Однако у Бланкхарта было даже более интересное предложение. Намного интереснее…
— Не так скучно, Джонни, — закукарекал он. — Мери хочет, чтобы Лайза стала «девушкой Уитни», душой всей рекламной кампании. Она хочет, чтобы Лайза подписала эксклюзив на годик-другой, без всякой работы на стороне. Юридические детали в контракте… Ты сказал ведь, что Родригес готова участвовать и стучит ножками от нетерпения, а?
— Разумеется. Почему ты спрашиваешь об этом? Господи, Дон, я просто не знаю… Эксклюзив для Родригес встанет в кругленькую сумму. Вы хоть имеете представление, сколько она зарабатывает? Я хочу сказать, что речь тут может идти об общем валовом доходе какой-нибудь банановой республики. Затем аспект «последствия для карьеры». Заработок модели — не ежегодная рента. На следующий год появятся новые девушки. У меня есть четырнадцатилетние, на которых только взглянешь — и яйца загорятся. Я знаю большие возможности Уитни, однако, дружище, вам все-таки потребуется целый бюджет.
— Послушай-ка, Джонни, это я, Дон Бланкхарт. Я работаю на одной линии с тобой, не забывай этого. Я знаю, о чем тут может идти разговор. Если ты не можешь поднять большую штангу, Джонни, скажи об этом сразу. Передо мной сейчас стоят такие крупные дела, что на них уйдет вся моя оставшаяся жизнь.
— Нет, нет, Дон, я как раз хотел тебе сказать вот что. Я имел в виду только то, что мне надо будет поговорить с Лайзой. Возможно, я и уговорю ее. Ты ведь знаешь, как мы близки. Лайза мое творение. Она мне вместо дочери.
— Ха. Ха. — Бланкхарт расхохотался, давая понять, что знает весь расклад. Отцы, которые обращаются со своими дочерями так, как Россетти, по слухам, обращался с Лайзой, обычно теряют всякие добрые отношения с ними.
Россетти проигнорировал насмешку. В его мозгу математические расчеты сталкивались в сладком оргазме. За два года они могли бы запросить пять миллионов. Может, и больше. Как всегда, весь трюк состоял в том, чтобы выяснить, насколько к этому стремится Бланкхарт. Его мозг переключился на режим калькулятора. Пожалуй, пять было бы нижней планкой, а у него была бы пятнадцатипроцентная сделка с Лайзой. Он получил бы три четверти миллиона минимум, возможно, полный миллион, если бы смог немножко исхитриться. Это был наилучший сорт денег для агента. Раз подписан контракт, ничего не надо делать, лишь считать деньги. Никакой возни с заказами и с менеджерской работой для капризной Родригес на целых два года.
— Нет, Дон. Лайза послушается моего совета. Если ты сможешь убедить меня, что деньги честные, фотограф кошерный и что вся кампания будет вестись приличным образом… а я знаю, как ты работаешь, и с этим нет проблем… я уверен, что мы сможем договориться.
— Где сейчас Лайза?
— Она в Майами. По семейным делам. Я ведь отыскал ее там, как тебе известно.
— Да, кто-то говорил, что она там, в Майами. Но ведь у нее там какие-то неполадки с законом, так?
Вот тут-то и наступило время, когда по спине Джонни забегали мурашки.
— О чем ты спрашиваешь, Дон? Ты имеешь в виду, что она откалывает номера? Что она плюет на всех? Что она жульничает с выигрышными билетами? Нет, у нее все нормально. Она просто взяла себе пару выходных. Имеет право, ведь она дает самый высокий процент в моей бухгалтерии. Она даже во сне может справиться с этими пахучими хреновинами Уитни. Ведь она сейчас модель номер один…
— С тех пор как Криста улетела из гнезда.
И это тормознуло быстро нараставшую эйфорию Джонни. Если у тебя агентство, то всегда плохая карма — потерять девушку, которую ты не хотел терять. Убийственно было потерять такую курицу-несушку, как Криста Кенвуд. Он до сих пор не примирился с этим.
— А, кстати, знаешь что? Нет, ты, видимо, уже слышал. Я полагаю, она говорила тебе об этом.
— О чем?
— Да-а, Джонни… Большая потеря. Мне нравилось с ней работать. Класс и сексапильность прямо как у старушки Грейс Келли.
— Говорила мне о чем, Дон? О продаже той книги за мегабаксы?
Пауза.
— Говорила ли она тебе, что открывает модельное агентство?
— Не говорила. То есть… она не сумеет.
— Да нет. Точно, смогла. Вчера мы получили рекламную листовку. Базируется в Майами. Не слишком много девушек и не слишком уж неотразимых, и все-таки, а… «Агентство Кристы Кенвуд» находится в квартале «Арт Деко», то есть в Саут-Бич… в нескольких милях ниже «Фонтенбло», где ты обычно устраиваешь все свои конкурсы фотомоделей. Припоминаешь?
Джонни изо всех сил старался не терять самообладания. С одной стороны, пять миллионов Родригес. С другой — агентство Кристы Кенвуд. Его живот забурлил. Кишки завязались узлом. В душе бушевала буря. Он опустил глаза. На его голубой рубашке появилось маленькое, влажное пятно. Боже, это был пот.
