– А императрице доложили?
– В последние дни Ее Величество страдает от головных болей и почти не встает с постели. Она вообще не вмешивается в это дело.
Я задумалась:
– Если не вмешается императрица, может вмешаться наложница Хуа, ведь она была в хороших отношениях с Юй. Вот только, мне кажется, что госпожа Хуа побоится запятнать свою репутацию и будет наблюдать со стороны.
– Вы правы. Наложница Хуа сказала, что плохо себя чувствует и не может выйти из дворца.
– Тогда я не понимаю, почему евнух Ли не может справиться со слабой женщиной. – Я удивленно приподняла брови. – Он же не один. У него в подчинении и другие евнухи.
– Эта мерзкая Юй ведет себя как сумасшедшая. – От Хуаньби веяло ненавистью и отвращением. – Она пролила отравленное вино и начала проклинать вас, крича на весь Холодный дворец. Она говорит настолько ужасные слова, что их невозможно слушать!
Я потерла виски, ощущая, что начинает болеть голова.
– Она смеет проклинать меня? Если она будет так себя вести, то ее сбросят в общую могилу.
– Юй продолжает всех уверять, что ее оклеветали и что она не заслужила смерти.
Я встала и протянула Хуаньби руку.
– Тогда пошли в Холодный дворец. Надо объяснить ей, в чем ее вина, чтобы на территории дворца не появился призрак невинно убиенной.
Хуаньби испугалась и побледнела.
– Холодный дворец – это ужасное место. Вам туда нельзя, госпожа! К тому же если Юй вас увидит, она может выйти из себя и напасть. Вы не должны подвергать себя опасности!
Я задумчиво посмотрела на солнечные лучи, проникающие сквозь оконную сетку, поправила кисточки свисающего с пояса кошелька, расшитого золотыми гибискусами, и сказала:
– Я не позволю ей устраивать скандалы. Позови Цзиньси. Она пойдет с нами.
Хуаньби знала, что если я что-то решила, то меня не переубедить. Она велела евнухам подготовить паланкин и побежала за Цзиньси.
Холодный дворец находился на удалении от дворцов императорской четы и территории гарема. Его еще часто называли Дворцом утерянной роскоши, потому что с разжалованных наложниц, которые здесь жили, снимали роскошные наряды и украшения. Многие узницы не выдерживали суровых условий, сходили с ума и заканчивали жизнь самоубийством. Поэтому считалось, что Дворец утерянной роскоши насквозь пропитан ненавистью, отчаянием и негативной энергией инь. Наложницы старались даже не думать об этом наполненном обидами месте. Те слуги, что жили неподалеку, часто слышали доносящиеся из-за высоких стен рыдания, крики и проклятия, а некоторые даже утверждали, что видели во дворце бродящих среди ночи призраков. Слуги старались обходить стороной этот проклятый дворец.
Я уже устала сидеть в паланкине, а Дворец утерянной роскоши так и не показался. После полудня значительно потеплело, и шедшие с обеих сторон от меня Цзиньси и Хуаньби то и дело вытирали пот со лба. Евнухи, которые несли паланкин, шли все так же бодро и в ногу, словно были единым организмом.
– Сегодня очень жарко, можете идти помедленнее, – сказала я им. Потом я наклонилась к Цзиньси: – Далеко еще?
– Надо пройти сад Шанлинь, потом дойти до конца Ёнсяна [110], затем повернуть на север, а там уже недалеко.
Дома в конце улицы были совсем небольшими. Здесь жили служанки самого низкого ранга. Чем дальше мы продвигались, тем безлюднее становилось, словно мы оказались на необитаемом острове. Наконец я увидела Холодный дворец. Он был огромным, но, судя по внешнему виду, за ним давно не ухаживали. Могло даже показаться, что в нем никто не жил. Черепица на крыше во многих местах была сломана, на расписных балках и резных балюстрадах лежал толстый слой пыли и висела плотная паутина. Золотой орнамент, украшавший дворец, настолько стерся, что было невозможно разобрать, что же там было нарисовано.
Я еще не успела войти во дворец, как до меня уже донесся женский охрипший голос, осыпающий проклятиями мою голову. Я велела евнухам, несшим паланкин, остановиться у ворот. Я вошла на территорию дворца в сопровождении Цзиньси и Хуаньби. Во дворе находилось несколько евнухов. Стоило им меня увидеть, как они тут же опустились на колени и поздоровались. Даже Ли Чан оказался на земле, хотя, согласно дворцовому этикету, он, будучи личным помощником императора, мог не становиться на колени, а лишь поклониться.
– Доброго здравия, ваньи, – обратился он ко мне.
– Евнух Ли, поднимись, – учтиво попросила я его, а затем жестом разрешила встать и остальным евнухам. – Позволь узнать, почему ты все еще не выполнил порученное тебе задание?
Ли Чан горько усмехнулся и указал на незамолкающую девушку:
– Госпожа, а вы сами поглядите на эту нахалку.
В глазах Юй появился животный страх. Она бросилась вперед и схватилась за подол моей юбки.
– Зачем ты пришла? Где император? Где он?! – закричала она, высматривая государя за моей спиной.
Цзиньси и Ли Чан хором закричали:
– Сейчас же отпусти младшую хозяйку!
Я равнодушно оттолкнула от себя бывшую наложницу.
– Тело нашего государя ценнее всего золота мира. Думаешь, он мог бы ступить на территорию Холодного дворца?
