ских взглядов Махно в этот период: «К Гуляйпольской группе анархистов Махно относился весьма неприязненно за их заумное отношение к большевикам… Ещё в феврале месяце 1919 г. во время встречи представителя секретариата Якова Алого (Суховольского) с Махно выяснялось, что последний весьма и весьма индифферентно относится к общим заданиям набатовской организации и к позиции, которую они занимали в отношении советской власти. Махно тогда говорил: «Сначала я революционер, а потом анархист», а иногда он утверждал, что совсем перестал быть анархистом и что все свои действия направляет на укрепление Советской власти и ликвидацию контрреволюции»»[238]. Неискушённость автора в вопросах анархистской идеологии привела здесь к некритическому восприятию сочинения Тепера, автора чрезвычайно недобросовестного и тенденциозного, выполнявшего социальный заказ своего нового руководства в 1924 г. О качестве оценок Тепера Верстюк мог бы судить по его описанию военной катастрофы июня 1919 г., которое имеет мало общего с документированными фактами[239]. Достоверны лишь личные конкретные наблюдения Тепера по поводу взаимоотношений анархистов-набатовцев и Махно. Но и здесь необходимы пояснения к двусмысленным замечаниям Тепера. Во-первых, поддержка советской власти вовсе не значит отказа от анархизма. Как мы видели выше, анархисты, в том числе Махно, считали советы формой низовой самоорганизации масс и ячейкой нового общества. Эту приверженность советам Махно пронёс через всю свою жизнь и никогда от неё не отказывался. Отношение же к центральной советской власти, то есть к правительству большевиков, всегда, даже в лучшие периоды их отношений, было окрашено недоверием, о чём говорят документы махновских съездов советов.
Во-вторых, выдвижение на первый план общереволюционных задач ещё не означает отказа от анархизма как социально-политической концепции. Махно считал, что пока массы не осознают необходимости борьбы с государственностью, анархическое движение всё равно обязано быть с ними: «…когда массы начинают проявлять к нему доверие, оно не должно увлекаться этим доверием и не должно отрываться от различных изгибов первоначально развивающихся событий, хотя бы и не анархических, но революционных, в которых масса развивала свой начальный порыв. Но надо и не пропустить момента, когда с этими изгибами нужно и самим разойтись, и отвести от них трудящиеся массы»[240].
В-третьих, скептическое отношение Махно к анархической группе «Набат» слабо связано с его отношением к анархизму. «Набат», объединивший часть городских анархистов Украины в 1918 г., представлял собой лишь одну из анархистских группировок. Её претензии на руководство махновским движением были безосновательными, что и давал понять набатовцам Махно.
Многие командиры махновской армии состояли в Союзе анархистов. Такие видные деятели движения как Василевский, Веретельников, Марченко, Гавриленко, Куриленко, Белаш, Вдовиченко и другие были анархистами. Необходимо отличать влияние анархистов на развитие движения от роли пришлых городских анархистов, скептическое отношение к которым сформировалось у махновцев ещё в 1918 г. Впрочем, и здесь встречаются немаловажные исключения. Наиболее очевидный пример — товарищ Махно по каторге П. Аршинов (Марин). По свидетельству того же Тепера, «Марин вообще был единственным анархистом (имеются в виду пришлые анархисты — А.Ш.), которого Махно искренне уважал и советы которого он беспрекословно принимал… Этому единственному человеку, как я уже выше указал, Махно вообще подчинялся в полном смысле этого слова»[241]. Таким образом, даже данные, приведённые Тепером, не дают основания говорить об отходе Махно от анархизма.
По утверждению В. Белаша, большое влияние на Махно имел Союз анархистов Гуляйпольского района, возникший во время партизанской войны 1918 г. из анархистов-партизан Гуляйполя, Дибривок (отряд Щуся) и Новоспасовки[242]. Это три основных клана командиров взаимодействовали с трениями. Без фигуры Махно и исходящей от него анархистской идеи они вряд ли смогли действовать вместе.
Кто были эти люди, которые шли за Махно, водили в атаку его бойцов и выкручивались из безвыходных ситуаций, спасая дело, а иногда и самого батьку? В большинстве своём они были моложе Махно на несколько лет. Почти все они — бедняки, батраки и рабочие в юности, имели начальное образование (часто неполное), для многих «университетом» стала мировая война. Некоторые дослужились до прапорщика.
Наиболее влиятельные командиры, иногда замещавшие Махно — командир группы в 1920 г. Семён Каретник, Григорий Василевский, а также командир кавалерии Алексей Марченко, командиры корпусов Пётр Гавриленко и Александр Калашников — гуляйпольцы, члены группы анархо-коммунистов, как правило примыкавшие к ней ещё в 1907 г.
К Гуляйпольской группе анархо-коммунистов относились и такие люди из окружения Махно, как Исидор Лютый, Иван Лепетченко и Алексей Чубенко. Первые двое играли роль его телохранителей, Чубенко получал разные поручения. Впрочем, жёсткое разграничение полномочий не всегда существовало, из чего вытекают разночтения в «послужных списках» видных махновцев.
