— Как ты? — внезапно озаботилась моим состоянием Барб.
— Устала, — честно призналась я.
И с этим словом усталость навалилась втрое сильнее.
— Выглядишь измотанной, — констатировала полковник. — Но оно и не удивительно, Картнер, ты проделала немыслимый объем работы. За такой срок. С учетом всех корректировок. Медаль хочешь?
Хочу домой.
Поняла это внезапно, но так отчетливо. Просто хочу домой. На Гаэру, в привычный и понятный мир, без кошмаров, ужасов и гнетущего ощущения, что тебя рано или поздно, но убьют.
— Лея! — внезапно встревожилась Барбара.
Поняв, что едва не плачу, запрокинула голову, стараясь сдержать слезы, и слишком поздно вспомнила, что у меня пластырь на подбородке.
— Капитан Картнер?! — прошипела полковник. — Откуда ссадина?
— Упала, — устало ответила я.
Опустив голову, потрогала пластырь и на всякий случай добавила:
— Могу отлепить — скинете фото повреждения экспертам, получите заслуживающее доверия профессиональное мнение, что повреждение получено в результате падения.
На последней части фразы отчетливо прозвучал сарказм.
— Не смешно, — отрезала Барб, все так же пристально глядя на меня.
Я и не смеялась.
— Как Полиглот? — спросила, закрывая тему.
Барбара помрачнела, хотя казалось больше некуда, и тихо ответила:
— В коме.
В следующее мгновение я отключилась.
Просто выключила связь и закрыла лицо ладонями. Хотелось завыть. Или напиться. Желательно кофе, желательно в Эранеспрингс.
Тень подключился к связи неожиданно, просто услышала шелест открываемого видеоокна, а затем и его усталый голос:
— Я пытался помочь, но правительство Гаэры разумно запретило доступ к одному из своих лучших специалистов. Уровень секретности, сама понимаешь.
Я понимала. Но даже не ответила ничего.
Арнар помолчал, а затем неожиданно произнес:
— Помнишь, я говорил, что тебя в базарный день нельзя выпускать одну?
Отведя ладони от лица, вопросительно посмотрела на него.
Синие глаза с багровым зрачком сверкнули искоркой затаенной улыбки, и Тень продолжил мысль:
— Одну нельзя, а вот со мной можно. Прогуляться хочешь?
— Скорее да, чем нет, — растерянно ответила я.
Затем глянула на часы и только сейчас поняла — девушки не пришли. Потом, припомнив обстановку в департаменте, осознала, что тут вообще было на редкость пусто сегодня.
— Выходной, — с улыбкой наблюдая за моим осознанием действительности, сообщил Арнар. — Я же сказал — базарный день. Плохие ночи закончились две недели назад, соответственно, сегодня — базарный день. Собирайся, сейчас зайду за тобой.
Базарный день проходил в лесу, что было ожидаемо. Из неожиданного — этот лес был невысоким и редким, и здесь ныне были размещены столы, на которых сверкали, переливались, мерцали, искрились и прочее в основном украшения. Их блеск был виден еще издали.
И я, прижавшись к стеклу дверцы флайта, с интересом оглядывала и весь этот «базар», и редкие подлетающие флайты, и массовые паркинги, частично стихийные и прямо в лесу, и толпы, толпы, толпы… Подлетев ближе, обнаружила, что по большей части толпа сильно беременна.
— Да, весенние плохие ночи обычно гораздо более продуктивны, чем осенние, — почему-то сказал Тень.
— В смысле? — не поняла я.
Он приземлился, выпрыгнул из флайта, обошел его, открыл дверь с моей стороны и, протянув мне руку, пояснил:
— В смысле, здесь практически все женщины сейчас на седьмом месяце беременности.
И помог мне выйти.
А пока я стояла и натягивала перчатки, добавил:
— У остальных срок беременности две недели плюс-минус пару дней. Так что, если увидишь падающих в обморок, не пугайся, на таком сроке это обычное дело. На обоих сроках.
Я, шокированно глядя на явно потешающегося надо мной сахира, нервно спросила:
— А за каким дерсенгом их тогда сюда вообще таскают?
— Извиняться, — широко улыбнулся Арнар. — После плохих ночей миновало две недели, все физические раны уже затянулись, тут лечат душевные.
Сахир протянул мне руку, предлагая пойти и… залечить душевные раны?!
— Мне как-то уже не очень хочется туда идти, — нервно выговорила я.
— Брось, — все так же с улыбкой произнес Тень, уверенно беря за руку, — на рынок невест я тебя не потащу, а все остальное вполне в рамках приличий.
И он потащил — на базар. А я, пытаясь хоть как-то осознать вообще услышанное, потрясенно переспросила:
— Рынок НЕВЕСТ?!
Базар был огромным, шумным, вкусно пахнущим и ярким. Повсюду ходили группки из одного мужчины и двойки-тройки-четверки-семерки-восьмерки женщин в одинаковых плащах, что, собственно, и выделяло группку. В основе своей женщины в каждой из групп были сильно беременны, но чаще именно основательно беременные поддерживали своих еще изящных подруг. Соратниц по несчастью? Просто несчастных?
