– Подожди, – я немного растерялась. – Про какого лекаря Цзяна ты говоришь?
– Как какого? Про Цзян Муяна, который лучше всех заботится о беременных.
– Цзян Муян? Младший брат Цзян Муи, который ухаживает за принцессой Вэньи и ее матерью? Разве можно ему доверять?
– Я про это знаю. Я тоже волновалась, поэтому велела разузнать про братьев Цзян. Оказалось, что у Цзян Муяна и Цзян Муи разные матери. Цзян Муи – сын главной жены, а Цзян Муян – сын наложницы. У их матерей были плохие отношения, поэтому братья долгое время враждовали. Сейчас они ведут себя так, словно совсем чужие друг другу. Думаешь, стала бы я к нему обращаться, если бы все было иначе? Прежде чем попросить рецепт, я очень долго размышляла и даже сама перелистала несколько трактатов по медицине.
Мне все равно не нравилась идея Мэйчжуан. Я попросила ее спрятать рецепт, а потом позвала Цайюэ.
– Сходи-ка в дом, где остановились лекари, и узнай, там ли господин Вэнь. Если да, то позови его сюда. Скажи, что я немного приболела.
Когда служанка ушла, Мэйчжуан посмотрела на меня с немым вопросом в глазах. Пришлось ей объяснить:
– Вэнь Шичу – это тот самый лекарь, которому император велел следить за моим здоровьем. Я ему полностью доверяю. Я хочу, чтобы он проверил рецепт, потому что никогда нельзя забывать об осторожности. К тому же так нам будет спокойнее.
Подруга согласно кивнула.
– Эх, если бы я знала, что в Лекарском корпусе есть надежный человек, то все было бы гораздо проще.
– Хотя он и не самый искусный врачеватель корпуса, но основы знает превосходно. Думаю, он нам поможет.
Однако, когда вернулась Цайюэ, нас ждало разочарование.
– Господина Вэня там нет, – доложила служанка. – Мне сказали, что император направил его в резиденцию гогуна [127] Суня, который тяжело заболел. Лекарь Вэнь не вернется ко двору, пока господин Сунь не поправится.
«Как некстати!» – недовольно подумала я.
– Ничего страшного. Я уже выпила две порции, и со мной все в порядке. Незачем доставлять людям лишние хлопоты, – сказала Мэйчжуан.
Раз уж подруга так сказала, мне нечего было ей возразить. Я посмотрела на ярко-розовую ткань на окне и сказала Цайюэ:
– Эта ткань не сочетается с зеленым бамбуком во дворе. У меня в глазах рябит. Я помню, что императрица подарила твоей госпоже шелк серебристо-красного цвета с узором из винограда и гранатов. Вели, чтобы розовую ткань заменили на красную. – Я посмотрела на Мэйчжуан и хитро улыбнулась: – Кстати, такой узор приносит удачу.
Считалось, что узор из гранатов и винограда сулит множество сыновей.
Подруга смутилась, поняв мой намек, но в то же время ей было приятно.
– Надеюсь, что Небеса услышат твои слова и все так и будет.
Постепенно приближался день, когда принцессе Вэньи должен был исполниться годик. И вот одним вечером все наложницы, как обычно, собрались у императрицы во дворце Гуанфэнцзиюэ. У ног императрицы для наложниц второго ранга было подготовлено три места, но одно из них, принадлежавшее наложнице Дуань, пустовало. На двух других, что располагались по бокам, сидели наложницы Цюэ и Хуа. Фэй Цюэ, по своему обыкновению, сидела практически неподвижно и все время молчала. Она говорила только тогда, когда ее спрашивали напрямую. Наложница Хуа выглядела немного уставшей, но это скрывал искусный макияж. Она тоже разговаривала не особо много, отвечала только императрице, а на то, о чем переговаривались наложницы, не обращала внимания. Наложницы тоже не горели желанием общаться с фэй Хуа. Они, конечно, не опускались до насмешек прямо в лицо, но смотрели на нее без уважения, свысока. Только государыня вела себя с ней как прежде любезно и не высказывала никакого недовольства.
В какой-то момент нашу пустую болтовню прервал голос императрицы:
– Уже через полмесяца нашей принцессе Вэньи исполнится год. Во дворце мало детей, поэтому мы должны отметить это событие на широкую ногу. Император сказал, что хотя мы и не в столице, но все должно пройти согласно принятым правилам. Забудем о скромности и устроим пышный праздник. Я уже поручила подготовку Министерству двора.
Жунхуа Цао поднялась и поклонилась.
– Мы с принцессой очень благодарны императору и императрице за заботу.
Императрица по-доброму улыбнулась и жестом велела наложнице выпрямиться.
– Ты заслужила доброе отношение, родив императору ребенка. Не стоит благодарить нас за каждый пустяк. – Государыня посмотрела на остальных наложниц: – А вы, сестрицы, должны прикладывать больше усилий. Уж слишком мало у императора детей. Многочисленное потомство осчастливит и его, и всю страну. Я же как главная жена могу вам пообещать, что позабочусь о тех, кто родит императору сына или дочь.
Мы все склонили головы и хором сказали: «Слушаемся». Лишь наложница Хуа презрительно фыркнула. Видимо, ей не понравились слова императрицы.
Но та не обратила никакого внимания на недовольство фэй Хуа. Она снова с улыбкой обратилась к Цао:
– Тебя повысили до жунхуа, когда ты забеременела. Вэньи скоро исполняется год, поэтому думаю, что пора тебе дать ранг повыше. Я сделаю это в день рождения принцессы.
Наложница Цао так обрадовалась, что упала на колени и стала громко благодарить императрицу.
Увидев, что за окном темнеет, государыня позволила нам разойтись. Наложницы по очереди подходили к Цао и поздравляли ее с повышением. Когда толпа рассеялась, жунхуа увидела нас с Мэйчжуан и сказала:
– А вы двое задержитесь, пожалуйста.
Я была не рада ее просьбе, потому что все еще была на нее обижена за то, что пару дней назад произошло во дворце императора. А вот Мэйчжуан отнеслась к просьбе спокойно, потому что не видела причин не доверять наложнице Цао. Жунхуа остановилась напротив нас, держа под руки гуйпинь Синь и фэй Цюэ. Она посмотрела мне в глаза и сказала:
– Я узнала, что из-за того, что я пару дней назад наговорила лишнего, у тебя возникли разногласия с императором. Прости меня за мой длинный язык.
Я видела, что она говорит искренне, и поэтому не знала, что сказать в ответ. Слова словно застревали у меня в животе. Все же я через силу улыбнулась и ответила:
– Почему ты так говоришь, сестрица жунхуа? Ты ведь просто аккуратно указала императору на мое недостойное поведение. Это такой пустяк. Тебе не за что извиняться.
Гуйпинь Синь рассмеялась:
– Ваньи прекрасно понимает, что Его Величество души в ней не чает, поэтому разговоры про недостойное поведение для нее – это «пустяк». Для других наложниц это был бы очень серьезный проступок, – договорив, гуйпинь посмотрела на фэй Цюэ.
Наложница Цюэ была окружена любовью и заботой императора после рождения сына, но, когда мальчик подрос и стало ясно, что он не отличается большим умом, император охладел к ней. Сюаньлину тогда было около двадцати. Он надеялся, что строгое воспитание сделает из сына достойного человека, но наложнице Цюэ не понравился такой подход, и они поспорили. С тех пор она лишилась благосклонности и стала более осмотрительной и осторожной. Она понимала, что теперь ступает по тонкому льду. Гуйпинь Синь заговорила про других наложниц, чтобы уколоть и Цюэ, и меня. А еще она ненароком показала свою зависть и ревность. Но я уже привыкла к тому, что у наложницы Синь язык без костей, поэтому не стала принимать близко к сердцу ее грубые слова.
Наложница Цао почувствовала, что атмосфера между нами стала напряженной, и попыталась разрядить обстановку:
– Все-все, хватит. Что же мы тут стоим? Пойдемте ко мне в корпус Яньюй. Я уже приказала накрыть стол, чтобы извиниться перед сестрицей ваньи. Сестрица Синь, сестрица Цюэ, вас я тоже приглашаю. Очень надеюсь, что никто из вас не откажется. – Цао посмотрела на Мэйчжуан: – Сестренка Хуэй, тебя я тоже приглашаю. Я слышала, что ты прекрасно играешь на цитре. Помните поговорку «к талантливой хозяйке и гости чаще приходят»? У меня, к сожалению, нет никаких талантов. Поэтому я очень прошу, сестрица Хуэй, сыграй нам что-нибудь.
Наложница Цао была рангом выше и меня, и Мэйчжуан, поэтому было необычно, что она так заискивала передо мной и извинялась, еще и в присутствии наложниц Синь и Цюэ. Я могла бы подумать, что это часть ее хитрого плана, если бы не знала, что эти трое не дружат между собой. Фэй Цюэ вообще была нелюдима и не любила ходить по гостям, а гуйпинь Синь даже немного недолюбливала жунхуа. Это немного успокаивало. Так как отказаться мы все равно не могли, пришлось пойти за наложницей Цао.
Корпус Яньюй был расположен на берегу озера Фаньюэ. К нему вела извилистая тропа, проходящая через сад с красивыми каменными горками. Иногда по ней было так трудно идти, что казалось, будто никакой тропинки и нет. Если бы кому-то захотелось обойти сад с камнями стороной, то ему бы пришлось пройти под свисающей почти до земли с глицинией, после чего он оказался бы в маленьком, искусно украшенном дворике.
Из дома раздался крик ребенка. Цао сразу же ускорила шаг. Она повернулась к нам и смущенно улыбнулась:
– Видимо, Вэньи опять раскапризничалась.
Зайдя в дом, она сразу же направилась в заднюю комнату. Переодевшись, она вышла к нам с принцессой на руках.
Девочку укутали в красную пеленку так, что было видно только ее красивое личико. У нее была очень белая кожа и милые черты лица. Сейчас она лежала на руках матери совершенно спокойно. Видимо, она уснула, устав плакать. Это было так забавно! Я оглянулась на Мэйчжуан и заметила промелькнувшую на ее лице зависть, которую она, к счастью, быстро скрыла.
Мы все по очереди подержали маленькую принцессу, а потом сели за стол, на котором уже стояло вино и различные яства. Наложница Цао ухаживала за нами, предлагая то одно кушанье, то другое. Перед Мэйчжуан стояло глубокое блюдо с белоснежным супом, из которого торчали свиные копытца. Хозяйка дома рассказала, что этот суп готовится на отваре свиных копыт, в который добавляют молоко и тофу [128]