И капитан Лея Картнер мгновенно вырубилась прямо на полу, ясно и четко осознавая всю нелогичность и странность своего поведения, но устав до такой степени, что было уже все равно.
Меня разбудил сейр, издавший код один-два-один.
Код экстренного вызова. Код, вбитый в нас настолько, что я осознала, что ответила на вызов, и сижу, глядя на Барбару Тейн сонными перепуганными глазами, наверное, секунд через десять после того, как, собственно, ответила.
Сонно огляделась — каким-то образом проснулась я в своей постели, соседняя подушка, судя по примятости, тоже не пустовала этой ночью… этим рассветом… в смысле, в недолгий период сна, который так безжалостно прервали.
Потерев лицо, чтобы хоть немного проснуться, я вновь посмотрела на полковника Тейн и спросила:
— Что-то случилось?
— Мы хотели узнать это у вас, капитан Картнер, — очень сухо и официально ответила она.
Официоз в языковой службе не особо принят, поэтому я, мягко выражаясь, удивилась. Но все-таки окончательно не проснулась, иначе не произнесла бы:
— А, то есть все в порядке, да?
Барбара медленно сузила глаза. В порядке ничего не было.
— Капитан Картнер, — тоном недоработанного киборга начала она, — вы подвергались жестокому насилию этой ночью?
— Что? — я ушам своим не поверила.
И в этот момент раздался мужской голос:
— Судя по тому, что мы имеем возможность наблюдать, — нет.
Окончательно потрясенная, я дернула головой, избавляясь от остатков сонливости, и до меня дошел смысл фразы: «Судя по тому, что мы имеем возможность наблюдать». Мгновенно перевела экран в режим зеркала, и… а, собственно, что тут наблюдать? Обычная я с растрепавшимися после сна волосами, в пижамной майке с тонкими лямками, остальное прикрыто одеялом, поэтому шорты пижамные же остались вне пределов «возможностей наблюдателей». Вернув экран в исходное положение, вопросительно посмотрела на Барб. Да что там вопросительно — уже практически требовательно. Но полковник смотрела на меня примерно так же, правда, я была первой, у кого сдали нервы.
— Что происходит? — прямо спросила я.
Барбара молча переключила экран, и в следующее мгновение мне стало неуютно, причем настолько, что одеяло я натянула сразу, и по шею. Мы с Барб не были один на один — я сейчас в таком неприглядном виде красовалась на экране в зале Малого совета, под пристальными взглядами министра иных планет, руководителя отдела разведки Гаэры, самой Барбары и еще нескольких не известных мне мужчин, но вот один из них очень озадачил нашивками — это был «псих» S-класса, то есть специалист по гуманоидной психологии, причем спец высшего уровня. Эти любую ложь ловят на лету.
Мне стало как-то совсем неуютно.
— Капитан Картнер, — начала полковник Тейн, — нам поступил… доклад. И в этом докладе сообщалось, что вы жертва психологического и физического насилия со стороны Арнгейда Саттарда Арнара и в настоящий момент в силу… возможно, страха, а возможно, и иных, более романтических чувств неадекватны, нецелесообразны как специалист и находитесь под искажающим восприятие реальности влиянием третьего правителя Рейтана.
Я как сидела… так и осталась сидеть.
Фактически меня только что обвинили в измене Гаэре. Завуалированно, используя иные трактовки, но обвинили!
И окончательным приговором прозвучали слова специалиста по гуманоидной психологии:
— Капитан Картнер, вы состоите в сексуальной связи с третьим правителем Рейтана?
Я могла бы сразу сказать «нет», и это было бы совершенной правдой. Но меня до безумия возмутила одна деталь:
— Барб, а это был доклад или донос? — раздраженно поинтересовалась я.
Налицо было абсолютное и полное попрание субординации в целом.
Полковник поджала губы, что говорило обо всей ее ярости, которую зам Полиглота все же сдержала. Я до полковника не дослужилась, а потому, не скрывая своего негодования, продолжила:
— Допустим, вот только допустим, что каждое слово из присланного вам сахиром Светом паршивейшего доноса правда, и что тогда?
Несомненно, принадлежи я к любой другой специализации высшего уровня управленческих служб Гаэры, я бы сейчас была вынуждена следовать протоколу, но я не принадлежала. Правда, это все равно не помешало присутствующим в зале Малого совета открыто проявить свое недовольство моим поведением.
— В этом случае, капитан Картнер, — заговорил, судя по цвету формы, сотрудник внутренней службы контроля, — вы будете официально обвинены в измене Гаэре, далее по протоколу — лишение вас дипломатической неприкосновенности, водворение на родину, суд.
Он произнес все это абсолютно спокойно и уверенно, да. Но, опять же, одна маленькая деталь.
— Я не обладаю дипломатической неприкосновенностью уже сейчас! — высказала, с трудом сдерживаясь. — Я не дипломат, и я не разведчик. Позвольте вам напомнить — я сотрудник языкового управления! Моя задача на Рейтане — подготовить базу для последующей дипломатической миссии! Полковник Тейн, у вас полный доступ к наполняемой мной на этом этапе подготовки базе сканера. Вы уверены в том, что у вас есть повод обвинять меня в нецелесообразности как специалиста?!
