— Я не горжусь своим поступком, — начал Драшер. — Это ведь было глупо. Я ведь понимал, что рано или поздно Магистратум все узнает. Но… все было так непросто.
— Продолжайте.
— Администратум выплачивает мне стипендию за мои услуги, а также предоставляет определенные льготы на питание в соответствии с приказом о военном положении. Это, конечно, при условии, что я не буду… не буду использовать другие источники дохода.
— Разумеется, — кивнул Фалькен. — При нарушении условий возможны санкции. Вплоть до весьма суровых.
Драшер вздохнул и продемонстрировал Фалькену содержимое сумки.
— Один человек, местный бизнесмен, оплачивает мне два вечера в неделю. Это частная договоренность. Он платит наличными и не задает вопросов.
— Сколько?
— Две кроны за вечер. У него есть дочь. Он оплачивает мои услуги для нее…
Фалькен заглянул в сумку.
— И вы делаете это вместе с его дочерью?
— Да. Иногда он наблюдает.
— Понятно, — Фалькен поднялся на ноги. — Вот, значит, как обстоят дела, да? — Казалось, будто его невероятно забавляет происходящее и он пытается сдержать ухмылку.
— Насколько все плохо? — спросил Драшер.
— Вам придется проехать со мной, — ответил офицер. — В Тихо.
— В Тихо?
— Маршал хочет с вами побеседовать.
— Ох, Трон святый! — выдохнул Драшер. — Я надеялся обойтись штрафом…
— Пакуйте вещи, магос. Все, что есть. У вас пять минут.
Пожитки Драшера уместились в две небольшие сумки. Фалькен не предложил помочь донести их до транспорта.
На улице стемнело. Ночь окончательно вступила в свои права. Когда двигатель завелся, свет мощных фар залил окутанную мраком улицу Амона.
Драшер сидел на переднем сиденье, рядом с офицером Магистратума. Они выехали из города на шоссе, идущее вдоль побережья, и двинулись на юг.
Города Южного Полуострова, в том числе и Тихо, стали полями битвы в жестокой гражданской войне, длившейся десять лет. Популярное в народе сепаратистское движение, окончательно разгромленное правительственными силами два года назад, успело серьезно навредить и без того хромающей экономике Гершома. Был издан приказ о введении строгого военного положения, распространявшийся на весь полуостров, Костяное побережье и восточные провинции.
Гражданская война пропитала все вокруг дымной вонью и отравила прибрежные воды, сделав рыболовство невозможным. Города на полуострове превратились в развалины, в которых подразделения военной полиции пытались восстановить верховенство Имперского закона и помочь обнищавшему населению выжить.
Фалькен за несколько часов дороги не произнес ни слова. Вокс-станция под приборной панелью потрескивала и периодически бормотала какие-то фразы из эфира канала связи Магистратума, приглушенно, будто разговаривая во сне. Драшер пялился в темноту за окном. Иногда там мелькали покрытые копотью руины — по его мнению, наглядно символизировавшие саму суть этой планеты. Он считал Гершом своим смертельным врагом, он чувствовал себя мухой в янтаре. Эта планета заманила его, многообещающего молодого человека с прекрасными перспективами, в ловушку, высосала досуха, иссушила душу, сделала нищим. А теперь, после всех усилий, потраченных на то, чтобы заработать на кусок хлеба, не говоря уже о билете, она решила его добить. Унизить. Опозорить. Возможно, его посадят в тюрьму.
— Я этого не заслужил, — пробормотал магос.
— Чего? — спросил Фалькен, не отвлекаясь от дороги.
— Ничего.
Сейчас они проезжали через укрепленные посты, укомплектованные отрядами бойцов Магистратума с оранжевыми лентами подразделений военной полиции на форме. Заметив Фалькена, они жестом позволяли машине проехать. Здесь начиналась территория полуострова, в недавнем прошлом — зона боевых действий. Города-призраки, покинутые и забытые, подсвеченные лучами прожекторов и армейских маячков, проносились мимо один за другим. Темнота за окном транспорта сменилась мерцающими пустырями, посреди которых торчали обломки стен и зданий с выбитыми окнами.
Тихо был столицей региона, и, проезжая по его улицам спустя четыре часа после отбытия из Калостера, Драшер видел жалкие руины: гнутую арматуру, груды обломков и почерневшие от копоти здания. Его лицо, освещенное приборами, отражалось в оконном стекле на фоне развалин: бледное, исхудавшее, обрамленное тонкими седыми волосами. Драшер не мог с уверенностью сказать: он ли похож на развалины Тихо, или они — на него.
Они остановились в центре города, около рассыпающегося здания, построенного из монолитного оуслита.
— Сумки можете оставить, — сказал Фалькен, выходя из машины. — Я распоряжусь, чтобы их занесли внутрь.
Вслед за офицером Драшер миновал высокие двери. По гулкому залу сновали работники Магистратума, С потолка свисали знамена Империума. Пахло антисептиком.
— Сюда, — позвал Фалькен.
Он проводил Драшера до кабинета на пятом этаже. Лифты не работали, пришлось воспользоваться лестницей. Офицер заставил его ждать снаружи, у тяжелых двойных дверей.
