— Не охотник?
— Ни в коей мере, сударь. Я делаю зарисовки, изучаю и составляю каталог.
Барон поник:
— Вот так-так… Не шутите?
— Мне правда очень жаль, сударь.
Барон посмотрел на дверь, ведущую в трапезную. Она была слегка приоткрыта, и через щель пробивался лучик света.
— Что же мне им сказать? — произнес он.
Драшер чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке.
— Если у вас гости… Для спасения вашей репутации я, наверное, сумею подыграть.
За длинным столом, освещенном свечами, сидели девятнадцать местных помещиков с женами, дородный епископ Ударский с секретарем и человек по имени Ско — с квадратной челюстью, песочного цвета волосами и пронзительным взглядом. Драшер не до конца понял, кто такой этот человек. По большому счету, он уже вообще ни в чем не был уверен. Барон представил его как «эксперта, о чьем приезде сообщалось раньше».
— Так вы — знаменитый охотник? — спросил епископ у Драшера.
— Не знаменитый, ваше святейшество. Но у меня есть определенные навыки по части животных.
— Хорошо, хорошо. Ско тоже так говорит, но каких результатов ему удалось добиться за три месяца?
— Это не простой зверь, ваша честь, — мягко ответил Ско. — И я с радостью приму помощь от эксперта. Какое оружие вы предпочитаете? Экспансивные пули или дробь? Вы используете наживку? А укрытия?
— Я… эм… предпочитаю различные методы, сударь. Те, которые лучше подходят к ситуации.
— Разве вы не боитесь? — спросила одна из присутствующих дам.
— Никогда нельзя недооценивать зверя, которого преследуешь, леди, — ответил Драшер, надеясь, что это прозвучало достаточно внушительно.
— Говорят, у твари нет глаз. Как же она находит добычу? — спросил епископ.
— По запаху, — предположил магос.
— Нет, — вставил Ско. — Мои люди использовали герметичные комбинезоны. Ни один феромон не смог бы вырваться наружу. И зверь все равно их нашел.
— И правда не простой зверь, — протянул Драшер. — Когда его видели в последний раз?
— Тринадцатого числа, — ответил барон. — На дороге, поднимающейся к холмам. Он убил горничную во дворе поместья господина Коннока. Мои люди прочесали лес, но тщетно. Перед этим — стадо свиней у Карлы. А еще водовоза на перекрестке Сонта и двух мальчишек, заигравшихся допоздна у озера Лаэра.
— Вы забыли о моем виночерпии, прямо перед убийствами на озере, — подал голос один из помещиков.
— Мои извинения, — кивнул барон.
— Этот зверь — кара, обрушившаяся на наши земли, — заявил епископ. — Говорю вам, это отродье Хаоса. Мы должны собраться у святой аквилы и отогнать тьму. Эта тварь пришла, чтобы испытать нашу веру.
За столом раздалось согласное бормотание.
— Магос, вы религиозны? — спросил епископ.
— Разумеется, ваше святейшество.
— Приходите помолиться завтра в моем храме. Я бы хотел благословить вас перед тем, как вы начнете кровавую работу.
— Спасибо, ваше святейшество.
Входная дверь распахнулась так резко, что пламя свечей заколыхалось. Слуга торопливо подбежал к барону и зашептал ему что-то на ухо. Карн кивнул, и слуга убежал обратно. Спустя несколько секунд на пороге появилась офицер Макс. С ее униформы стекали струйки воды, а через плечо был перекинут ремень дробовика. Значок, который Драшер видел у нее в бумажнике, теперь оказался приколот к лацкану комбинезона.
Она обвела взглядом присутствующих, задержавшись на миг, когда встретилась глазами с Драшером.
— Офицер, — приветствовал ее барон, поднимаясь со стула, — почему вы прерываете нашу трапезу?
— Еще одна жертва, милорд, — ответила она. — Снаружи, рядом с курятниками.
Земли к северу от крепости барона, продуваемой сквозняками, представляли собой низины и полосы топкого грунта, на которых организовали птицеводческое хозяйство. Благодаря неровному свету фонарей, раскачивающихся на ветру, Драшер смог разглядеть сквозь завесу дождя множество птичьих домиков, собранных из корабельной фанеры и проволоки. Стоял сильный запах земли и птичьего клея.
Драшер прошагал за бароном и офицером Макс по дорожкам, покрытым деревянными щитами и обрамленным живой изгородью из дрока. Вместе с ними пошли трое хускарлов барона; фонари, свисавшие с их алебард, раскачивались из стороны в сторону. Погода была просто ужасной. Из-за ледяного дождя щеки Драшера вскоре онемели, и магос попытался поплотнее укутаться в свой старый плащ. Больше всего на свете сейчас мечтал о шапке и теплой куртке, наподобие той, что была сейчас на Макс.
Сквозь шум дождя пробивался странный булькающий звук. Драшер не сразу понял, что это возбужденное кудахтанье тысяч птиц.
Они добрались до курятников и пошли по настилу из металлической сетки между двумя рядами птичьих домиков. Запах птичьего помета стал сильнее и, несмотря на дождь, казался застоявшимся и кислым. К проволочным стенкам клеток тут и там прилипли комки белых перьев. Макс что-то сказала барону и махнула рукой. Впереди виднелся человек с фонарем. Им оказался один из младших арбитров, подчиненный Макс, парень по имени Лассин, судя по надписи на нашивке. Он выглядел взволнованным и, судя по всему, был очень рад увидеть хоть кого-то еще.
