Эндор успел выпить несколько порций местного алкоголя, когда заметил ее — ту девушку, стройную танцовщицу. Она стояла у барной стойки, облицованной зеркальными панелями, курила палочку лхо и рассматривала свою танцевальную карту. Он не сразу узнал ее без снежно-белой пудры на лице и сценического костюма, который заменяли золотистое платье, накидка и леопардовая шляпка-клош. Но осанка и поворот головы не оставляли сомнений — это была она.
Эндор представился и предложил угостить ее выпивкой. Она окинула его отсутствующим взглядом и переспросила, как его зовут. У нее был очень выраженный акцент.
— Тит, — сказал он.
Девушка записала его в карту.
— Пятая мелодия с этого момента — ваша, мастер Тит, — произнесла она, а потом добавила: — Амасек со льдом.
Затем девушка покинула его и отправилась в объятия какого-то офицера, чья очередь для танца наконец подошла.
Поначалу Эндора это ошеломило, но вскоре он понял принцип работы заведения. Большинство женщин в этом баре были танцовщицами из Театрикалы. Они подрабатывали в клубах для зендова, старательно извлекая выгоду из дефицита слабого пола на Кароскуре. Неудивительно, что эти клубы были так популярны и хорошо платили девушкам за вечернюю работу. Они притягивали мужчин, жаждущих пятиминутного контакта с женщиной настолько, чтобы ждать своей очереди всю ночь и, конечно, покупать себе при этом изрядное количество выпивки.
Когда пришел черед, танцовщица нашла Эндора у барной стойки.
— Мастер Тит?
— Как вас зовут? — спросил он, пока они шли на площадку для танцев.
Похоже, ее удивил этот вопрос.
— Мира.
Зазвучала музыка. Эндор внимательно следил за танцорами и запоминал шаги. Его мозг был способен на такие вещи. Он крепко прижал девушку к себе, и они закружились рядом с такими же танцующими парами. Над их головами вращались мерцающие сферы, окрашивая все вокруг вихрем крохотных бликов, похожих на снежинки.
Он чувствовал жар, исходящий от ее упругого тела. Чувствовал, как перекатываются под кожей твердые, напряженные мышцы, — девушка, несмотря на свою миниатюрность, оказалась очень сильной. Исходящий от нее аромат одеколона не мог перебить запахи спешно смытой балетной пудры и пота. Все эти ощущения опьяняли Тита.
Она пришла сюда прямо из Театрикалы и, вероятно, спешно переодевалась в гримерке.
Прижавшись плотнее, Эндор заметил старый шрам у нее на затылке, прямо под линией волос.
Музыка стихла.
— Спасибо, Мира, — он поклонился. — Ваш амасек ждет на барной стойке.
— У меня сегодня полная карта. Я подойду позже.
Эндор не скрывал разочарования.
— Где вы научились танцевать? — спросила она.
— Здесь. Сегодня.
— Не люблю лгунов, — нахмурилась Мира. — Нельзя выучить зендов за вечер.
— Я не лгу. Я смотрел и запоминал.
Она сощурила глаза. Холодные глаза на холодном лице.
— Вы не очень хорошо танцуете, — сказала танцовщица, — но знаете движения. Но слишком зажаты. Плечи не расслабляются.
— Я запомню, — Эндор снова поклонился. — Возможно, вы сумели бы объяснить мне мои ошибки на практике?
— Извините, в моей карте больше нет места.
— Совсем нет, даже на самый поздний вечер?
Музыка снова заиграла. Ждавший Миру офицер флота уже весь раскраснелся от злости и нетерпения.
— Амасек, — сказала она. — Может, поздно вечером.
В клубах для зендова «поздно вечером» означало «на рассвете». Бесконечные партнеры заставляли девушек танцевать до полного изнеможения. Пробираясь из бара в сторону уборной, Эндор заметил нескольких танцовщиц, куривших палочки лхо. Они сняли туфли и аккуратно разминали стертые до крови пятки и опухшие пальцы.
Тит вышел на улицу, в бесконечный снегопад, и отыскал общественную вокс-будку. Он набрал номер Либструма и в очередной раз услышал автоответчик.
— Где ты? — рявкнул он. — Где ты?!
На барной стойке стояли два бокала. В одном плескался джойлик с медленно тающими кубиками льда, в другом — амасек. Часы показывали четыре тридцать утра.
— Мастер Титан?
— Тит, — поправил он, оглядываясь. Увиденное заставило его забыть о пульсирующей боли в висках. — Меня зовут Тит.
Девушка кивнула:
— Прошу прощения. Это для меня?
Он улыбнулся. Танцовщица пригубила амасек.
— Последний танец, да? — спросила она.
— Я ждал его.
По мелькнувшему на ее лице выражению Эндор догадался, насколько сильно она презирает мужчин, которые ждут возможности с ней потанцевать.
Мира повела его на площадку. Ее тело было таким же упругим, как и раньше, но холодным. Жар ушел. Легкий аромат палочек лхо и пота угас, превратившись в едва заметный нездоровый запах.
— Расслабьте плечи, — велела она, как только начала играть музыка. — Поверните голову. Нет, это слишком. Вот так. И откиньте корпус. Да. Шаг назад. Шаг назад.
— У меня получается? — спросил Тит.
Он будто танцевал с трупом.
— Вы хорошо работаете ногами. Если честно, то превосходно, Но спина все еще слишком зажата. Поворот, поворот. Вот оно.
