не увиделся.
Остаться хотелось до такой степени, что предложение отца о том, чтобы все бросить и вернуться в школу, заиграло новыми красками. Ощутив вновь эту атмосферу, Роман понял, что хочет вернуться. Хочет так сильно, что ему срочно нужно отсюда бежать.
Стив потащился с ним до парковки, хотя Роман предпочел бы уйти в одиночку, чтобы не было так тошно. Дождь закончился. Стив, чувствуя его настроение, молчал. Роман молчал тоже, думая о том, что Стив видит его насквозь. В этом с ним мог посоперничать лишь Волков. Но вот был ли Димка другом? Таким, которому можно все рассказать, который по одному движению плеч поймет, как Стив, что лучше сейчас его не трогать?
У парковки Стив вытащил руку из кармана бомбера и протянул Роману. Он выглядел непривычно серьезным. Роман сжал его руку и притянул друга к себе.
– Ну, в конце концов, видеосвязь никто не отменял, – пробормотал Стив и посмотрел на крышу машины Романа. – У деда спер?
– Не спер, а взял.
– Дед у тебя мировой. Мой бы меня за руль своей не пустил.
– Я бы тебя тоже не пустил, – заржал Роман.
– Да сколько раз говорить: у меня фара задняя не работала, я тот столб не заметил.
– И зеркало не работало, и парктроник…
– Иди на фиг, – Стив толкнул Романа кулаком в плечо.
– Нокаут! – Роман демонстративно потер это место.
– Я же тебе кубки не показал! Придется еще раз приехать.
– Я их посмотрел, пока ты в ванной был.
– То есть не приедешь больше? – шутливо возмутился Стив и тут же посерьезнел.
Роман молча покачал головой. Если бы он приехал еще раз, точно бы остался.
– Давай завтра в городе пересечемся? Миссис Мэган мне разрешение выпишет.
– Давай.
Они обнялись напоследок, и Роман, наплевав на поздний час, даже бибикнул, отъезжая. Наверное, все-таки он привез с собой чуточку безумия, которым заразился в Москве.
На телефоне на удивление не было ни одного пропущенного, хотя часы показывали почти одиннадцать. То ли мама так и не приехала, то ли его решили не беспокоить. Остановившись на светофоре, Роман прикрыл глаза. Несмотря ни на что, день сегодня получился классный. Наверное, поэтому Роман чувствовал себя виноватым перед Машей. Ему было хорошо дома. И правда хотелось все бросить и вернуться.
Почему-то он вспомнил Жанну Эдуардовну, бабушку Юлы. Бывшая актриса была уверена в том, что Роман не может сделать Юлю счастливой, потому что он не может сделать счастливым даже самого себя. Кажется, с Машей этот принцип тоже работал. Когда они были вместе, у него сердце замирало, а у Маши так блестели глаза, она была такой невозможно красивой, что каждая минута, проведенная с ней, казалась идеальной. Но внешний мир раз за разом разрушал их идиллию, и Роман чувствовал себя так, будто он несется по обледеневшей трассе на машине с заблокированным рулем, и любая попытка выправить ситуацию делает все только хуже.
Сзади посигналили. Роман распахнул глаза, мазнул взглядом по светофору, по пешеходному переходу и только потом тронулся. Похвалил себя за порядок действий, потому что за мысли похвалить себя не мог. Подлые это были мысли. Мысли труса, который, кажется, пытался пойти легким путем.
Глава 27
Запоздало пытаешься людям не верить слепо.
Придя в офис, Яна обнаружила, что босс уже на месте. Она постучала в его кабинет и, дождавшись разрешения, приоткрыла дверь. Здесь было накурено, а на столе рядом с боссом стояли две пустые чашки из-под кофе.
– Доброе утро, – привычно улыбнулась Яна.
– Доброе. Свяжись с Полиной Викторовной. Пусть Сергей сразу ко мне зайдет, как появится, – сказал Лев Константинович и опустил взгляд к бумагам, которые держал в руках.
Яна кивнула, хоть он на нее и не смотрел, и подошла, чтобы забрать чашки. Случайно заглянув в документы, она застыла. Это были те самые договоры, которые лежали в сейфе матери. Договоры, обличавшие Сергея Евгеньевича в выводе средств из компании. Видимо, они оказались в той пачке, которую босс вчера обнаружил на ее столе.
– Что-то нужно? – Лев Константинович поднял на нее взгляд. Он выглядел… плохо. И это самое мягкое определение, которое можно было дать его синякам под глазами и общему нездоровому виду.
– Вам еще что-нибудь нужно?
– Кофе сваргань еще, будь другом.
Яна с сомнением посмотрела на две пустые чашки, но комментировать не стала. Зато спросила:
– У вас всё в порядке?
– Да нет, Ян. У нас тут у всех все в большом беспорядке.
– Я могу помочь?
– Ага. Кофе сделай.
Босс, против обыкновения, почти на нее не смотрел. И от этого Яне хотелось хоть как-то обратить на себя внимание, чтобы понять, что он не подозревает ни в чем ее. Впрочем, если выяснится, что за происходящим здесь стоит ее мать, на хорошее отношение Льва Константиновича все равно нельзя будет рассчитывать.
Яна убрала чашки из-под кофе в раковину, заправила кофемашину и поставила готовиться новую порцию. В приемной уютно запахло кофейными зернами. Яна как могла оттягивала момент, когда придется вызывать Сергея Евгеньевича. Казалось, стоит ему прийти, и обратной дороги уже не будет.
– Ян, Лев у себя? – Сергей Евгеньевич заглянул в приемную сам.
– Да, он как раз просил вас вызвать.
