сть, и пылали праведным гневом, скрывая дикую зависть. Когда Линжун прибыла в Тайпин, она рассказала нам, что мэйжэнь Ши так разозлилась, что у нее перекосило нос.
– Так жаль, он ведь у нее был такой красивый, – сказала Линжун и грустно улыбнулась.
В девятнадцатый день шестого лунного месяца мы отмечали день рождения принцессы Вэньи. Погода стояла жаркая, поэтому банкет решили провести во дворце Фули. Этот дворец был построен давным-давно и раньше был любимым местом отдыха вдовствующей императрицы предыдущей династии. Стены дворца были выложены из белого камня со спиралевидным узором и украшены резными подоконниками, изящными и воздушными. Фули был расположен неподалеку от озера Фаньюэ, поэтому до него доносились звуки музыки из павильона, стоящего на берегу. Музыканты играли и на струнных, и на духовых инструментах, и музыку, хотя она и звучала издалека, было отчетливо слышно. Никакой шум нам не мешал.
Для императорской четы по центру главного зала Фули поставили стол «Золотого Дракона» [133]. Император и императрица сидели плечом друг к другу, спиной к северу, а лицом к югу. Государыня была одета в официальное темно-синее платье, украшенное двумя яркими лентами, свисающими с пояса. Она, как всегда, сидела с серьезным выражением лица и чуть заметной улыбкой. Вот только сегодня мне казалось, что в этой спокойной с виду улыбке затаилась неуловимая грусть. Насколько я знала, за десять лет, что императрица провела в гареме, она ни разу не становилась фавориткой императора. Однажды, когда она еще была гуйфэй, она родила ребенка, но тот умер во младенчестве. После этого она ни разу не забеременела. В гареме ходили слухи, что она стала бесплодной и больше не может иметь детей.
Сюаньлин всегда относился ко второй императрице с уважением, но он никогда не любил ее так, как императрицу Чуньюань. Вдовствующая императрица тоже относилась к своей второй племяннице прохладно. Видимо, потому что она была дочерью наложницы, а не главной жены, как императрица Чуньюань.
Я медленно отпила из своего бокала вино под названием «Белый цветок груши» и погрузилась в грустные мысли. Честно говоря, мне было искренне жаль двух сестер Чжу, которые по очереди владели Печатью Феникса [134] и становились Матерью Всей Поднебесной. Первая сестра, императрица Чуньюань, умерла во время тяжелых родов, и эта беда повлияла на всех наложниц первого ранга. Вторая сестра, нынешняя императрица, потеряла единственного ребенка. Я удрученно покачала головой. Наверняка за внешней красотой почти каждой наложницы скрыто неизвестное остальным горе.
Для императорской родни и наложниц были накрыты отдельные столы, расставленные с севера на юг. Получалось, что мы сидели лицом друг к другу, кто-то смотрел на восток, а кто-то на запад. Обычно родственникам мужского пола и наложницам запрещалось встречаться, исключением были только большие семейные праздники, а день рождения принцессы как раз и был таким праздником.
Как было заведено, знатные особы и их жены сидели по левую руку от императорской четы. Ближе всех к императору за большими сандаловыми столами сидели четыре принца: принц Цишаня Сюаньсюнь, принц Жунаня Сюаньцзи, принц Цинхэ Сюаньцин и принц Пинъяна Сюаньфэнь.
У принца Сюаньсюня из Цишаня были округлое бледное лицо и густые брови. Его одежда и манера держаться выдавали в нем любителя роскоши и комфорта. Жена у принца Сюаньсюня была очень красивая, но намного моложе его. Скорее всего, первая жена скончалась, и он женился во второй раз.
Жена принца Сюаньцзи была дочерью хоу [135] Шэньяна и носила фамилию Хэ. Она не выделялась особой красотой и выглядела очень слабой, при этом в ней не было заметно высокомерия, свойственного дочерям знатных семей. Принцесса Хэ сидела тихо, с нежностью смотрела на своего мужа и ни с кем не разговаривала. Что касается самого принца Жунаня, если бы меня попросили его описать, я бы сказала, что у него спина тигра и поясница медведя [136], а взгляд острый, как у орла. Держался он надменно и равнодушно и создавал впечатление холодного человека. Еще в детстве принц потерял мать, а отец никогда не питал к нему теплых чувств. Возможно, поэтому он вырос черствым, прямолинейным и высокомерным человеком. Но когда Сюаньцзи общался со своей женой, он становился другим: очень нежным, внимательным и готовым выполнить любую ее просьбу. Принца за спиной в шутку прозвали «мужем, боящимся своей жены», именно поэтому они были удивительной парой. Во время банкета я заметила, что император очень обходительно и по-дружески ведет себя с принцем Сюаньцзи и его женой. Скорее всего, это было потому, что на юго-западе шла война, а в военных делах Сюаньлин мог положиться только на принца Жунаня.
Принц Цинхэ Сюаньцин и принц Пинъяна Сюаньфэнь не были женаты, поэтому приехали одни. При этом место принца Сюаньцина пустовало. Император, увидев, что он не пришел на банкет, пошутил:
– Если шестому брату не пообещаешь показать что-нибудь необычное, он ни за что не придет.
Принцу Пинъяна было всего четырнадцать. Он только-только начал мужать. Украшением его юного лица были брови вразлет и яркие глаза, выдающие сокрытый в нем дух героя.
По правую руку от императора и императрицы сидели наложницы. Ближе всего к «Золотому Дракону» расположились Мэйчжуан, которой жаловали титул жунхуа, и Цао Циньмо, повышенная до цзеюй. Сегодняшний банкет был посвящен не только дню рождения принцессы, но и беременности Мэйчжуан. Именно эти двое были главными героинями торжества. Поэтому наложницам Дуань и Цюэ пришлось сесть чуть дальше от императорского стола, хотя они и были выше рангом. Еще чуть дальше сидели потерявшая расположение фэй Хуа и шуи Фэн. Следом за ними расположились я и Линжун. Я специально попросила усадить ее рядом со мной, потому что боялась, что она будет слишком робко себя вести. Остальные наложницы сидели еще дальше.
Мэйчжуан была одета в темно-красную парчовую рубашку с традиционной вышивкой «Весенние ласточки в абрикосовой роще» и абрикосово-желтую юбку, по которой шел узор из золотых нитей. Дополняли наряд украшения из золота такого же оттенка, в высоком пучке красовалась шпилька в виде жезла жуи [137]. По всей ее длине были выгравированы цветы лотоса, символы счастья, и летучие мыши, а головка шпильки была украшена изображением «Бессмертных близнецов Хэ-Хэ». Сочетание этих символов служило пожеланием счастливого гармоничного брака и многочисленного потомства. Эту необыкновенную шпильку Мэйчжуан подарила мать-императрица, как только узнала о ее беременности. А еще она прислала украшения из жемчуга, зеленых самоцветов и красного золота, и все они были уникальны. Сегодня Мэйчжуан выглядела ослепительно. При первом же взгляде на нее было заметно, как она счастлива. На сидящей рядом с ней цзеюй Цао была фиолетовая рубашка с лотосами и изумрудная юбка, украшенная золотыми ветвями, зелеными листьями и многочисленными цветами. Вся прическа Цао была усыпана жемчугом и драгоценными камнями, ослепительно сверкавшими при каждом повороте головы. За их спинами стояла целая толпа служанок, которые наполняли бокалы вином и все время заискивали перед любимыми наложницами императора.
Наложница Хуа не виделась с Сюаньлином с того дня, как мы прибыли в Тайпин. Возможно, поэтому сегодня она была одета и накрашена очень скромно. Она молча сидела на своем месте и не вмешивалась в чужие разговоры. Хорошо, что с ней посадили шуи Фэн, которая всегда вела себя дружелюбно и никогда ни с кем не ссорилась. Вот и сейчас она не докучала своей соседке, позволяя той хранить молчание.
Перед самым началом банкета в зал вошла наложница Дуань. С обеих сторон ее поддерживали служанки. С большим трудом и заметной дрожью по всему телу фэй Дуань поклонилась императору. Сюаньлин поднялся со своего места и подошел к ней.
– На улице светит такое яркое солнце, а ты все равно пришла, хотя это не такое уж важное событие, – сказал император, поддерживая Дуань под руку.
Она чуть заметно улыбнулась. Казалось, что у нее нет сил даже на полноценную улыбку.
– Принцессе Вэньи исполняется годик. Это очень важное событие, мой государь. Я обязана была прийти и поздравить ее. К тому же я так давно ее не видела.
Цзеюй Цао тут же велела кормилице отнести принцессу к наложнице Дуань. Так как стояла жаркая погода, малышка была одета лишь в разноцветный набрюшник [138] с вышитым на нем узором «Феникс смотрит на солнце» [139]. Из-за этого она очень сильно напоминала округлую булочку. Фэй Дуань была рада видеть принцессу. Она смотрела на нее с нескрываемой нежностью и любовью и уже хотела было взять девочку на руки, но почему-то передумала. Фэй Дуань еще какое-то время рассматривала малышку, а потом с горькой усмешкой сказала:
– Я бы хотела ее обнять, но, боюсь, что у меня не хватит сил и я ее уроню. Как говорится, хочется, да не можется. – Наложница повернулась к своим служанкам и окликнула одну из них: – Цзисян!
Цзисян оказалась младшей служанкой. Как только прозвучало ее имя, она подбежала к наложнице Цао и вручила ей золотой замок [140] и золотой обруч на шею, украшенный жемчугом и драгоценными камнями. Сам по себе золотой замок уже был дорогим подарком, но еще дороже оказался обруч, в который по центру был вставлен сверкающий изумрудно-зеленый жадеит размером с подушечку большого пальца. Знающие люди сразу бы определили по восковому блеску и плавным переходам одного оттенка зеленого в другой, что самоцвет был привезен из Вонаня, из каменоломни Лаокэн. Скорее всего, наложница Дуань очень ценила это украшение.
– Мне знаком этот обруч, – сказал император, увидев дорогой подарок. – Кажется, он был среди твоего приданого, когда ты вошла во дворец. Принцесса еще совсем маленькая. Стоит ли дарить ей настолько ценную вещь?