В коридоре было холодно, ночной воздух просачивался внутрь здания сквозь трещины в оконных стеклах. Драшер расхаживал из стороны в сторону, слушая перестук и щелчки когитаторов, доносящиеся из соседних помещений. Иногда откуда-то снизу раздавался крик. Вдруг за двойными дверями кто-то рассмеялся.
Фалькен вышел в коридор, по-прежнему улыбаясь:
— Входите!
Драшер подчинился, двери захлопнулись за его спиной, и он очутился в просторном мрачном офисе. На протертом коврике стоял одинокий металлический стол. Вдоль стены выстроились полдюжины тележек с поддонами из проволочной сетки, набитых папками с документами. Тут же был жужжащий, словно разговаривающий сам с собой, когитатор. Когда-то помещение украшали картины — там, где они висели, виднелись квадратные пятна.
— Трон святый, магос, я бы в жизни тебя не узнала! — произнес чей-то голос.
И Драшер узнал этот голос сразу.
На фоне окна и ночного пейзажа за ним вырисовывался женский силуэт.
— Макс?
Жермена Макс, улыбаясь, шагнула к нему. Все те же коротко остриженные волосы, тонкие черты лица, старый зигзагообразный шрам слева ото рта. Другой шрам, более свежий, был наполовину скрыт челкой, спускавшейся на лоб.
— Привет, Валентин, — сказала она. — Сколько лет мы уже не виделись? Пять? Или больше?
— Офицер Макс… — кивнул Драшер.
Она покачала головой:
— Теперь я — маршал Магистратума Макс. Глава военной полиции города Тихо.
Магос напрягся:
— Мамзель, я могу все объяснить. Надеюсь, наше давнее знакомство сможет…
— Фалькен подшутил над тобой, магос.
— Что, простите?..
Макс уселась за стол.
— Я послала Фалькена за тобой. Трон знает, зачем ты решил ему в чем-то признаться. Чувство вины заело, Валентин?
— Я… — замялся Драшер.
— Фалькен еле-еле сдерживался. Он сказал, что всю дорогу с трудом сохранял серьезную мину. Ты и правда думал, что нажил проблемы?
— Он… Я…
— Значит, учишь дочку какого-то мелкой руки рэкетира азам акварельной живописи? Чтобы добавить немного деньжат к тому, что платит Администратум? Да ладно, Валентин! Я бы в жизни не отправила старшего следователя за тобой ради этого. Эх ты, гений криминального мира!
У Драшера слегка закружилась голова.
— Можно я присяду? — спросил он.
Макс кивнула и, по-прежнему посмеиваясь, достала из тумбы бутылку амасека и две рюмки.
— Давай, пей, ты, грязный рецидивист, — ухмыльнулась она, протягивая ему напиток.
— Я совершенно не понимаю, что происходит… — сказал Драшер.
— И я тоже, — ответила Макс, — Именно поэтому мне нужна помощь. Экспертное мнение. Когда я сказала, что ты не нажил проблем, я солгала. Нет, лично у тебя никаких проблем нет, но кое-что произошло, и я собираюсь тебя в это впутать.
— Ох, — только и смог произнести магос.
— Пей, — посоветовала Макс. — Это не помешает, учитывая, куда мы сейчас отправимся.
— Итак, кто, по твоему экспертному мнению, мог это сделать?
Драшер внимательно и не спеша осмотрел предмет беседы и попросил разрешения выйти. Вырываясь из желудка, амасек оказался намного более едким и горячим, чем когда магос его мотал.
— Все в порядке? — спросила Макс.
Драшер вытер рот и неуверенно кивнул. Жермена достала из кармана униформы небольшой пузырек и размазала какую-то жирную мазь у себя под носом. Затем сделала то же самое для Драшера. Резкий, похожий на камфорный, запах оссцила ударил в ноздри.
— Надо было это сделать до того, как мы вошли, — виновато сказала Макс. — Старый трюк, которому меня научили знакомые медике мортус. Позволяет перебить запах разложения.
Она привела магоса обратно в морг. Было холодно; Стены и пол покрывала розовато-лиловая эмалированная плитка. Через каждые несколько метров на полу виднелись латунные сливные отверстия. Откуда-то доносился звук капель, падающих из протекающего крана. Мощные люмен-полосы наполняли помещение морозным ярким белым светом.
Тело лежало на металлической каталке у автомата для вскрытия, среди таких же каталок с трупами, отмеченными бирками и укрытыми красными покрывалами.
— Готов посмотреть еще раз? — спросила Макс.
Драшер кивнул, и она откинула красную ткань.
Обнаженное тело крупного мужчины было белым и раздувшимся, как ошпаренные морепродукты. Кисти, стопы и гениталии сморщились от холода, а потемневшие ногти резко выделялись на фоне бледной кожи. Черные волосы на груди и в паху напоминали лапки насекомых.
Магос, пытаясь справиться с очередным приступом тошноты, решил, что несчастный был преклонного возраста.
В районе поясницы и ребер виднелись синюшные кровоподтеки. Все лицо и большая часть горла оказались откушены. Части костей черепа и мягких тканей не было. Срез чистый, будто убийца воспользовался промышленными ножницами…
Драшер булькнул и отвернулся.
— Его убило животное, да? — спросила Макс.