Алексей Владимирович Чубенко (1893–1937?) родился в с. Григорьева Александровского уезда. Из бедняков. Работал машинистом и кузнецом. Анархо-коммунист с 1905 г. В декабре 1918 — марте 1919 гг. — начальник штаба у Махно. Возглавлял различные комиссии, в 1919 г. по поручению Махно вёл переговоры с большевиками, французами, петлюровцами. Был и казначеем, и командиром подрывников. Член ВРС. В январе 1920 г. был арестован и отправлен в Бутырку. Затем освобождён, после разрыва отношений с большевиками воевал в отряде Бровы. Но воевать уже не хотелось. С января 1921 г. жил на подпольном положении, в апреле сдался.
Борис Веретельников работал с Махно на заводе, затем уехал в Петроград, где трудился на Путиловском заводе. Был эсером, в 1918 г. стал анархистом, вернулся в Гуляйполе, где приобрёл популярность как хороший агитатор. В 1919 г., пока не погиб в бою с деникинцами, был заместителем начальника штаба.
Другая группа командиров происходила из казачьей станицы Новоспасовки, где сформировался отряд Куриленко, влившийся затем в махновскую армию. В эту группу входили три видных командира: Виктор Белаш, Василий Куриленко и Трофим Вдовиченко, а также командиры полка Лука Бондарец и Филипп Гончаренко.
Виктор Федорович Белаш (1893–1937) родился в семье бедняка. Анархо-коммунист с дореволюционным стажем. Выдвинулся в качестве командира в 1919 г. Был руководителем оперативной части штаба, а со второй половины 1919 г. — начальником штаба армии. В сентябре 1921 г. взят в плен.
Куриленко Василий Васильевич (1891–1921). Из батраков. Сапожник. Анархо-коммунист с 1910 г. В 1912 г. был призван в армию, служил в кавалерии. В 1917 г. — председатель полкового комитета. В июне 1918 г. возглавил местный повстанческий отряд, а затем — батальон, полк, бригаду (когда Махно переименовал свою бригаду в дивизию), корпус, группу. В сентябре 1919 — апреле 1920 г. служил в красной армии, потом вернулся к Махно. Погиб в бою.
Вдовиченко Трофим Яковлевич (1889–1921) — из батраков, анархо-коммунист с 1910 г. В Первую мировую стал кавалером полного георгиевского банта. Прапорщик. В 1917 г. — председатель полкового комитета. В середине 1918 г. принял участие в партизанском движении, возглавил второй новоспасовский отряд. В сентябре-декабре 1919 г. возглавил второй Азовский корпус махновской армии, в мае 1921 г. — Азовскую группу. Был ранен, взят в плен и расстрелян в ЧК в мае 1921 г.
Особняком стоял лихой кавалерист и партизан Фёдор (Феодосии) Щусь (1893–1921) — матрос из Дибривок. Впрочем, причина тому — не место рождения, а амбициозность Щуся. Он служил на флоте в 1915–1918 гг., и смотрел на крестьян свысока. Авторитет Щуся первоначально был велик — ведь он не ушёл с Украины при немецком наступлении и начал партизанить раньше Махно. Но вот при их знакомстве дал слабину. Махно шаг за шагом укрощал матросика и сделал из него просто одного из своих командиров. Щусь занимал разные командные посты — член штаба, командир кавалерии у Махно и в корпусах. Погиб в бою.
У Махно служило и множество пришлых анархистов — командир (на некоторых этапах — заместитель командира) фронтовой контрразведки (фактически — разведки) Л. Зиньковский был донецким рабочим, организатор железнодорожных войск Михалев-Павленко был питерским анархистом, комендант штаба и командир отряда Макеев — ивановским рабочим[243].
Лев Николаевич Задов (1893–1938) родился в колонии Весёлой в бедной еврейской семье. Работал в доменном цеху в Юзовке. В 1910 г. вступил в анархистскую группу, участвовал в эксах. В 1913 г. приговорён к каторжным работам. После освобождения взял себе псевдоним Зиньковский. Вступил в красную гвардию, затем в анархистский отряд Макса Черняка. С ним стал участвовать в махновском движении, инициативной группе, контрразведке (решавшей и задачи разведки). Фактически возглавлял контрразведку, по другим данным — корпусную контрразведку (учитывая подвижность структуры махновской армии, Зиньковский мог возглавлять и всю контрразведку-разведку, и действовать с корпусом). В 1921 г. был телохранителем Махно. Ушёл с ним за границу. В 1924 г. вернулся. Был принят на работу в НКВД. Во время большого террора расстрелян.
По сути Союз анархистов был ближайшим окружением батьки — организацией командиров, считавших себя анархистами. Большим влиянием пользовались также анархисты группы Макса Черняка, Венгерова и Уралова, приехавшие в район движения в январе 1919 г. Венгеров мог спорить с Махно в присутствии командиров и одерживать победу по частным вопросам