Я вежливо улыбнулась, но заговорила без заискивания и какого-либо высокомерия:
– Сестрица гуйпинь, все совсем не так. Сначала Кан Лухай был старшим евнухом в моем дворце, но потом ты обратила на него свое драгоценное внимание и позвала к себе в услужение. Неужели ты думаешь, что я посмею звать к себе раба, который уже служит самой гуйпинь? Я хотя и молода и не во всем еще разбираюсь, но не настолько глупа, чтобы так плохо поступить.
Взгляд гуйпинь Ли оставался все таким же недовольным:
– Я вижу, что ты очень вежливая девушка. Вот почему ты так сильно понравилась императору, что он повысил тебя еще до того, как ты разделила с ним ложе. Мне до тебя далеко.
– Сестрица, не говори так. Я не могу согласиться с твоими словами. Император просто пожалел меня, потому что я очень долго болела. Но в душе он ценит тебя во сто раз больше, чем меня.
Услышав эти слова, наложница Ли наконец-то перестала хмуриться. Не говоря ни слова, она повернулась к Кан Лухаю и со всей силы ударила его по лицу. Щека, по которой пришелся жесткий удар, тут же опухла.
Служанка, которая поддерживала гуйпинь, испуганно ойкнула и затараторила:
– Госпожа, поберегите свои ручки. Если будете так утруждаться, они могут заболеть. – Потом она повернулась к Кан Лухаю и, не сдерживая злости, сказала: – Никчемный раб, ты посмел разозлить нашу хозяйку! Почему бы тебе самому себя не наказать?
Евнух Кан не посмел спорить со служанкой и тут же начал бить себя по лицу. Хлоп-хлоп-хлоп. Он бил себя обеими руками по щекам и по рту.
Я обратила внимание, что эта служанка была еще молода и, скорее всего, ниже рангом, чем Кан Лухай. Но она смела сердиться на него и даже указывать, что делать. В этот момент я поняла, что евнуху приходилось несладко во дворце гуйпинь.
Я смотрела, как лицо евнуха все больше краснеет из-за ударов, однако ничего не чувствовала. Даже если бы у меня было милостивое сердце, я бы все равно не стала за него вступаться. Он должен был знать, что за все в этой жизни надо платить. И если он знал, что произойдет сегодня, то не стоило поступать в прошлом так, как он поступил.
У гуйпинь Ли был такой же крутой норов, как у наложницы Хуа, но она была еще более жестокой и взбалмошной. Она не могла сдерживать эмоции: и злость, и радость сразу же проявлялись на ее лице. Она не отличалась терпением и часто учила своих рабов уму-разуму.
Наложница Цао уже многое видела за время жизни в гареме, поэтому не особо впечатлилась методами воспитания наложницы Ли. Она равнодушно взглянула на евнуха, а потом обратилась к гуйпинь:
– Сестрица Ли, зачем же ты так сильно злишься на этого раба? Злость плохо влияет на здоровье.
– Ты же видишь, что он цепляется за тех, кто выше по статусу, и всем врет. – Наложница Ли не собиралась успокаиваться. – У этого никчемного евнуха совсем нет совести, он не ценит чужую доброту! Неужели я так плохо с ним обращалась?
Наложница Цао выслушала эти грубые слова, но не нашлась, что на них ответить. Она нахмурилась и молча прикрыла рот носовым платком.
Гуйпинь Ли перевела дух и продолжила свою отповедь:
– Этот раб меня совсем не уважает. Он беззастенчиво живет за мой счет, а сам приходит сюда и хвалит другую госпожу. Я что, для него пустое место? Сейчас ему важнее всего оказаться около той, кто пользуется благосклонностью императора. Он уже забыл, как умолял меня, чтобы я смилостивилась и забрала его из дворца Танли, потому что тот стал похож на склеп с живыми мертвецами. Еще и разыграл драму, словно бы поступал вопреки своему сердцу!
Я прекрасно поняла, что вся эта тирада была нацелена на меня, а не на Кан Лухая. Повисла неловкая тишина. Наложница Цао быстро поняла, что происходит что-то не то, и дернула гуйпинь за рукав и предупреждающе прошептала:
– Сестрица Ли!
Гуйпинь Ли отдернула рукав и посмотрела прямо на меня:
– Я просто воспитываю своего слугу. Я бы не посмела кричать на пинь Вань.
К этому моменту евнух Кан уже успел ударить себя по лицу раз сорок-пятьдесят. Он не мог пожалеть самого себя и остановиться, потому что прямо перед ним стояла его хозяйка. Бил он себя с такой силой, что щеки уже опухли, а по подбородку стекала кровь. При виде такого зрелища даже у меня дрогнуло сердце. Это было слишком жестоко.
Несмотря на происходящее, я старалась сохранить на лице вежливую улыбку, словно бы это не надо мной сейчас насмехалась гуйпинь Ли и не меня она ругала.
– Если твой слуга не знает правил, то это естественно, что ты хочешь проучить его, – сохраняя спокойствие, сказала я. – Ты можешь его даже побить или убить. Это твое право. Но я хочу, чтобы ты подумала о том, что в саду Шанлинь гуляет много людей. Если кто-нибудь увидит, как ты здесь учишь своего слугу, по гарему обязательно пойдут слухи. Сестрица, если ты и правда считаешь, что он провинился, то забери его в свой дворец и там уже читай ему нотации. Тебе не кажется, что так будет лучше?
