– Госпожа, вы имеете в виду…
– Девицу Юй не любят в гареме. Никто за нее не вступился. Даже император гнушается разговаривать с ней. Вот скажи, в прежние времена, если наложницы отказывались исполнять волю государя, как с ними поступали?
Ли Чан наконец понял, что я от него хочу, и отвел взгляд.
– Я понял.
– Ты ведь знаешь поговорку «ночь длинна, а снов много»? [112] Лучше поскорее избавить государя от лишних забот.
Ли Чан вежливо поклонился и сказал:
– Ваш слуга все понял. Позвольте я провожу вас.
Я улыбнулась ему и кивнула. Вместе с Цзиньси и Хуаньби мы направились к воротам дворца. Позади раздался отчаянный визгливый крик бывшей наложницы:
– Чжэнь Хуань! Даже если ты не умерла от моей руки, найдутся те, кто выполнит мое последнее желание! Ты сдохнешь в мучениях!
Она дико захохотала, и ее смех был похож на уханье совы. Когда я услышала ее проклятия, мое сердце пропустило удар, но я сделала вид, что оглохла, и упрямо шла вперед.
– Даже перед смертью не раскаялась. – Хуаньби презрительно сплюнула на землю.
– Ее уже ничто не спасет. Не обращай на нее внимания, – чуть слышно проговорила я.
Уже начало смеркаться. Когда мы оказались за стенами Холодного дворца, я заметила ворону, которая, испугавшись, поднялась с земли и уселась на дерево. Прохладный ветер подгонял нас, поддувая в спины. Хуаньби и Цзиньси помогли мне забраться в паланкин, и мы отправились назад в Танли. Становилось все темнее. Половина неба стала похожа на разлитую черную тушь, которая смешивалась с чистой голубой водой. Чернильное пятно разрасталось все больше и больше, постепенно поглощая другую половину неба, окрашенную заревом заката.
По обеим сторонам улицы были установлены каменные столбы высотой с человеческий рост. На них были закреплены медные фонари. Они светили всю ночь, и даже ветер и дождь не могли их погасить. Когда наша процессия двигалась по Ёнсяну, я заметила младшего евнуха, который заливал в один из фонарей горючее масло. Завидев мой паланкин, он встал на колени и поклонился до земли.
Мы благополучно вернулись в Танли. Во время ужина в зал вошла Цзиньси. Она доложила, что Ли Чан прислал младшего евнуха сообщить, что Юй покончила с собой. Я уже знала, каков будет исход, но когда я услышала о ее смерти от других, невольно вздрогнула. У меня даже слегка задрожали руки. В конце концов, я впервые обрекла кого-то на смерть. И хотя все шло по моему плану, мне вдруг стало страшно.
Цзиньси заметила, что я переменилась в лице. Она поспешно выпроводила всех слуг, закрыла дверь и встала в сторонке.
На столе передо мной стояла курильница бошань [113], в которой были зажжены благовония. Тонкие и ароматные струйки дыма неспешно поднимались, вились в воздухе и рассеивались, как утренний туман. Я приподняла крышку, выпуская весь дым наружу.
– Цзиньси, не слишком ли я жестоко поступила? – прошептала я.
– О чем вы, госпожа?
Я вздохнула и принялась царапать вышитую скатерть золотым наперстком.
Служанка наполнила чашку чаем и поставила ее передо мной.
– Я лишь служанка и знаю немного. Но я точно знаю, что вы никогда не навредите тому, кто не вредит вам. Если вы кого-то наказываете, значит, этот человек совершил что-то непростительное.
– Это ты меня так утешаешь?
– Я не особо умею утешать. Я просто хочу сказать, что убийства в гареме – обычное дело. Если вы не будете жестоки к другим, то сами станете жертвой чужой жестокости.
Я не знала, что ей ответить. Цзиньси посмотрела на водяные часы и тихонько сказала:
– Уже поздно. Давайте я помогу вам подготовиться ко сну.
– Хорошо. Как думаешь, в это время император все еще читает докладные записки?
– Думаю, что да. Я слышала, что в последние дни министры оставили очень много докладов.
– Наверное, он устал. Пошли Сяо Юня в Июань, пусть отнесет отвар из женьшеня. Императору не помешает подкрепиться.
– Хорошо.
Цзиньси вышла, чтобы отдать распоряжения, после чего вернулась с теплой водой. Она помогла мне снять украшения и смыть макияж, довела до кровати, накрыла одеялом и опустила полог. Около кровати она оставила две горящие свечи и бесшумно вышла.
Из-за перенапряжения последних дней и остатков отравы, которые еще не вышли из организма, стоило моей голове коснуться подушки, я тут же крепко заснула. Не знаю, сколько я проспала, но вдруг почувствовала странную прохладу, словно бы я оказалась под дождем. Я услышала завывания ветра и громкий шелест листьев. Неожиданно раздался еле различимый голос и позвал меня по имени. Чжэнь Хуань! Чжэнь Хуань! Меня давно уже никто так не звал. Я села на кровати. Стук-стук. Это застучали створки окна. Ветер ворвался в комнату и затушил свечи. Я набралась храбрости и громко спросила:
– Кто здесь?
Перед кроватью возник пошатывающийся силуэт женщины с распущенными волосами.
– Кто это? – я старалась говорить уверенно, чтобы скрыть свой страх.
Женщина всхлипнула и заныла:
– Чжэнь Хуань, ты лишила меня жизни. Ты приказала задушить меня. Как же ты так быстро про меня забыла?
Она все повторяла и повторяла один и тот же вопрос: «Как же ты меня так быстро забыла?»
Я покрылась холодным потом. Это была Юй!
– Чжэнь Хуань, ты можешь представить, как себя чувствуешь, когда тебя душат? Меня задушили тетивой. Мне было очень больно. Они почти перерезали мне шею. Хочешь покажу? – Женщина расхохоталась. Из-за ее смеха меня охватил животный страх. Я не могла ни пошевелиться, ни закричать. – Хватит ли тебе смелости посмотреть на меня?
Я поняла, что она вот-вот отдернет полог. От ужаса волосы встали дыбом, а на голове онемела кожа. Я стала нащупывать вещи возле себя. Подушка! А под подушкой позолоченная фарфоровая подставка! Я схватила ее, отдернула полог и со всей силы бросила в темный силуэт. Раздался звук разбитого фарфора, и подставка разлетелась на осколки.
Я набрала воздух в легкие и громко сказала:
– Да, это я приказала задушить тебя. И что ты мне теперь сделаешь?! Если бы я не убила тебя, то умерла бы от твоей руки! Если посмеешь являться ко мне неупокоенным духом, я прикажу стереть твои кости в порошок и развеять в чистом поле. От тебя ничего не останется!
Повисла тишина, и через несколько мгновений двери распахнулись и в комнату забежали служанки. Они начали суетиться. Кто-то зажигал свечи, кто-то отдернул полог и закричал:
– Госпожа! Госпожа, что случилось?
У меня на руке зазвенели серебряные браслеты, и этот звук привел меня в себя. Несмотря на то что я вся вспотела из-за пережитого страха, я сделала вид, что все хорошо.
– Мне приснился кошмар, – сказала я.
Служанки вздохнули с облегчением. Они протерли мне лицо, закрыли окно и навели в комнате порядок. Цзиньси положила мне под голову новую подставку, и я улучила момент и прошептала ей на ухо:
– Она ко мне приходила.
Старшая служанка сразу поняла, про кого я говорила. Она поменяла в курильнице благовония и подожгла их, после чего повернулась к своим подчиненным:
– Вы идите, а я останусь вместе с госпожой.
Когда все ушли, Цзиньси подготовила себе место возле моей кровати и сказала:
– Я останусь с вами, чтобы вы могли спокойно поспать.
Я еще долго не могла прийти в себя. Я прислушивалась к ветру и дождю за окном и не могла уснуть. От страха мне хотелось свернуться калачиком, но я пересиливала себя и лежала, выпрямив ноги и руки. В конце концов я почувствовала, что все тело стало похоже на камень. Цзиньси, судя по частому дыханию, тоже еще не спала.
Я позвала ее шепотом:
– Цзиньси.
– Госпожа, вам все еще страшно? – спросила она.
– Угу.
– Привидения – это всего лишь сказки. Госпожа, не стоит их так бояться.
Я вынула руку из-под одеяла и в тусклом свете свечей присмотрелась к серебряному браслету на запястье. Он слегка поблескивал и был похож на маленькую змею.
– Мне приснился кошмар, потому что мои руки теперь в чужой крови. Неупокоенная душа Юй явилась ко мне во сне. – Я помолчала немного и заговорила снова: – На самом деле я боюсь не привидений. Я понимаю, что они существуют только в нашем воображении и что я не должна близко к сердцу принимать этот кошмар. Больше всего я боюсь того, что смерть Юй – это далеко не конец.
– Вы думаете, что за ней кто-то стоял? – Цзиньси села и повернулась ко мне.
– Угу. Помнишь, что прокричала эта несчастная, когда мы выходили из Холодного дворца?
– Помню. – Цзиньси нахмурилась. – Она сказала, что найдутся те, кто выполнит ее последнее желание и убьет вас.
– Ты ведь давно служишь в этом дворце. Сама подумай, Юй не была похожа на интриганку. Она была всего лишь служанкой, ухаживающей за садом. Откуда она могла знать, сколько яда надо добавлять в мое лекарство? Разве могла она сделать так, чтобы ее людей послали в Танли? Как вообще она достала яд?
Дыхание Цзиньси становилось все тяжелее. Она обдумала мои слова и спросила:
– Госпожа, вы давно это поняли и на самом деле хотели оставить ее в живых, чтобы допросить?
Я покачала головой:
– Юй ненавидела меня всей душой. Она ни за что не рассказала бы, кто стоит за ее спиной. Она бы лучше умерла или обвинила бы в этом невиновного. Но теперь она мертва. Ее покровители расслабятся, и мы сможем нащупать след. – Я усмехнулась. – Из ее смерти можно устроить отличное представление.
– Госпожа, вы уже что-то придумали? – тихонько спросила Цзиньси.
– Именно. – Я довольно улыбнулась и кое-что прошептала ей на ухо.
– Какой хороший план. – Цзиньси улыбнулась мне в ответ. – Нам останется только ждать, когда они покажут свое истинное лицо.
Глава 20Гуйпинь Ли
При дворе слухи всегда распространялись очень быстро. Шпионы наложниц, шныряющие по всему гарему, не пропускали даже самое пустяковое происшествие. Поэтому уже на следующий день наложницы обсуждали то, как Юй пыталась меня отравить.