Драшер подозревал, что Нейл чего-то не договаривает о цене, которой ему удалось избежать смерти. Он был серьезно ранен, судя по тому, как хромал и сутулился.
Впрочем, как и остальные. Вытащив Вориета из клетки с помощью фирменных восковых амулетов Драшера, им пришлось повозиться, чтобы подлатать его с помощью старых медицинских припасов, найденных в контейнерах. Теперь искалеченную руку фиксировала импровизированная повязка. Смертельно-бледный, дознаватель не умолкая стонал от боли. А еще Драшера беспокоили повреждения, нанесенные горлу Вориета. Магос и Макс по очереди поддерживали дознавателя, помогая ему подниматься по лестнице.
Макс выглядела относительно целой, но после драки со Стрикал у нее прибавилось ссадин и кровоподтеков. Сам Драшер чувствовал себя так, будто его переехал танк. Рука дрожала, а боль в груди, спине и животе заставляла его время от времени морщиться. Порез на щеке, оставленный ножом Стрикал, обработала Макс.
— Глупый засранец, — ласково шепнула она.
— Вам нужно выучить пару новых приемов, магос, — несмотря на страдания, Вориет улыбнулся. — Это уже второй раз, когда вы пытаетесь решать проблемы, выпуская из клетки что-то агрессивное.
Во время подъема Драшер рассказывал Нейлу о Джафф и Эйзенхорне. Он попытался вспомнить как можно больше подробностей.
— Ты видел Эйзенхорна? — спросил магос.
— Нет, — покачал головой Нейл. — Никого не видел, кроме вас.
— Какой у нас план? — осведомилась Макс.
— Найти выход, — ответил наемник. — Может, попробуем провернуть трюк с восковым заклинанием на двери или что-нибудь в том же роде. Вы все измучены, и, полагаю, Вориету нужна помощь врача. Это тот самый случай, когда раненых нужно вынести с поля боя.
— Нет, — вмешался Драшер. — Эйзенхорн пошел разбираться с Сарком и Гоблекой. Я не уверен, что он справится в одиночку. Ему тяжело. Что-то в этом месте причиняет ему боль.
— Ой, ну и черт с ним! — воскликнула Макс.
— Я обещал, что, как только вытащу вас, вернусь и помогу ему.
— Он-то тебе не помог, — заметила маршал.
— Нет, — согласился магос. — Но он, в общем-то, и не собирался. А я дал ему обещание.
— Ты вдруг взял за правило держать слово? — поинтересовалась Макс.
— Всегда держал, — ответил Драшер.
— Со всем уважением, — вмешался Нейл, останавливаясь и глядя на остальных, — я восхищаюсь твоей силой духа, магос, но не представляю, как ты поможешь Эйзенхорну. Твои навыки… не боевые.
Драшер молча смотрел в лицо наемнику.
Тот неуклюже отвел глаза.
— Ладно, прошу прощения и беру свои слова назад. У человека должны быть яйца, чтобы пойти в бой, даже когда он знает, как сражаться. А чтобы решиться, если он не знает этого, — нужно больше. Понятия не имеет, но все равно идет. Стальные яйца нужны.
— Вот так и будем его теперь называть, — сказала Макс. — Стальные яйца… и пустая голова.
Наемник улыбнулся.
— Это ведь все очень важно, верно, Нейл? — спросил Драшер, показывая рукой на вращающиеся механизмы. — То, что здесь происходит…
— …важнее всего на свете, — подтвердил Нейл.
— Значит, — пожал плечами магос, — Эйзенхорн был прав. Мы все — расходный материал. По сравнению с тем, что происходит. Это не личная война Эйзенхорна. Ее итог повлияет на все, что мы знаем и кто мы есть. Так?
— Так.
— Поэтому нам нужно помочь Эйзенхорну — как уж сумеем, — продолжил Драшер. — Мы, конечно, можем оказаться бесполезными, но должны попытаться. Как ты только что сказал? «Понятия не имеет, но все равно идет»?
— Да, что-то вроде этого, — кивнул наемник.
— Я согласен с магосом, — подал голос Вориет.
— Заткнись, — велела Макс. — Ты едва на ногах держишься.
— Но это не мешает мне высказать свое мнение, — парировал дознаватель.
— Ладно, — подытожил Нейл, — мы пойдем наверх. Посмотрим. Если это что-то, с чем нам нет смысла тягаться, — то убираемся отсюда ко всем чертям. Находим выход. Как минимум нужно найти Медею и послать сигнал.
— В ордо? — спросила Макс.
— Да, — сказал Нейл.
— В ордо? — Вориет повторил вопрос.
— Думаю, мы уже зашли слишком далеко, чтобы прятаться, Дарра, — сказал наемник. — Думаю, Эйзенхорн вскоре тоже понял бы это. У нас здесь есть солидная база доказательств по Когнитэ. Старые… разногласия больше не имеют значения. Если мы не сможем выручить Эйзенхорна, то будем носиться с криками о помощи, пока священная, мать ее, Инквизиция не прилетит сюда, паля изо всех стволов.
— Даже если это значит, что остаток жизни вам придется провести в заточении? — спросил Драшер. — Или что вас сожгут как еретиков? Они ведь еще практикуют сожжения?
— Даже если так, — сказал Нейл.
— Ну, с последней частью я в целом согласна, — произнесла Макс. — Вызовите ордо. Магистратум. Территориальную гвардию. Всех, кого только можно. Но что касается остальной части этой пафосной беседы… не знаю, отчего я все еще не разочаровалась в людях окончательно…
— И я, — признался Нейл. — Нас вряд ли назовешь мощным отрядом.