Одежда Юй была порвана, волосы растрепаны, свет надежды, который горел в ее глазах совсем недавно, потускнел, как потухшая свеча. Она указала на меня и закричала:
– Это все ты! Это ты виновата, мерзавка! Ты надоумила государя убить меня! Тварь!
Хуаньби загородила меня собой, испугавшись, что взбешенная девица может мне навредить. Откуда-то сверху вдруг полетела пыль. Видимо, она слетела из-за слишком громких криков. Я не успела отойти, поэтому пыль упала мне на плечи и попала в нос и рот. Я отчаянно закашляла.
Юй, увидев это, радостно захлопала в ладоши:
– Ура! Получай, бессердечная мерзавка! Тебя само Небо наказывает!
Ли Чан, услышав, как Юй меня ругает, замахнулся и влепил ей звонкую пощечину. Левая щека у нее сразу опухла, и на коже проявился четкий отпечаток мужской ладони. Юй потерла покрасневшую щеку и посмотрела на меня со злобной ухмылкой.
Я вынула носовой платок и смахнула пыль с плеч.
– Ты сама натворила бед и заслужила смерть, – холодно сказала я. – А это всего лишь пыль. Да, неприятно, но ее можно легко смахнуть. Неужели пыль так сильно обрадовала бывшую фаворитку императора?
Юй быстро поняла мой намек, и ее смех затих. Она прожигала меня взглядом, а я равнодушно смотрела в ответ.
– Ты не хочешь умирать, потому что считаешь, что не за что? Тогда я тебе напомню, что ты велела своим слугам подсыпать яд в мое лекарство. У нас есть свидетели и доказательства. Тебе нет оправдания.
Бывшая наложница стиснула зубы и прошипела:
– Да, я приказала своим людям убить тебя, потому что из-за тебя я оказалась в этом проклятом месте. Если бы было можно, я бы зубами вгрызлась в твои кости и выпила бы всю кровь! Чтоб ты никогда не смогла перевоплотиться, тварь!
Ли Чан снова хотел ударить Юй, но я подняла руку и остановила его. Он послушано отошел и встал за моей спиной.
– Ты ведь призналась в злодеяниях. Почему же не можешь спокойно принять свою смерть?
– Я никого не виню в том, что из-за моей глупости меня раскрыли и император сослал меня в Холодный дворец. Но как только я тут оказалась, государь неожиданно приказал мне убить себя! Это ведь ты его подговорила! Кто еще?!
– Думаешь, мне надо кого-то подговаривать? Если вспомнишь, как именно ты привлекла внимание императора, то все поймешь. – Я замолкла на пару секунд, а потом, улыбнувшись, продолжила: – Помнишь ту фразу, что прозвучала в новогоднюю ночь в саду Имэй? «О, северный ветер, если ты понимаешь мои чувства, не сдувай эту красоту».
Недоумение на лице Юй быстро сменилось испугом.
– Так это была ты! – завизжала она. – Это была ты! – Она вытянула руки и кинулась на меня, истошно вопя. – В ту ночь там была ты! Я поднялась на вершину из-за тебя и из-за тебя же я умру!
Я успела увернуться и Юй пролетела мимо. Она ударилась о землю с такой силой, что вверх поднялся столб пыли.
– Что за манеры? – Я повернулась к Цзиньси. – Ударь ее!
Служанка подошла к Юй и дважды ударила ее по щекам. У Цзиньси оказалась тяжелая рука: у девушки треснула губа и по подбородку побежала тонкая струйка крови.
Увидев, что Юй затихла после пощечин Цзиньси, я велела служанке отойти, а сама вышла вперед.
– Ты привлекла императора благодаря не своим талантам, а наглости. Тебе следовало быть осторожной и осмотрительной и смиренно выполнять долг наложницы, но что ты сделала? Ты как ветер поднимала волны, постоянно устраивая скандалы в гареме. Тебя уже наказали один раз, но ты перешла все границы, попытавшись отравить меня. Думаешь, я тебя прощу?!
Пока я говорила, глаза брошенной наложницы становились все круглее от охватившего ее страха. Когда я сказала, что не собираюсь ее прощать, она подскочила с земли и попыталась сбежать. Ли Чан вовремя это заметил, схватил ее и толкнул назад. Юй неистово замотала головой, приговаривая, как сумасшедшая:
– Я не умру! Я не умру! Император любит слушать, как я пою. Он не заставит меня умереть!
Она закричала и снова рванула к воротам, но младшие евнухи схватили ее и повалили на землю.
Я жестом велела евнуху Ли подойти.
– Так не может продолжаться, – прошептала я, нахмурившись. – Император и так обеспокоен, что у императрицы разыгрались головные боли. Нельзя, чтобы эта девица устраивала скандалы.
Ли Чан тяжело вздохнул:
– Госпожа, император приказал девице Юй покончить с собой, но эта сумасшедшая ведьма разлила отравленное вино и разорвала белую ленту [111]. Сейчас мы ничего не можем сделать.
– Евнух Ли, ты ведь давно служишь императору?
– Да, госпожа. Вот уже двадцать лет.
– Ты тяжело работал все эти годы, твои заслуги огромны. Ты многое видел и многое знаешь. Даже можешь предугадывать желания государя. – Я с улыбкой смотрела на евнуха, который пока не понимал, к чему я клоню. – Если император приказал ей покончить с собой, значит она должна умереть. Когда она умрет, твоя работа здесь будет закончена. Не думаю, что кто-то будет узнавать, как именно она умерла.