— Вы хороший учитель.
— Я делаю то, за что мне платят.
— И вы устали.
— Как и в любой другой вечер, — прошептала Мира, положив голову на грудь Тита, и тут же встрепенулась, настороженно глядя на партнера. — Прошу, не передавайте этого хозяину, иначе они срежут мне зарплату.
— Не передам, — улыбнулся он, делая очередной разворот, — Я знаю, что у вас был трудный день. Я видел представление в Театрикале. Вы хорошо танцуете.
— Здесь платят лучше, чем за то классическое дерьмо, — ответила девушка. Она внимательно посмотрела на него. Они разошлись и снова прижались друг к другу. — Вы следили за мной?
— Нет, — ответил Эндор. — Просто пришел сюда и увидел вас.
— И выучил зендов.
— Что-то вроде того, — усмехнулся он. — На этой планете, должно быть, за женщинами постоянно следят. Вас ведь здесь так мало.
— И это проблема, — признала она.
— Мира, вас преследуют?
— Думаю, да.
— Кто?
— Вы, — ответила танцовщица. — И все остальные.
Они развернулись, сошлись и сделали несколько шагов.
— Откуда этот шрам? — спросил Эндор.
Ее слегка передернуло:
— Ненавижу, когда на него обращают внимание.
— Извини.
— Неважно.
— Не расскажете, откуда он взялся?
— Получила много лет назад. Это все, что я хочу рассказать.
Тит кивнул и закружил ее в пируэте.
— Прости за вопрос. У нас у всех есть свои шрамы.
— И то верно, — согласилась она.
Музыка стихла. Он отступил и посмотрел на девушку.
— Пожалуйста, не просите еще один танец, — прошептала она.
— Тогда, может, еще один напиток?
— Я с ног валюсь от усталости, мастер Тит.
— Я могу быть первым в твоем списке на завтра?
— Так не принято. Приходите завтра, и мы потанцуем.
Она ушла. Группа музыкантов собирала инструменты. Эндор прошагал к барной стойке, где бармен домывал посуду.
— Джойлик на хлебных зернах с ледяной стружкой и ломтиком цитруса, — попросил Эндор.
Бармен вздохнул и приготовил напиток. Когда Тит оглянулся, девушки уже не было в зале.
До своего жилища он добрался уже засветло. Снег медленно падал с белого прозрачного неба. Эндор бросил блокнот на стол, снял куртку и упал на кровать.
Ему снился Хапшант, из слезных протоков которого лезли черви. Тит пытался стереть их с его щек. Грегор кричал на него и называл дураком. Хапшант бился в судорогах и стучал каблуками по деревянному полу.
Стук становился сильнее. Внезапно оказалось, что на дворе поздний вечер. Эндор сел на кровати. Он так и не разделся. Снова стук. Было ясно, что это были отнюдь не каблуки Хапшанта.
Он подошел к двери и открыл.
На пороге стоял Либструм.
— Зачем? — спросил он.
— О, и тебе привет! — ответил Эндор.
Либструм оттолкнул его и вошел в квартиру.
— Трона ради, Тит! Зачем? Зачем вы продолжаете это делать?
— Что делать?
— Звонить мне. Оставлять все эти сообщения и…
— Где ты был? — спросил Эндор.
Либструм замер и посмотрел на него:
— Вы опять все забыли, да?
— Что я забыл? Дознаватель, я полагаю, что ты злостно уклонялся от своих обязанностей последние несколько недель. Боюсь, что мне пришлось направить в ордо запрос на выговор и…
— Только не снова. Опять… — вздохнул Либструм.
— Что «опять», дознаватель?
Либструм вытащил розетту:
— Я инквизитор, Тит. Инквизитор.
— С каких это пор?
— Уже четыре года, Вы сами меня выдвинули на Гесперусе. Разве вы не помните?
— Нет, — нахмурился Эндор.
Либструм сел на кровать.
— Трона ради, Тит, прекратите.
— Я не понимаю.
— Что вы здесь делаете? — Либструм печально смотрел на Эндора.
— Выслеживаю Гонрада Малико. Ты же и сам знаешь. Присоединяйся.
— Мы поймали Малико пять лет назад. Он отбывает пожизненное в колонии на Иццакосе. Вы не помните?
Эндор замолчал. Он прошагал к столу и вылил остатки джойлика из бутылки в грязный стакан.
— Нет-нет. Я этого не помню. Совсем.
— Ох, Тит, — протянул Либструм.
— Малико на свободе. Он здесь, и он на свободе. У меня есть зацепки — девушка из Театрикалы и ложа четыреста тридцать пять…
— Хватит! Прекратите немедленно!
— Либструм?
Тот поднялся на ноги и подошел к Эндору.
— Покажите свою розетту, — велел он.
Эндор осушил стакан и вытащил бумажник из кармана.
— Ну вот. Тит, вы это видите? — спросил Либструм, открывая бумажник. — Розетты нет. Вас разжаловали три года назад. Забрали ваш мандат. Вы больше не инквизитор.
— Ну конечно же, я — инквизитор, — ответил Тит Эндор, не обращая внимания на проплешину в бумажнике — в месте, где когда-то была инквизиторская розетта. — Я работаю в рамках Особых Обстоятельств.
Либструм печально покачал головой:
— Тит, я пытался помочь. Трон знает, что пытался. Но не надо больше мне звонить. Перестаньте притворяться.