– Да? – брови Сергея Евгеньевича взлетели вверх.
Он вошел в приемную и, остановившись посередине, раскрыл кожаную папку, быстро пролистал находившиеся в ней документы и поднял рассеянный взгляд на Яну.
– Димка сегодня пусть без меня не уезжает, – сказал он.
– А их, я так поняла, сегодня не будет.
– Да? – вновь удивился Сергей Евгеньевич. – Я не в курсе.
– Лев Константинович распорядился вчера, но вы лучше у него уточните, – спохватилась Яна.
Сергей Евгеньевич кивнул и скрылся в кабинете босса. Кофемашина перестала жужжать, и Яна осталась слушать собственное готовое выпрыгнуть из груди сердце.
Она сварила вторую порцию кофе, разложила по вазочкам конфеты и печенье. Все что угодно, лишь бы не входить туда. На ее тихий стук никто не ответил, и она аккуратно приоткрыла дверь. Лев Константинович давно разрешил входить, если нет ответа. Порой он банально не слышал ее деликатного стука.
– Ну и как объяснишь? – голос босса звучал очень холодно и очень незнакомо.
Сергей Евгеньевич сидел в кресле для посетителей, упершись локтями в стол и запустив пальцы в короткие волосы на макушке. Он читал какой-то договор.
– Можно? – подала голос Яна.
– Кофе поставь и выйди, – резко сказал босс.
Яна поставила поднос и выскользнула за дверь.
Время тянулось нестерпимо медленно. Мама звонила пару раз, но Яна сбрасывала звонки, справедливо решив, что по рабочим вопросам та может написать на корпоративную почту. Говорить с ней сейчас по телефону у Яны не было сил.
Разоблачение злодея, коим оказывался Сергей Евгеньевич, вроде бы должно было вызвать облегчение, но почему-то легче не становилось. Может, потому, что образ злодея никак не подходил Волкову?
Дверь в кабинет босса открылась бесшумно. Первым вышел Лев Константинович.
– Позвони после двух Димке, пусть приедет сюда для разговора, – распорядился он.
Сергей Евгеньевич молча прошел мимо Яны и скрылся в коридоре. Яна толком не успела рассмотреть его лицо.
– Лев Константинович, что случилось? – спросила она.
Босс потер лицо руками и произнес:
– Сделай в архив еще раз запрос по Самохину Андрею. Вдруг что-то всплыло? Что угодно.
Яна кивнула. Босс вернулся к себе. Ее вопрос так и остался без ответа.
Отправив в архив очередной запрос по поводу пропавших документов Самохина, она принялась за текущие дела. Из кабинета босса было слышно, как он разговаривает с кем-то на повышенных тонах. Ее подмывало позвонить маме и узнать, что случилось на самом деле, но Яна слишком боялась услышать правду.
Обедать она не пошла, чтобы быть на месте, если вдруг понадобится боссу. Кто-то сказал бы, что в ней взыграла невиданная доселе верность компании, но на деле Яна боялась потерять расположение Льва Константиновича. И нет, дело было не только в работе.
В одну минуту третьего она позвонила Диме. Тот ответил почти сразу, будто ждал ее звонка. Яна поздоровалась и передала просьбу Крестовского. Хотела было напомнить Диме о том, что они собирались поговорить, но передумала. В свете новых событий ей, наверное, нечего было ему сказать. Если Лев Константинович узнал о роли Сергея Евгеньевича, то ей ведь больше ничего делать не нужно, правда? По этому поводу Яна испытывала облегчение вперемешку с сожалением. Разговор был поводом сблизиться. Хотя уверенности в том, что Дима ей поверит, у нее не было.
Дима появился в приемной через час после звонка.
– Добрый день, – сказал он, подойдя к ее столу.
– Добрый день, – Яна вскочила с места.
Дима был высоким. Наверное, чуть пониже Ромы, но все-таки выше Яны, а этим могли похвастаться немногие мужчины. Вот только мужчиной он не выглядел совсем. Он выглядел нервным и испуганным ребенком.
– Что вы хотели мне сказать? – прищурился Дима и, сбросив с плеча рюкзак, запустил его в сторону ближайшего кресла.
Рюкзак стукнулся о подлокотник и упал на пол. Дима даже не шевельнулся, чтобы его поднять. Нелепый, неуверенный в себе мальчишка. Будь на его месте кто-то другой, Яна, наверное, сообщила бы ему, как он выглядит со стороны, но Диме не могла. Обойдя стол, она подняла с пола рюкзак и положила его на кресло.
– Спасибо, – сказал Дима.
И сказанное так не вязалось с тем, как он смотрел, что Яна мысленно вздохнула.
– Лев Константинович хотел вас видеть.
– Это я понял. Но вы же звонили позавчера.
– Это уже, наверное, неважно.
Дима смерил ее взглядом и сделал шаг назад. Потом еще один. Он отступал от Яны, глядя ей в глаза, и она не могла не смотреть в ответ. Наконец он уперся спиной в закрытую дверь кабинета Крестовского. Все так же глядя на Яну, Дима постучал и, дождавшись ответа, толкнул дверь. Взгляд он отвел, только входя в кабинет, а Яна стекла в кресло и сгорбилась на самом его краешке, чувствуя, как угол Диминого рюкзака упирается ей в поясницу. Ей очень хотелось найти машину времени и вернуться на несколько лет назад, когда она выбирала между музыкой и тем путем, который ей обозначила мама. Сейчас Яна знала, что разбилась бы в лепешку, но настояла на своем. Страх перед мамой вдруг отступил. И жалость тоже отступила. Наверное, они испугались пропасти, которая разверзлась перед Яной.