Наложница Цао в очередной раз опустила руку в сосуд и достала сложенную бумажку.
– А это задание для ваньи Чжэнь! Сестрица должна исполнить «Танец встревоженного лебедя» [148]. – Цао посмотрела на Сюаньлина. – Наша сестренка всегда была «стремительна, как летящий дракон, и грациозна, как встревоженный лебедь» [149]. Как я удачно выбрала танец! Теперь мы сможем насладиться им в исполнении ваньи. Сестренка, ты только не отказывайся!
«Танец встревоженного лебедя», во время которого надо было много двигать руками, был придуман госпожой Мэй, наложницей императора Тан Сюаньцзуна [150]. Считалось, что танец уже всеми позабыт, но императрица Чуньюань, которая очень любила музыку и танцы, приложила много усилий, чтобы разузнать его первоначальные движения. Затем она дополнила танец новыми движениями и исполнила его при дворе. После этого он стал популярен не только в гареме, но и среди простого народа. Сложилась такая традиция, что если праздник устраивался около водоема, то на нем обязательно исполняли «Танец встревоженного лебедя». Вот только научиться ему было очень сложно, потому что исполнительница танца должна была обладать фигурой определенного типа. На разучивание основных движений уходило два-три года, а на доведение танца до совершенства требовалось до восьми лет. Считалось, что если ты успешно исполнишь этот танец, то тобой будут восхищаться, но если станцуешь плохо, то выставишь себя на посмешище и тебя еще долго будут называть жалким подражателем.
Наложница Синь, будучи человеком прямолинейным и здравомыслящим, посмотрела на меня с пренебрежением и сказала:
– А сколько лет ваньи Чжэнь? Разве она могла выучить «Танец встревоженного лебедя»? Не надо заставлять ее делать, что она не желает.
Цзеюй Цао рассмеялась.
– Сестрица Синь, не стоит недооценивать нашу младшую сестренку. Все женщины знают этот танец. Почему ты думаешь, что ваньи не сможет его исполнить? Кстати, мы все прекрасно понимаем, что она не сможет станцевать так же идеально, как почившая императрица, поэтому не стоит относиться к этому слишком серьезно.
Я понимала, что наложница Синь своими грубыми словами хотела помочь мне, но ей пришлось замолчать после того, как Цао упомянула первую императрицу. Разозлившись, Синь отвернулась и больше не смотрела на Цао.
И тут неожиданно подала голос наложница Хуа:
– Если она не умеет танцевать, то пусть не танцует. Зачем ее заставлять? Покойная императрица прославилась на всю Поднебесную, исполняя этот танец. Вряд ли в наше время найдется та, кто сможет с ней сравниться. – Договорив, она опустошила еще одну чарку с вином.
Хуа дразнила меня. Она хотела пробудить во мне дух соперничества и надеялась, что я опозорюсь. У меня в груди возник холодный комок страха. Я быстро просчитала все варианты. Если я откажусь танцевать, то пойдет молва, что новая фаворитка императора, девица по фамилии Чжэнь, бездарна и восхваляют ее незаслуженно. Я опозорю не только себя, но и весь императорский дом. Если же я решусь танцевать и станцую плохо, надо мной будут еще долго насмехаться; если станцую хорошо, то мной будут восхищаться. Но страшнее всего, если мой танец не понравится императору. Злопыхатели могут выставить все так, словно бы я плохим исполнением высказала свое неуважение к покойной императрице. А память о ней очень много значит и для нынешней императрицы, ее младшей сестры, и для Сюаньлина, который очень любил свою Чуньюань. Если меня оклевещут, то у меня больше не будет спокойной жизни в гареме.
Императрица слегка побледнела, услышав, как несколько раз упомянули ее сестру. Она повернулась к Сюаньлину и теперь смотрела только на него. После непродолжительных раздумий император сказал:
– «Танец встревоженного лебедя» легко выучить, но в нем трудно достичь совершенства. Лучше всего будет заменить его на другой танец.
Мэйчжуан и Линжун нахмурились. Мэйчжуан, будучи моей близкой подругой, знала, что я увлекаюсь книгами и стихами и совершенно не уделяю внимания танцам и пению. Она уже несколько раз подмигивала мне, намекая на то, чтобы я попросила у государя разрешения не танцевать. Услышав, как император предлагает выбрать другой танец, Мэйчжуан не выдержала и вмешалась в разговор:
– Ваше Величество, ваньи немного опьянела. В таком состоянии ей не следует танцевать.
Сюаньлин всмотрелся в мое лицо, а потом медленно, следя за моей реакцией, сказал:
– Я уже давно не видел «Танец встревоженного лебедя». Мне хотелось бы еще раз им насладиться. Ваньи, танцуй так, как у тебя получается.
Теперь я не могла отказаться, так как это было бы неподчинением приказу императора. Я глубоко вздохнула и неспешно прошла в центр зала. Мне казалось, что все уже приготовились смеяться надо мной. Разве сможет девица Чжэнь, которая привлекла императора умом и знаниями стихов, исполнить «Танец встревоженного лебедя»? Скорее, это будет «Танец перепуганной вороны».
Краем глаза я заметила резкое движение. Оглянувшись, я увидела Мэйчжуан, вставшую со своего места.
– Ваше Величество, – обратилась она к государю, – обычные инструменты не подойдут для этого танца, они слишком простые. Позвольте мне сыграть на цитре, а наложнице Ань спеть. Заодно мы поддержим ваньи Чжэнь.
Я поняла, что Мэйчжуан хотела помочь мне, отвлекая зрителей звуками цитры и пением. А еще она хотела, чтобы император наконец-то заметил таланты Линжун. Если она добьется его благосклонности, она станет нашей незаменимой помощницей. Вот только я сомневалась, воспользуется ли Линжун таким прекрасным шансом.
Император кивнул и велел евнуху:
– Принеси цитру тайфэй Шу.
Евнух вернулся с той самой цитрой, на которой я играла для государя во дворце Шуйлюнаньсюнь. Покойный император очень любил гуйфэй Шу, но из-за ее положения они долгое время не могли быть вместе и были несчастны из-за своей любви. Когда наложница Шу вошла во дворец, император подарил ей цитру под названием «Очень тоскую по тебе» и флейту «Любим и бережем друг друга». После смерти государя наложница Шу решила покинуть дворец, чтобы заняться религиозными практиками, и не взяла с собой ни цитру, ни флейту.
Мэйчжуан несколько раз провела по струнам, настраивая нужный тон, и кивнула мне, когда была готова. Линжун вежливо поклонилась императору и императрице и уселась рядом с Мэйчжуан. Она с беспокойством взглянула на меня. Когда я кивнула, Линжун начала исполнять трогательную и нежную песню.
Я начала танцевать, как только зазвучала музыка. В главном зале Фули не было слышно ничего, кроме звуков цитры и пения Линжун. Если бы я закрыла глаза, то могла бы представить, что в зале больше никого нет. Широкие рукава взмывали в воздух и парили, подобно пышным облакам, жемчужные украшения в моей прическе раскачивались и тихонько позвякивали, поясница изгибалась, как ивовые прутья, я то смотрела в небо, то опускала взгляд к земле. В какой-то миг я задела рукавом сиреневые цветы, принесенные из сада. В воздух тут же взлетели их лепестки, и это напомнило мне о том дне, когда я качалась на качелях и ударила ногой по ветке абрикоса, устроив дождь из розовых лепестков.
Нежный голос Линжун прекрасно сочетался с кристально чистым звучанием цитры, за которой сидела Мэйчжуан. Я полностью отдалась танцу.
«Ты меня недооценила, цзеюй Цао. Ты думала, что я совершенно не умею танцевать, раз вышла из семьи любителей поэзии и книг. Да, император обратил на меня внимание благодаря тому, что я разбираюсь в стихах. Но я не дурочка и знаю, что нельзя сразу показывать все свои таланты. Только удивляя, ты сможешь постоянно очаровывать того, чье внимание для тебя важно».
Я не переживала за свой танец, так как с детства училась танцевать под руководством моей тети из Цзяннаня. Когда мне было восемь, я впервые услышала о «Танце встревоженного лебедя» императрицы Чуньюань. Те, кто видел его воочию, не могли сдержать восхищения. Уже в том возрасте я была честолюбива, и мне хотелось во всем быть лучшей, поэтому я попросила отца привести к нам из дворца учителя танцев, который учил императрицу. Вместе с ним мы разучивали «Танец богини Лошэнь» и «Танец встревоженного лебедя». Мне понадобилось несколько лет, но я овладела этим танцем в совершенстве.
Только одно меня тревожило. Я повторяла движения, которые придумала императрица Чуньюань. Я словно бы подражала ей. Разве можно показать свой талант, если слепо повторять за кем-то? Но и изменить танец я не могла, чтобы меня не обвинили в неуважении к памяти императрицы. Ситуация была щекотливая. Прежде чем вносить в танец что-то новое, стоило хорошо подумать.
От этих мыслей меня отвлекли неожиданно раздавшиеся звуки флейты, звонкие и в то же время нежные. Они текли по воздуху, словно лазурные волны или облака, обволакивающие горы. Не прерывая танца, я оглянулась и увидела в саду принца Цинхэ. Он играл на своей фиолетовой флейте. Его белоснежный халат развевался на фоне покрытых сиреневыми цветами кустарников. Постепенно мелодия «Танца встревоженного лебедя» стала меняться, как меняется море после прилива или хризантемы после цветения. Теперь это была совершенно другая мелодия, еще более неторопливая и спокойная.
Мэйчжуан вовремя уловила изменения и быстро подстроилась под мелодию принца Цинхэ. Линжун тоже стала напевать новую мелодию.
Меня наполнили облегчение и радость. Благодаря вмешательству принца я больше не была обязана строго повторять заученный танец. Я взмахнула широкими рукавами и стала танцевать так, как велело сердце. Парящие в воздухе сиреневые лепестки опускались мне на волосы и на рукава. Когда я взмахивала рукавами под музыку, они становились похожими на сиреневые ароматные облака.
Я танцевала, преисполненная счастьем, но тут заметила, что звуки цитры становятся все спутаннее и тише, а потом я и вовсе перестала различать мелодию. Оглянувшись на Мэйчжуан, я увидела, что она зажимает рот ладонью, будто ее сейчас вырвет. У меня не было времени на раздумья, но за меня все решил принц Цинхэ. Он бросил мне свою фиолетовую флейту, а сам уселся за цитру и начал играть.