Барб моргнула и опустила взгляд. Но, так как я ждала ответа, была вынуждена произнести:
— Нет, капитан Картнер, как к специалисту у меня претензий нет — вы опережаете график на шестьдесят процентов, работая по восемнадцать часов в сутки.
И, собственно, это было главное.
Я посидела, сложив руки на груди и мрачно глядя на совет, который вообще теперь не смотрел на меня.
После некоторого молчания глава разведуправления произнес:
— Что ж, полагаю, нам следует принести извинения капитану Картнер.
Естественно, извинений вслух никто не произнес, но я знала, что будет соответствующая запись в моем личном деле. Это успокаивало, но несколько выбивало иное:
— За истекшие трое суток пребывания на Рейтане я столкнулась с тремя явными попытками устранить меня и с одной не столь явной, произошедшей накануне. И речь идет о сахире Тейнаре. То есть втором правителе Рейтана, жестко ориентированном на союз с Танаргом, — стараясь говорить ровно и профессионально, произнесла я.
Вот теперь на меня смотрели все. Причем очень внимательно.
— Не могу сказать, — продолжила я, — что Рейтан как мир прост и понятен, также я впервые столкнулась и со столь трудным в изучении языком. На данный момент говорить о целесообразности дипломатической миссии рано, но уже сейчас я могу точно сказать — женщин репродуктивного возраста лучше исключить из миссии в принципе. И пока это единственная рекомендация. В остальном я продолжу работу как специалист языковой службы, демонстративно отказавшийся от дипломатической неприкосновенности, предложенной сахиром Светом, по объективным и названным выше причинам. И я позволю себе напомнить — в мои обязанности входит изучение языка и культуры планеты. Не больше и не меньше. Мои личные отношения с кем бы то ни было — мое личное дело.
И вот с этим были вынуждены согласиться все… все, кроме спеца по психологии.
— Но спите вы явно не одна, — произнес он, демонстративно указав взглядом на вторую, и примятую, подушку.
— Знаете, полагаю, если бы вы находились в «плохие ночи» на Рейтане, вы бы тоже предпочли не спать в одиночестве! — раздраженно сказала я. — И ответ на ваш ранее заданный вопрос «состою ли я в сексуальных отношениях с сахиром Арнаром» — нет, не состою.
Выдержав мой злой взгляд, «псих» был вынужден признать:
— Это правда. Но с кем-то же вы спите?
— Да, сплю, — совершенно честно признала я. — С сахиром Арнаром. К моему искреннему сожалению, моя психика находится в крайне обостренном тревожном состоянии, что не позволяет мне пользоваться всеми преимуществами нормального здорового сна. Вероятно, дело в давящей атмосфере так называемых «плохих ночей», интуитивно вынуждающих меня находиться в режиме повышенной боевой готовности. Причина мне пока не ясна, разум четко понимает, что я в безопасности, интуиция настойчиво твердит об обратном. И в этой ситуации у меня есть два варианта выхода: первый — использовать снотворные средства, что повлияет на мою работоспособность и целесообразность как специалиста, и второй — просто спать с сахиром Арнаром, что никоим образом не влияет на мою работоспособность и целесообразность как специалиста. У вас еще есть вопросы?
Вопрос имелся у Исинхая:
— Капитан Картнер, нам известно, что сахир Арнар способствовал выдворению нашей группы с территории Рейтана. Вам известна причина?
Да уж, вопрос по существу.
— Точная причина — нет, — задумчиво ответила я, — но, учитывая события последних дней, есть предположение, что решение было обосновано невозможностью обеспечить безопасность группы.
Глава разведуправления кивнул, принимая мой ответ, и произнес:
— Таким образом, подводим итог совещания — все обвинения с капитана Картнер сняты по причине их необоснованности, нелогичности и, в целом, несущественности.
— Да, — издевательски протянул «псих», — но в одном донос был неоспоримо правдив — она его защищает, то есть мы объективно видим попытку жертвы оправдать своего…
— Своего кого? — неожиданно жестко перебил его Исинхай. И, не дав спецу ответить, продолжил так же жестко: — В данный момент, полковник Зайдари, я вижу двух профессионалов S-класса. Одна из них работает во благо Гаэры, переступив через собственные чувства, желания и даже требования интуиции, и второй явно в своих язвительных замечаниях пытается унизить коллегу. Причем совершенно необоснованными претензиями. Вам четко было сказано о попытках устранения со стороны сахира Тейнара, мы также имеем неоспоримые доказательства связи второго правителя Рейтана с Танаргом. В жестких условиях капитан Картнер сделала правильный, продуманный выбор в пользу того, кто защищает и опекает ее, а также всеми силами стремится к союзу с Гаэрой. Резонный выбор, полковник Зайдари, не находите?
Полковник ядовито улыбнулся и произнес немыслимое: