Сюаньлин был недоволен тем, что Хуаньби нам помешала.
– У тебя что, глаз нет? – сурово спросил он. – Как тебя звать? Хуаньби?
Хуаньби кивнула и тут же прижалась лбом к полу.
– Да. Я та рабыня, которую госпожа привезла с собой из дома.
Император, казалось, выдохнул с облегчением.
– Так эта служанка приехала во дворец вместе с тобой?
Я посмотрела в наполненные страхом глаза служанки. Ситуация показалась мне до того забавной, что не удержалась и рассмеялась.
– Оставь цветы и иди, – сказала я ей.
– Слушаюсь.
Хуаньби поставила цветы в вазу и ушла, неслышно закрыв за собой дверь.
Сюаньлин посмотрел на меня с довольной улыбкой.
– Мне так нравится, когда ты смеешься, – прошептал он. – Кстати, эта служанка чем-то похожа на тебя. Я бы сказал, уголками глаз и бровями. Наверное, потому что она много лет провела с тобой и впитала толику твоей красоты. Если так посмотреть, она красивее большинства служанок.
Вспомнив про прошлое Хуаньби и ее положение в нашей семье, я немного занервничала. Да, она действительно была похожа на меня. Все эти годы, что мы были вместе, я всегда относилась к ней лучше, чем к Лючжу, а семья тратила на ее одежду и питание почти столько же, сколько и на меня, несмотря на то что она была моей служанкой. Отец всегда скрытно заботился о ней, а она в ответ верно служила мне уже много лет. Эти мысли меня немного успокоили.
Я покосилась на Сюаньлина, который в этот момент поднес мою руку к губам и поцеловал ее. Мои щеки тут же обожгло румянцем. Я рассмеялась и легонько ударила его по плечу.
– Сылан, как вы оказались здесь в такую жару? – с любопытством спросила я.
– Я только что отобедал у наложницы Хуа, – ответил он, отведя взгляд.
– А-а-а, – многозначительно протянула я и замолчала, пережевывая кусочек охлажденного арбуза.
Увидев мою реакцию, государь обнял меня за плечи и прижал к себе.
– Ты только не переживай об этом. Я ведь так быстро тебя повысил, потому что боялся, что она начнет устраивать тебе неприятности. Но теперь все знают, насколько высоко я тебя ценю. Никто не посмеет смотреть на тебя свысока.
– Я ни о чем таком не думала, – прошептала я, принимая смущенный вид. – Просто мне немного страшно после того, что сделали девица Юй и гуйпинь Ли.
– Думаешь, я этого не понимаю? – Сюаньлин грустно вздохнул. – Сначала я хотел повысить тебя до гуйпинь, чтобы ты стала полноценной хозяйкой внутренних покоев, но для этого ты слишком мало времени провела в гареме. К тому же я уже один раз нарушил правила, присвоив тебе титул пинь до того, как мы разделили ложе. Не обижайся, но тебе придется подождать, пока не забеременеешь. Тогда я присвою тебе тот титул, который ты заслуживаешь.
Я положила голову на его грудь и чуть слышно сказала:
– Мне не важно, какое положение я занимаю при дворе, главное, чтобы в вашем сердце всегда было место для меня.
Сюаньлин несколько мгновений всматривался в мои глаза, а потом очень серьезно сказал:
– Как это в моем сердце не может быть для тебя места? Хуаньхуань, я даже мысли не допускаю, что расстанусь с тобой. – Он понизил голос, чтобы его слова могла слышать только я: – В гареме столько людей, которые не дают мне покоя. Лишь оставаясь с тобой наедине, я отдыхаю душой и ощущаю настоящую свободу.
Слова императора успокоили меня. Вслушиваясь в биение любимого сердца, я обняла его за шею.
– Я вас понимаю, – с нежностью произнесла я. Помолчав немного, я спросила: – Ваше Величество, вы ведь навещали Мэйчжуан? У нее улучшился аппетит?
– С аппетитом у нее все так же. Ей все время хочется кислого. Я боюсь, что это навредит ее желудку, поэтому велел поварам готовить поменьше кислых блюд.
– На самом деле я хотела сама ее проведать, но она отказалась меня принять. Ничего не поделаешь. Она носит под сердцем ребенка, сильно устает, и поэтому ей не хочется видеться с другими людьми. Если можно, то я хотела бы в следующий раз пойти к ней вместе с вами.
Сюаньлин поцеловал меня в щеку.
– Хуаньхуань, ты все время переживаешь за других. Когда же ты сама подаришь мне пухленького маленького принца?
Я легонько толкнула его и недовольно пробурчала под нос:
– Вам только принц нужен? Принцессе вы будете не рады?
– Если это будет наш общий ребенок, я буду рад и дочке, и сыну. Хм, а ты почему толкаешься?
Я попыталась отстраниться от императора, но из-за резких движений легкая рубашка соскользнула с моих плеч, оголяя белоснежную кожу. Я хотела прикрыться и вздрогнула, когда кожи коснулись нефритовые браслеты, украшенные золотом и изумрудами. Золотой и зеленый цвета еще больше подчеркивали то, что моя кожа похожа на белый нефрит. Губы императора были обжигающими, как кипяток. Места, где он касался моей кожи, еще долго жгло огнем.
– Снаружи кто-то есть, – прошептала я, тревожась, что нас увидят в такой момент.
– М-м, – простонал Сюаньлин, целуя ключицу. – Я ведь отправил всех отдыхать. Кто там может быть?