Они располагали крупнокалиберным «Тронсвассе» Нейла, компактным «Регитом» Драшера, который Макс подобрала и перезарядила, и трофейным лазпистолетом, доставшимся от Стрикал.
— Ну что, пойдем? — Нейл развернулся и возобновил подъем. Настала очередь Драшера тащить Вориета, и Макс ушла вперед по ступеням, двигаясь сразу за наемником.
— Спасибо, — шепнул Вориет Драшеру.
При каждом шаге дознаватель морщился и вздыхал:
— За что?
— За то, что не все рассказали Нейлу. Обо мне. О том, что Эйзенхорн про меня сказал.
— Это не мое дело, — сказал магос.
— Там, внизу, вы довольно убедительно демонстрировали нечто совершенно противоположное, — заметил Вориет.
— Да, но что было, то прошло. И теперь у нас более чем достаточно насущных проблем.
Они продолжали ковылять вверх. Драшер придерживал дознавателя за талию.
— Но вы все равно должны им все рассказать, — продолжил магос.
— Кому?
— Ордо. Своим командирам. Если вам удастся отсюда выбраться, то расскажите им то, что знаете. Что видели. Во что верите.
Вориет кивнул.
— Нехорошо, — сказала ушедшая вперед Макс, глядя на механизмы машины над головой.
Пока еще далеко, на верхних уровнях башни, разгорался странный зеленый свет. Он постепенно расползался и становился все ярче.
Откуда-то подул ветер. Фоновый гул усилился.
Внезапно, хотя и плавно, все колеса, шестерни и маховики пришли в движение. Ткач начал вертеться все быстрее, жужжа и поскрипывая. Медленно вращающиеся механизмы неожиданно пробудились к активной жизни.
— И правда, — крикнул Нейл, перекрывая рев разогнавшихся шестерен, — совсем нехорошо!
Глава двадцатаяЛишенный разума
Эйзенхорн скрылся в тенях и замер. Из-за усилившегося гула Ткача ему стало тяжело концентрироваться на происходящем.
Еще тяжелее, чем раньше. Даже когда машина просто гудела фоном, он чувствовал себя измотанным и опустошенным Чтобы взобраться на верхние уровни башни, инквизитору потребовалось куда больше времени, чем он рассчитывал. Эйзенхорн в очередной раз убедился, насколько старым и ненадежным стало его тело. Оно держалось только благодаря аугметике и металлическому экзоскелету. Подъем, даже медленный, иссушал его силы и вызывал одышку.
А теперь и его разум, та часть, которой он всегда мог доверять, казалось, стал таким же бесполезным, как и тело. Его будто душили, опрокидывали во тьму, сквозь которую не мог пробиться псионический дар. За глазными яблоками пульсировала резкая боль.
Ткач, пришедший в состояние активности, громко шумел. Настолько громко, что напоминал самое сердце завода Механикус. Сарк или Гоблека — или оба вместе — что-то затеяли. И наиболее очевидным казалось, что замысел направлен против него.
Эйзенхорн задумывался о банальном саботаже. У него с собой было два автопистолета — тяжелый «Гекутер» сорок пятого калибра, заряженный стандартными боеприпасами, и более компактный «Сципион» с обоймой специальных пуль, висевший в нагрудной кобуре.
Нескольких попаданий таких снарядов хватило бы, чтобы повредить или даже уничтожить Ткача. Эти устройства были печально знамениты своей нестабильностью. К тому же у него по-прежнему оставались кое-какие псионические способности и небольшой, но мощный словарный запас Энунции.
Но даже если ему удастся сломать или уничтожить Ткача, что тогда? Все они заперты в сумеречной зоне и тоже погибнут. Канет в Лету бесценная база Когнитэ на Гершоме, и вместе с ней — все, что он узнал от Джафф о Короле-в-желтом, Санкуре и субсекторе Ангелус.
Одна из ключевых угроз будет устранена, но ее корень останется.
В очередной раз он собрался с силами и попытался дотянуться разумом до Медеи Бетанкор в Каранинах. Бесполезно. То ли складка в ткани реальности не пропускала псионические сообщения, то ли его способности практически иссякли. Эйзенхорн подозревал, что истинно второе предположение.
Какие еще есть варианты? Можно продолжать идти вперед и сразиться с Гоблекой и Сарком. Или уйти. Энунция позволила ему развернуть реальность и переместиться в Кештре вместе со свитой. И, наверное, она же поможет ему отсюда выйти?
Но Ткач продолжит работу, а Сарк и Гоблека останутся в живых. И нет никакой гарантии, что если он уйдет, то сможет когда-либо вернуться.
Инквизитор полагал, что до площадки с клеткой уже недалеко. Оттуда струился яркий янтарно-золотистый свет, из-за которого все механизмы вверху казались лишь смутными силуэтами, а тени внизу становились резче и темнее.
Нужно идти вперед. Если получится. Поле эфирного диссонанса, создаваемое Ткачом, значительно усилилось после того, как машина заработала на полную мощность. Фоновый гул, вызывающий дурноту, сменился ревом шестерен, буквально вгрызающимся в псионически чувствительный разум. В памяти всплыли слова Медеи при их последней встрече. Она оказалась права. Надо было взять с собой Черубаэля, несмотря на все проблемы с контролем, кото