Гуйпинь Ли наконец-то сдалась. Она мельком взглянула на евнуха Кана и сказала:
– Хватит.
Она кивнула мне на прощание и ушла с гордо поднятой головой в компании своей подруги и слуг.
Кан Лухай остался стоять на коленях. Как только его хозяйка отошла подальше, он подполз ко мне, ударился лбом о землю и простонал:
– Спасибо, госпожа, что спасли мне жизнь.
– Ты поступил очень глупо, – сказала я, даже не взглянув на него.
– Если бы не ваши слова, то хозяйка так просто не оставила бы меня.
Я взяла Цзиньси под руку и ответила ему, не оборачиваясь:
– Вряд ли гуйпинь Ли так быстро тебя простит. Но с этим ты уже разбирайся сам.
– Госпожа… – Я замедлила шаг и прислушалась к ветру, доносившему слова евнуха. – Берегите себя, младшая хозяйка. Сейчас император в вас души не чает, а Ли… и остальные этим недовольны. Боюсь, что…
Кан Лухай, испугавшись своих же собственных слов, резко замолчал. Я же, не останавливаясь, шла вперед, и никто не мог расслышать то, что я прошептала себе под нос:
– Если бы все получали желаемое, то жить было бы очень скучно. Для меня будет огромным счастьем, если мое собственное желание исполнится.
Сяо Юнь, увидев, что я иду вперед с непоколебимым выражением лица, выдержал пару минут, а потом все-таки задал мучивший его вопрос:
– Вы правда думаете, что наложница Ли имела в виду именно это?
Я улыбнулась, услышав столь невинный вопрос.
– А что такого? Честно говоря, мне очень нравится характер гуйпинь Ли.
Сяо Юню показался странным мой ответ. Он обернулся и удивленно воззрился на меня.
Жительницы гарема издавна вели войны между собой и не гнушались никаких методов. Сначала возвышалась одна, потом другая. Я бы удивилась, если бы мне сказали, что день прошел без козней и столкновений. Твоя судьба зависела от того, кто достался тебе в противники. Например, наложница Ли не могла скрывать своих мыслей и эмоций и не следила за своим языком. Она была не так опасна, как те, кто замышлял что-то тайком, а потом вонзал тебе нож в спину. Вот таких людей следовало бояться.
Я стиснула зубы. Только вчера я разделила с императором ложе, а уже сегодня нажила могущественного врага? Наложница Ли не так страшна. Но кто знает, вдруг за ней стоит наложница Хуа? Выживать в гареме очень сложно. Даже если тебя будут уважать и обеспечат красивую жизнь, как императрице, все равно у тебя будет много завистников и проблем. А я всего лишь одна из младших наложниц. Мне остается надеяться только на свою выдержку и терпение.
Когда мы подошли к Танли, я увидела, что все слуги стоят на коленях во дворе и радостно смотрят на главное здание. Еще больше меня озадачило то, что среди толпы я заметила Хуан Гуйцюаня. Стоило мне ступить на территорию двора, я сразу же заметила, что мой дворец изменился.
Евнух Хуан сложил руки в вежливом жесте и низко поклонился. От улыбки по его лицу расползлись морщины.
– Поздравляю, младшая хозяйка, – воскликнул он писклявым голосом, – вам жаловали Перечный дом! [88] Это проявление любви нашего императора.
Евнух Хуан пригласил меня войти в Инсиньтан. Когда я вошла, сразу же заметила изменения: стены были покрыты свежим слоем глины, а в воздухе витал чуть заметный приятный аромат.
– Император дал приказ сегодня рано утром, поэтому мы очень старались все сделать быстро. Я очень надеюсь, что вам понравится, – сказал Хуан Гуйцюань.
Я посмотрела на Цзиньси и заметила, что она довольно улыбается.
– Перечный дом – это традиция, которую соблюдают только во время свадеб императоров. Обычные наложницы не удостаиваются такой чести. Исключением стали только наложница Шу, любимица прошлого императора, и наложница Хуа. Вы, госпожа, стали третьей.
Перечный дом – самое почетное проявление благосклонности императора. По этой традиции стены дома покрываются смесью глины и перца. Благодаря этому в покоях становится теплее, а еще постоянно ощущается аромат перца. К тому же перец символизирует плодородие. «Перец полон семян, а значит, у него большое потомство». Стоило мне об этом вспомнить, как мои щеки тут же полыхнули румянцем. Плодородие? Сюаньлин, неужели ты хочешь, чтобы я родила тебе ребенка?
Евнух Хуан протянул руку, указывая в сторону спальни:
– Госпожа, зайдите и обратите внимание на кровать.
Первым делом я заметила, что старые занавески поменяли на новые. Теперь комнату украшали шелковые занавески с узором из красных вишен и фруктов. Кровать была аккуратно застелена большим красным брачным одеялом, на котором золотыми нитями были вышиты те же вишни. Я знала, что после того, как наложницы проводили ночь с императором, их всегда осыпали различными милостями, поэтому не удивилась таким переменам в своем дворце. Но так как евнух Хуан сказал мне обратить внимание на кровать, я подошла поближе. И тут я заметила, что одеяло было усыпано медными монетами, плодами лонгана [89], финиками, семенами лотоса, арахисом и другими орехами и фруктами. Мое сердце окутало тепло. Он не забыл про то, что я говорила ему ночью. Мне захотелось плакать, настолько я была растрогана поступком императора.