кофе не прошла. Прости. Без кофеина в кафе не оказалось, а обычный тебе правда пока нельзя.
Он состроил жалобную мину, и Лялька со вздохом покачала головой. Черт с ним, с кофе. Сердиться на Ромку, стоя вот так, в шаге от него и глядя в его глаза?.. Может, кто-то и смог бы, но только не она.
– Если вдруг кто-то отравится, имей в виду – я к готовке отношения не имею, – сказала Лялька.
– Если готовил Волков, то единственной жертвой стану я. Не переживай. Остальных он любит, – Ромка сверкнул голливудской улыбкой.
Ляльке очень хотелось сказать: «Спасибо, что ты приехал», но это выглядело бы совсем позорно, поэтому она лишь снова покачала головой и повела его к беседке, где уже развели бурную деятельность дядя Лёва и Сергей.
Спустя десять минут стало понятно, что у Ромки с Димкой какие-то проблемы. Опять. Ляльке жутко хотелось взять березовое полено из аккуратно сложенной у мангала стопочки и приложить им Димку по голове. Какого черта он портит им день? Нельзя потерпеть хотя бы раз? В эту минуту Лялька была очень далека от сочувствия, которое испытывала к брату всю минувшую неделю.
Ромка, без конца улыбавшийся шуткам Сергея, периодически оглядывался на Димку так, будто ждал от него каких-то действий. Димка, расставшийся с радужным утренним настроением вслед за Лялькой, хмуро молчал. Сама же Лялька сидела на плетеном диванчике и украдкой любовалась Ромкой. Вероятно, Димка надеялся на приезд Рябининой и поэтому теперь бесился. От мысли, что Ромка не привез с собой Рябинину, в груди у Ляльки пузырилось счастье. Хотелось смеяться. Или петь.
Когда Сергей отошел поговорить по телефону, а дядя Лёва, колдовавший над огнем, отмахнулся от предложения помощи, Ромка подошел к Димке, стоявшему чуть в стороне и глядевшему на пламя. Лялька не слышала, что Ромка сказал. Димка кивнул на скамейку на противоположной стороне пруда, и они направились туда. Лялька бы многое отдала за то, чтобы услышать их разговор. Она даже подумала было рвануть к себе в комнату – ее окно как раз выходило на пруд, – но поняла, что, скорее всего, не успеет.