Он еще не договорил, а уже успел расстегнуть почти все застежки на моей рубашке. Сердце в груди билось все быстрее.
– Но сейчас же день…
Он улыбнулся, но ничего не ответил.
– В такую жару нам может стать плохо…
Сюаньлин поднял голову, и спустя мгновение у меня во рту оказался кусочек арбуза. Я больше не могла говорить. Тело вдруг выгнулось дугой, и я упала на кушетку. Одна из сапфировых стрекоз кольнула меня в руку, я вздрогнула от боли и смахнула ее на пол. Спустя пару мгновений я непроизвольно вцепилась в бамбуковую циновку. Теперь я не только не могла говорить, но и управлять своим телом.
Преодолевая приятное головокружение, я подняла глаза и посмотрела на бамбуковые занавески, сквозь которые пробивались тонкие лучи солнца. На гладкой плитке пола вырисовывались длинные тени. В прохладной и тихой комнате раздавались только сладкие стоны и вздохи.
Я проснулась, когда начало смеркаться. Оглянувшись, я увидела, что Сюаньлин безмятежно спит. Я удивилась, заметив, что он улыбается. Видимо, ему снилось что-то приятное.
Поднявшись с кровати, я поправила одежду и уселась за туалетный столик. Я начала расчесывать спутавшиеся волосы гребнем из слоновых зубов и время от времени оборачивалась и смотрела на спящего императора. В зеркале передо мной сидела утомленная и духом, и телом женщина, но с живыми и умными глазами и щеками красными, как закатное небо. Отражение слегка склонило голову и улыбнулось.
Время зажигания фонарей еще не наступило, поэтому с улицы проникал лишь свет заходящего солнца. По всей комнате тени сменялись полосками красного света и создавали необычную сказочную атмосферу.
Вдруг раздался голос Сюаньлина:
– Ваньвань. – Голос был наполнен нежность и любовью.
Сердце пропустило удар. Я оглянулась, но не была до конца уверена, что он позвал именно меня. Я вспомнила имена и прозвища всех наложниц, но иероглиф «вань» был только в моем прозвище, но император никогда не звал меня «Ваньвань».
Сюаньлин уже не спал. Он полулежал на подушках, подложив руки под голову, и внимательно смотрел на меня. В его глазах я видела бесконечное обожание. Я отвернулась и продолжила расчесывать волосы, но даже в зеркале ловила на себе его восторженный взгляд.
– Ваше Величество, вы вспомнили о какой-то новой наложнице? – спросила я, через силу выдавив улыбку. – Почему вы зовете меня чужим именем? – Я положила расческу на столик, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучала ревность. – Я не знаю сестрицы по имени Ваньвань. Может, она была прежде и вы не можете ее забыть?
Сюаньлин, как и прежде, смотрел на меня влюбленными глазами.
– Ваньвань, я не могу забыть, как восхитительна ты была, когда исполняла «Танец встревоженного лебедя». Ты была стремительна, как лебедь, изящна, как летящий дракон. Даже наложница Мэй не сможет превзойти тебя, если переродится.
Я немного успокоилась и искренне улыбнулась.
– После банкета прошло уже несколько дней, и это был всего лишь обычный танец, а вы все еще не можете про него забыть?
Сюаньлин поднялся с кушетки, подошел ко мне и, чуть касаясь, щелкнул меня по носу.
– Что за ревность? Разве Вань не твое прозвище?
Я понимала, что начала подозревать его на пустом месте, поэтому после упрека ужасно смутилась.
– Сылан, вы просто ни разу не называли меня «Ваньвань», поэтому я и подумала, что вы зовете кого-то другого.
На туалетном столике стояла небольшая ваза из белоснежного фарфора с недавно сорванными фиалками, источающими чуть заметный приятный аромат. Император взял самый большой цветок и воткнул мне в волосы.
– Ты ведешь себя по-детски, – сказал он, по-доброму улыбаясь. – Здесь только мы с тобой. Кого еще я мог позвать?
Я фыркнула, смеясь над своей глупостью, и прильнула к его груди.
– Кто же знал, что вы меня так назовете? Я совсем этого не ожидала.
– Когда я впервые увидел тебя в зале Юньи, ты, соблюдая правила этикета, улыбалась, не показывая зубов, и вела себя отчужденно. Но стоило тебе отойти подальше, как твое лицо осветила теплая улыбка. Я никогда ее не забуду. Поэтому я и дал тебе прозвище Вань, что означает яркую улыбку, красоту и мягкость.
– Сылан, не перехвалите меня. – Я задорно улыбнулась.
Сюаньлин ненадолго задумался. Видимо, он вспоминал те прекрасные моменты, которые мы когда-то пережили вместе.
– Ты заболела почти сразу же, как только начала жить в гареме. А потом мы случайно встретились в саду Шанлинь в тени абрикосовых деревьев. Я помню тот невинный и спокойный образ, когда ты играла на флейте. Уже тогда ты напомнила мне грациозного лебедя. Мне не хватит слов, чтобы описать мои чувства в тот момент.
Я накрыла его губы ладонью.
– Сылан, если вы будете так говорить, я сгорю от стыда.
Он осторожно убрал мою руку и задержал ее в ладони. Его глаза искрились, как вода в роднике, освещенная осенним солнцем.
– После нашей встречи я просматривал книги и задумался, как же мне тебя описать. Слова «красавица, покоряющая страны» слишком избитые и не подходят тебе. Я смог подобрать только одно описание: «Сияет чернотой дымка ее волос, а глаза пронзают, как острый меч»