Он тяжело вздохнул, изо всех сил стараясь не терять спокойствие, однако мозг уже наполнился видениями истекающей кровью Кристы Кенвуд. Агентство. Конкурент. Она не просто бросила его, но и устроила ему демпинг. А пройдет еще немного времени, и она начнет сманивать его девушек, или, что еще хуже, его заказчиков. Криста, которая всегда пользовалась всеобщей любовью Криста, которая написала книгу о том, как стать красивой, и сумела продать ее за миллион баксов одного только аванса. Криста, которая была ближе к Стиву Питтсу, чем Всевышний к благодати. Питтс сумеет использовать тех разбитых кляч, которых она насобирала для своих рекламных листовок, даже если артрит сделает их неподвижными. Она могла бы продержаться какое-то время на одних только своих контактах. Впрочем, достаточно долго, чтобы довести его до безумия. Он сжал кулаки и забарабанил какой-то ритм костяшками пальцев по столу. С этого момента Криста стала врагом, заняв первое место в их длинном списке. С этой миллисекунды она могла ожидать такого же обращения, как и остальные его враги. А в отличие от никсоновского списка ненавистных персон, который многие рассматривали, как высшую честь, выше, чем медаль Конгресса, свиток Россетти был не очень-то приятным местом. Он, Джонни, лично гарантировал это.
— Ну, раз ты уж упомянул об этом… Кажется, она говорила что-то в этом роде. Я ответил ей, что пусть попробует, но не тратит свои собственные деньги. — Он засмеялся зловещим смехом, сказав эту ложь. — Думаю, что ты не захочешь иметь с ней дело, из уважения ко мне. Я хочу сказать, памятуя об этой грядущей кампании с Лайзой, — добавил он.
— Ну, не потей, Джонни. Если только она не захочет укрепить свою репутацию. И потом, я полагаю, в этом нет никакого смысла, раз она берет процент себе. Кстати, Джонни, сообщи мне решение насчет Родригес. Как ты можешь себе представить, мне нужно было знать это еще вчера. Уитни не любит шутить, разве что на теннисном корте. Нужно сообщить ей хорошую новость. Других она не терпит.
— Я сообщу тебе еще до полудня, Дон. Я надеюсь, что мы поладим. С тобой ведь всегда хорошо иметь дело.
Он вскочил и вылетел из офиса на открытую площадку, где сидела его единственная субботняя секретарша. Его улыбка стоила пятнадцать процентов от пяти миллионов долларов, но, когда он увидел лицо своей служащей, улыбка быстро увяла. Ее черты были перекошены тянущим на «Оскара» изображением полнейшего уныния.
Секретарша не стала медлить.
— Я не решилась прерывать ваш разговор с мистером Банкхартом, потому что вслушалась и слышала предложение, однако…
— Однако что?
— Лайза Родригес арестована в Майами. Он направила моторный катер в дом своих родителей, стоявший на берегу. Все там взлетело на воздух, и они оба погибли. Все каналы связи заблокированы журналистами.
Джонни Россетти ерзал задом на потрепанном сиденье такси, мчавшегося по улицам Майами. Ему потребовалось полчаса, чтобы связаться с адвокатом, и еще полчаса, чтобы добраться до «Кеннеди» и нанять частный самолет на юг. И все промежутки он заполнял звонками по сотовому телефону.
— Давай еще раз прокрутим нашу версию, — сказал он адвокату. — История Лайзы такова. Она вела лодку этого богатого кубинского мальчишки и предложила: «Давай заскочим к моим родителям и увидим их». Потом он падает за борт, а она запутывается в рычагах управления и прыгает за борт, и бум! Прощайте, момми и дэдди.
— Момми и отчим. Отчим был, по всей очевидности, торговцем, и причина, почему удар оказался таким сильным, состояла в том, что лодка Родригес налетела на лодку торговца, прежде чем ударила в дом. Оба бензобака взорвались. Еще счастье, что весь квартал не запылал, как факел.
— Говенная история. — Россетти сдвинул подальше с шеи свой взмокший воротничок. В любой другой день это было бы огромной бедой. А в этот конкретный день, когда предложение подписать контракт с Уитни все еще звенело у него в ушах, это превращалось в эпическую трагедию.
— В действительности, это не такая уж и плохая версия, потому что кубинец подтвердит ее. Он верит в большие баксы, если его адвокат не врет. Семейство парня делает сахар, и у них имеются всяческие возможности влиять на дела в Большом Апельсине. Полиция бегает в балетных тапочках. Торговец не слишком большая утрата. За ним числилась куча разных вонючих дел в фут толщиной. Они захотят поверить кубинцу. Туристы захотят поверить Родригес. Она там местная достопримечательность. Все радиопередачи кричат, что она невиновна, уже собираются подписи в ее защиту.
— Мальчишка-кубинец выпал из лодки? Он что, накачался?
— Да, он наланчился. Я полагаю, если ты избалованный, богатый парень и тебе двадцать один год, ты не будешь пить охлажденный чай, коли привел в ресторан Лайзу Родригес?
— Насколько далеко они находились друг от друга, когда их подобрали из воды?
— Ммммммм, — вот в этом проблема. В двух милях. Но Лайза утверждает, что, когда он выпал, она запаниковала. Она не знала, как управлять лодкой, и боялась, что искромсает его на куски винтами, если станет пытаться его подобрать. И поэтому она направилась к дому родителей за помощью. А там она перепутала сцепление с дросселем, либо что-то еще в этом роде, и когда эта штука рванула вперед, словно ракета, она выпрыгнула, а уж остальное известно.