Я не хотела, чтобы чужие люди видели меня в таком состоянии, поэтому отвернулась и сказала:
– Это же…
– Император узнал, что на свадьбах простых людей есть одна традиция, которая называется «осыпание полога» [90], – пояснил мне Хуан Гуйцюань. – Он приказал нам сделать точно так же, как это делают в народе.
Цзиньси заметила мое состояние, прикрыла меня собой и сказала:
– Госпожа очень устала. Вы все можете идти. С младшей хозяйкой останутся Лючжу и Хуаньби.
Лючжу тоже переполняли эмоции. Она подбежала ко мне и взяла за руку.
– Поздравляю! – сказала она, счастливо улыбаясь.
У Хуаньби глаза тоже сияли радостью.
– Судя по всему, император любит вас всем сердцем. Не зря вы так долго страдали, запершись в этом дворце. Теперь и мы, ваши слуги, можем быть спокойны.
События происходили так быстро и все складывалось так чудесно, что я не могла к этому привыкнуть. Я о таком даже не мечтала. Я словно провалилась в густой туман, где невозможно найти правильное направление. Меня переполняли самые разные эмоции.
– Я никогда не думала, что император будет так ко мне относиться, – растерянно произнесла я.
«Получить благосклонность императора не так сложно, как сохранить ее». Кто знает, почему Сюаньлин так ко мне отнесся. Возможно, ему понравилась моя внешность или он оценил мой ум. Или мое желание любить его как можно дольше показалось ему чем-то свежим и необычным? Может, одно, может, другое, а может, ничего из этого.
Из-за долгих раздумий у меня заболела голова. Я велела Лючжу и Хуаньби собрать все, что лежало на кровати, и подготовить ее ко сну. Улегшись под одеяло, я посмотрела на полог, висевший над кроватью. На красном фоне были вышиты утки-мандаринки и вишни, символизирующие супружескую любовь, мир и согласие и бесчисленное потомство. Мандаринки, мандаринки… Мне захотелось взять красные шелковые нити и вышить уток-мандаринок везде, куда только дотянутся руки…
Глава 15Хуаньхуань
Еще не успело стемнеть, как во дворец Танли явился старший евнух придворной канцелярии Сюй Цзиньлян и зачитал указ о том, что я должна посетить покои императора. У дворца меня уже ждала повозка Фэнлуань, чтобы отвезти в Июань. Там мне надлежало пройти в восточную комнату и ожидать государя. Звук колес дворцовой повозки, катящейся по улицам гарема, напомнил ту зимнюю ночь, когда шел сильный снег, а ветер разносил по закоулкам пение нянцзы Мяоинь. Сама не знаю, почему я вдруг вспомнила об этой девице, попавшей в немилость. Тогда она была любимицей императора. Даже не представляю, насколько тяжела жизнь отвергнутой государем женщины… Пускай она была заносчивой и бесцеремонной, но мне все равно было ее жаль. Она так радовалась и гордилась собой, когда ехала в повозке Фэнлуань, и вот прошло не так много времени, и в повозке вместо нее на встречу с императором еду уже я. У меня похолодело в груди от мысли, что она должна служить мне примером того, как не надо поступать. Я решила, что с этого момента должна быть очень осторожна и скрывать свои настоящие мысли, и неважно, где я нахожусь и кто мои покровители.
У дворца меня встретила Фан Жо. Она помогла мне выйти из повозки и тихонько сказала:
– Государь в западной комнате просматривает докладные записки [91]. Пройдите, пожалуйста, в восточную комнату и подождите немного.
Она проводила меня и ушла. Я ждала Сюаньлина, но его все не было. Мне надоело сидеть без дела, и я вышла из комнаты. В кабинете императора горел яркий свет, но наложницам было запрещено туда входить. Я не рискнула нарушать правила и направилась к выходу из дворца. Я остановилась у высокого красного столба, украшенного обвивающимся вокруг него драконом.
В небе сияла луна. Ее серебристый свет был настолько ярким, что казалось, будто с неба льется поток жидкого серебра. Весь Запретный город словно оказался покрыт прохладной, поблескивающей водой. В гареме в восточной и западной частях были возведены две высокие террасы. Это были самые высокие точки города, поэтому с них можно было наблюдать за звездами. На еще одной высокой точке находился дворец императора. От дверей дворца открывался потрясающий вид: крыши многочисленных дворцов и павильонов чередовались подобно горным вершинам. Лунный свет, падая на разноцветные крыши, покрытые полированной черепицей, заставлял их сверкать подобно звездам, отражающимся в лазурных волнах.
У дворца Июань росла магнолия. В это время года ее цветы раскрылись еще не до конца, но это придавало ее облику больше изящества и воздушности. На улице дул сильный ночной ветер и забрасывал волосы мне в глаза. Я подозвала Цзиньси и сказала:
– Принеси мне веточку магнолии.
Это была лилиецветная магнолия. У этого вида была длинная и жесткая цветоножка с широким прицветником, поэтому цветы напоминали маленькие лотосы. Я оторвала один цветок и вставила его в прическу, чтобы забрать этот приятный аромат с собой. И тут снова подул холодный ветер. Юбка нефритового цвета взметнулась и плотно облепила мое тело. Я непроизвольно подняла руку, чтобы защититься от порывов ветра широким рукавом.
Позади раздались шаги Сюаньлина.
– Весенними ночами еще очень холодно. Не стой на сквозняке, – сказал он мне вместо приветствия. – Пошли, я кое-что для тебя приготовил.
Во мне проснулось любопытство, и я послушно пошла за императором в восточную комнату. Там, на столе, меня ждали горячие пельмени. Мы с Сюаньлином сели за стол.
– Ты проголодалась? Я велел слугам приготовить для тебя перекус.
Пельмени выглядели очень аппетитно, но на столе стояла только одна миска. Я подняла глаза на императора и скромно сказала:
– Я не хочу есть. Ваше Величество, приятного аппетита.
– Я уже поел в своем кабинете. Попробуй, вдруг тебе не понравится.
Я откусила кусочек пельменя и тут же его выплюнула. Я недовольно нахмурилась и отодвинула от себя миску.
– Они сырые! [92]
Сюаньлин посмотрел на меня с хитрой ухмылкой:
– Ты сама это сказала.
Тут я поняла, что он сделал это специально. Я почувствовала себя ужасно неловко, а еще всерьез разозлилась. Недовольно фыркнув, я отвернулась от императора. Сюаньлин поднялся и подошел ко мне, но я вертелась то в одну сторону, то в другую, не желая на него смотреть. В какой-то момент я поняла, что веду себя неприлично. Я засмущалась еще сильнее и виновато опустила голову. Император нагнулся, чтобы посмотреть мне в лицо, и, сдерживая просящийся наружу смех, сказал:
– Моя дорогая Вань такая милая и трогательная, когда злится.
– Государь, зачем вы меня дразните? – прошептала я.
– Ладно, ладно, не обижайся. – Он похлопал меня по спине. – Я совсем не хотел тебя дразнить. Эти пельмени ты должна была попробовать еще вчера вечером, но я только сегодня узнал, что в народе есть такая традиция – подавать сырые пельмени перед первой брачной ночью. Ты же знаешь, что при дворе очень строгие правила. Я не могу сделать для тебя все, но то, что могу сделать, я сделаю.
Я вспомнила о кровати, усыпанной различными дарами, и снова расчувствовалась.
– Государь так хорошо ко мне относится… – Мой голос дрогнул, и я замолчала, не справившись с эмоциями. Я протянула руки и обняла императора.
– В тот день, когда я впервые увидел тебя в саду Шанлинь, – Сюаньлин говорил очень серьезно, – ты стояла в тени абрикосового дерева. Мне показалось, что мыслями ты где-то очень далеко, что суматоха гарема и прочие мирские дела тебя совсем не касаются. Я подумал тогда, что ты не от мира сего.
– Я не такая хорошая, как вы думаете, – шепотом произнесла я. – В гареме много красивых, талантливых и благопристойных женщин. Мне до них далеко.
– Зачем ты сравниваешь себя с другими? Чжэнь Хуань – это Чжэнь Хуань. Ты лучше всех.
Передо мной стоял высокий мужчина в ярко-желтых императорских одеждах. Его красивый облик и решительный взгляд выражали внутреннее достоинство и изящество. Сторонний человек мог бы подумать, что он подчиняет людей, давя на них своей внушительной внешностью, но на самом деле на людей сильнее действовала его искренность в словах и поступках.
Я подняла голову, и наши взгляды встретились. Он смотрел на меня немного рассеянно и мечтательно. Его блестящие черные глаза были похожи на омуты, в которые хотелось нырнуть с головой. Не знаю, как долго мы смотрели друг на друга, но в какой-то момент он осторожно дотронулся до моих волос и вынул цветок магнолии, который я совсем недавно в них вставила.
– Необычное украшение. – Сюаньлин ласково улыбнулся мне.
Он положил цветок на стол и вынул из прически все шпильки. Волосы черным потоком ринулись вниз. Тепло его дыхания становилось все ближе и ближе…
Семь вечеров подряд повозка Фэнлуань останавливалась у ворот дворца Танли, чтобы отвезти меня в восточную комнату дворца Июань. Сюаньлин был со мной очень ласков. Нежность переполняла его глаза, подобно весенним водам, наполняющим пруд Тайе. И я уже начинала привыкать видеть в них свое отражение, а запах амбры постепенно проникал в мои кости и кожу.
Никогда еще не было такого, чтобы наложницу вызывали семь дней подряд. Даже наложница Хуа, которая раньше пользовалась необычайной благосклонностью императора, посещала его покои не более трех ночей кряду. Вскоре все в гареме поняли, что недавно возвышенная наложница Вань стала любимицей императора и его самой желанной женщиной. Наложницы и слуги начали еще больше усердствовать в лести и угодничестве. Даже к моим служанкам стали относиться совсем иначе. Но я сразу же предупредила их, чтобы не смели задирать носы.
На седьмой день я снова отправилась к императрице, как того требовал этикет. Когда я прибыла, я увидела, что на аудиенцию пришли почти все наложницы. Мне стало неловко, хотя я не опоздала и пришла вовремя. Согласно правилам, нам надлежало сесть рядом с теми, кто был того же ранга, и переброситься парой вежливых фраз. На это выделялось немного времени, после чего нас отпускали восвояси.