Дверь в один из птичьих домиков оказалась открытой. Макс направила луч света внутрь. Драшеру удалось рассмотреть перья и какой-то металлический цилиндр на полу.
Следом за Макс и бароном магос прошел внутрь.
Он раньше никогда не видел мертвецов, если не считать Дядюшку Рудигера, который преставился, когда Драшер был еще ребенком. Они всей семьей ходили в часовню на церемонию прощания, и дядюшка Рудигер выглядел так, будто спал. Валентин с детской наивностью ждал, что покойник вскочит и рассмеется им в лицо. Дядюшка Рудигер очень любил такие шутки.
Тело в птичьем домике совершенно точно не собиралось подпрыгивать или делать что-то еще. Оно лежало лицом вниз (к счастью!), а руки и ноги несчастного были неестественно изогнуты — конечно же, вовсе не оттого, что ему вздумалось пошутить.
По всей вероятности, это был один из работников барона, йомен по имени Калкен. В момент смерти он кормил птиц, и металлический цилиндр, который заметил Драшер, оказался контейнером для зерна, до сих пор лежавшим там, где его уронили, прямо в горке рассыпавшихся кукурузных зерен.
Макс присела около тела. Она перевела взгляд на Драшера и кивнула головой на дверь, как бы предлагая ему выйти. Магос решительно сунул руки в карманы и всем своим видом показал, что остается. Пожав плечами, Макс перевернула тело.
— Вы в порядке? — спросила Макс.
— Что?
— Вы в порядке, говорю?
Драшер открыл глаза. Он не помнил, как выходил из курятника, но обнаружил, что стоит снаружи, под дождем, облокотившись на стену сарая напротив, а пальцы вцепились в сетку так сильно, что пошла кровь.
— Магос?
— Д-да, — выдавил он. — Все хорошо.
Драшер подумал, что никогда не сможет забыть то, что только что видел. И кошмарный звук, с которым перевернулось тело. И то, что изрядная его часть так и осталась лежать на полу.
— Дышите глубже, — посоветовала Макс.
— Правда, все в порядке.
— Вы какой-то бледный.
— Я всегда бледный.
Офицер пожала плечами.
— Можете остаться здесь, — сказала она, Драшер решил, что причина тому — не беспокойство о его состоянии, а понимание того факта, что от магоса вообще мало проку. — Мне нужно сделать кое-какие заметки.
— Там были следы укусов.
— Да, — кивнула Макс. — По крайней мере, мне так показалось.
— Замерьте их. И поищите инородные материалы в ранах. Например, в костях могли застрять фрагменты зубов.
— Хорошо, — сказала офицер и отправилась внутрь.
— Как оно забралось туда? — спросил магос, глядя ей в спину.
— Что?
— Как существо пробралось внутрь? Дверь была открыта?
— Заперта. Мы открыли ее, прежде чем обнаружить тело.
— Можно одолжить у вас фонарь?
Макс отдала ему фонарь Лассина и отправилась приступить к своей жуткой работе, в курятник, где ее ждал барон.
Драшер пошел вперед по дорожке между птичьими домиками, светя фонарем в клетки справа и слева.
— Сударь, не уходите слишком далеко! — крикнул ему в спину один из хускарлов.
Магос не ответил. Ему, напротив, хотелось бы убраться подальше от этого места. Сама мысль, что рядом находится окровавленный и расчлененный труп, заставляла его дрожать. Драшер сильно потел, несмотря на пронизывающий ветер.
Через десять метров от домика, в котором произошло убийство, почти в самом конце прохода, он обнаружил пробитую насквозь решетчатую крышу одного из курятников. Драшер посветил фонарем по сторонам. Оказалось, что он дошел до конца территории птицефермы и стоял у трехметрового частокола с колючей проволокой под напряжением, пущенной поверху. Ни частокол, ни проволока не были повреждены. Зверь перепрыгнул через стену? Весьма впечатляюще. В грязи под ногами не нашлось ничего похожего на следы. Дождь превращал землю в вязкую жижу.
Магос вошел в поврежденный курятник и осмотрел пробитую крышу. Капли дождя стучали по его лицу, пока он пытался оттянуть часть разорванной сетки и повнимательнее рассмотреть характер повреждений.
Оказалось, что сетка вовсе не разорвана. Ее рассекли. Разрезали прочную проволоку, будто ножницами. Чем это сделали? Точно не зубами, пусть даже такими, которые откусили несчастному йомену лицо и переднюю часть тела. Возможно, силовым клинком, но тогда бы концы проволоки оплавились и появилась побежалость.
Насколько Драшер знал — а на Гершоме не было человека более квалифицированного в этих вопросах, — ни одно животное на этой планете не могло перепрыгнуть через трехметровый забор и рассечь усиленную сельскохозяйственную ограду.
Драшер вытащил компактный цифровой пиктер, который повсюду таскал с собой, и сделал несколько снимков рассеченной проволоки для исследования. Существо пробралось внутрь через эту решетчатую крышу. Может, даже приземлилось на нее, перепрыгнув через забор, прорубило себе путь внутрь… и что дальше?