Минут через двадцать хождения между торговыми рядами поняла невероятное — мы с сахиром Тенью были единственной парой на всем базаре. Единственной. И я была единственной женщиной, которую крепко, но явно вопреки всем традициям держали за руку. Особого осуждения это не вызвало — перед третьим правителем Рейтана склонялись все, но я видела, как люди перешептываются, как указывают друг другу на наши ладони. И женщины, именно женщины позволяли себе проявить неодобрение. Мужчины не смели, женщины за их спинами чувствовали себя в большей безопасности, чем собственно сами их мужья… сожители… хозяева…
— Это все мужья и жены? — не выдержав, спросила у сахира.
Он, задумчиво шедший, глянул на меня, переспросил:
— Мм-м? — а затем, осознав вопрос, ответил: — Не совсем так. На Рейтане несколько иное понятие семьи, Лея.
— Хозяева и собственность? — уточнила я.
— Чуть ближе к истине, — не стал лукавить Арнар.
Следовало догадаться, учитывая, что цвет плаща вполне можно было бы соотнести с цветом принадлежности.
Тень же, взглянув на меня, ускорил шаг и через несколько минут подвел к лотку, который на порядок сверкал ярче, чем все окружающие. И это оказалось вполне объяснимо — здесь были бриллианты. Просто бриллианты: бриллианты в кольцах, в диадемах, в ожерельях, в браслетах, в ножных браслетах, в поясах, и даже имелось нижнее белье, выполненное из золота и бриллиантов.
— Белье не берем, — сразу предупредил меня на гаэрском сахир.
— П-п-почему? — шокированно глядя именно в этом направлении, спросила я.
Просто белье из золота и бриллиантов было… в принципе, за гранью моего понимания.
— Потому что, Лея, — склонившись к моему виску, прошипел Арнар, — такое белье покупают для того, чтобы увидеть его на женщине. Ты готова показаться мне в таком виде?
— Нет! — мгновенно ответила я.
— О чем и речь, — философски погрустил Тень, после чего практически приказал: — Выбирай.
Я ничего не хотела выбирать, вообще. Вся эта сверкающая россыпь меня лично ничем не привлекала, а вот соседний с ней торговый лоток с пирожными, тортиками, запеканками, конфетами и засахаренными орешками…
— Нет, — спокойно, но уверенно сказал сахир. — Есть ты будешь только то, что тебе готовлю я или те, чьи жизни зависят от меня.
— Странно, что ты не заставляешь меня носить то, что шьешь сам или те, чьи жизни от тебя зависят, — между прочим, ни на что не намекая, просто сказала я.
Но сахир замер. Затем, медленно повернув голову, посмотрел на меня и еще через секунды две тихо спросил:
— В этом есть необходимость?
Посмотрела на него незамутненным взглядом, потом, не выдержав его серьезности, улыбнулась и сказала:
— Просто, понимаешь, паранойя и все такое.
Резко притянув к себе, Арнар склонился, почти прикоснувшись к моим губам, и выдохнул:
— Язвим?
Хотела ответить, что разве что чуть-чуть, и… не смогла. Замерла, ощущая его руку, обхватившую мою талию, его дыхание, касающееся моей кожи, его взгляд… стремительно расползающийся багровой угрозой… угрозой, которая действительно пугала… реакцией моего тела на нее. Мгновенно бросило в жар, от чего-то мучительно заныла грудь, ноги ослабли, и я продолжала стоять лишь благодаря тренировкам и четкому осознанию — это не могут быть гормоны. Никак. После случившегося с Гилбеном я перешла с таблеток на инъекции, в моей руке сейчас была вшита капсула, и я знала о том, что блокираторы четко поставляются в кровь… и, кажется, сгорают в ней без остатка.
— Отпусти, — прошептала на гаэрском, глядя в глаза, уже полностью лишившиеся синевы.
— Та эннгарттаг, — на языке своего мира ответил он.
Словосочетание, имеющее много смыслов — «не хочу», «не могу», «это сильнее меня»… и можете выбирать то значение, которое вам больше нравится, капитан Картнер.
Судорожно вздохнув, я все же уточнила:
— Ты ведь осознаешь, что я сейчас чувствую?
— Вполне, — не моргнув, ответил Арнар.
Лишь глаза сузил так, что не ясно — это ярость или… примерно то же, что у меня.
— Этого не должно быть, — прошептала, не отрывая взгляда от его глаз, — я на гормонах, блокирующих даже намек на сексуальное желание.
— Мм-м, я практически польщен — ты хочешь меня вопреки всем технологиям Гаэры. Схожу вручу себе медальку.
И, резко отстранившись, но не убрав ладони с моей талии, Тень спросил:
— Выберешь сама или доверишься мне?
«Я и так тебе доверяю!» — хотелось крикнуть. Но где деструктивные эмоции и где специалисты S-класса? В параллельных вселенных, если таковые существуют.
Я повернулась к прилавку, окинула быстрым взглядом кольца, стараясь выбрать хоть что-то, чтобы покончить с этим базарным днем, как вдруг поняла, что вокруг стало очень тихо, разве что слышался шелест ткани… приближающийся шелест ткани.
— Не оборачивайся, не вступай в разговор, не смотри в глаза и не смей отходить от меня ни на шаг, — на гаэрском тихо приказал сахир.
И я опустила голову чуть ниже, подтвердив, что услышала.