Красота в непосредственной близости
Рок-н-ролл — это неинтеллигентная музыка, которую порой играют интеллигентные люди.
Впервые я увидел «Зоопарк» осенью 1987 года именно в Подольске. Прогуливаясь утром по Преображенке, я наткнулся на стенд объявлений, где под стеклом красовалась дефицитная в ту пору газета «Московский комсомолец». На предпоследней странице был напечатан анонс рок-фестиваля — с указанием места, где можно приобрести билеты. Это был знак, проигнорировать который я не имел морального права.
Воскресенье началось для меня с огромной людской очереди. Жирным червяком она выныривала из подземелья станции метро «Ленино» (ныне — «Царицыно») и вела к стоявшему неподалеку автобусу. Рядом возвышался самопальный щит с именами двадцати групп-участниц, который оперативно подогнали к импровизированной кассе подольские организаторы.
Нечеловеческий ажиотаж, обилие хиппи и джинсовых бездельников объяснялись просто: это была одна из первых крупномасштабных рок-акций, не запрещенная властями. Нельзя сказать, что мероприятие с участием «ДДТ», «Наутилуса Помпилиуса», «Телевизора», «Зоопарка» и «Калинова моста» было официально разрешено. Скорее всего, просто не было прямого запрета — по крайней мере, в сорока двух километрах от Москвы. И этим шансом нужно было воспользоваться.
Как выяснилось, билеты на фестиваль продавались через крохотное окошко в автобусе. За час очередь не продвинулась ни на сантиметр, и волей-неволей пришлось прибегнуть к хитрости. Невинное знакомство с миловидной девушкой, стоявшей невдалеке от волшебного места, ускорило процесс, и минут через сорок мы уже находились у приоткрытого окна. Никаких кассовых аппаратов в автобусе, естественно, не было, и все выглядело на удивление просто. Это была эпоха первых кооперативов: протяни мятые рубли — получи вожделенные билеты. Ни о какой сдаче никто даже не заикался — люди с билетами тут же растворялись в пространстве с абсолютно счастливым выражением на лицах.
До фестиваля оставалось несколько дней, и время текло невыносимо долго. Наконец-то вечером 12 сентября 1987 года заветная электричка тронулась в сторону Подольска. Рядом в вагоне пилили такие же безбашенные зрители, терявшиеся в догадках, какой именно рок-н-ролл сегодня нас ждет. Мы разговорились. Кто-то рассказывал о полчищах гопников, кто-то — об усиленных нарядах ментов. Но общее настроение было боевым: «ввяжемся в драку, а там видно будет». Типа — прорвемся!
Площадка, на которой проходил фестиваль, представляла собой что-то вроде строгого летнего кинотеатра — в лучших традициях советского конструктивизма. Место, как принято говорить, было намоленное. История гласит, что еще в 1983 году, под носом у местной милиции, именно здесь, в «Зеленом театре», отыграла сольный концерт «Машина времени». С тех пор прошло несколько лет, и многое в городе Подольске изменилось.
И вот настал долгожданный миг — в качестве хедлайнера субботнего вечера перед несколькими тысячами зрителей появился «Зоопарк». Тогда я даже не догадывался, что самые яркие события происходили не только на сцене, где вовсю рубились «Наутилус Помпилиус», Настя Полева и одесский «Бастион», но также и за кулисами.
«Во время фестиваля музыканты и их поклонники расслаблялись по полной, — рассказывал Пит Колупаев. — Круче всех отдыхал «Зоопарк», который в пух и прах разнес пансионат для ветеранов, опрометчиво предложенный подольским начальством для проживания гостей из города-героя Ленинграда. Науменко, долгое время не выступавший в Москве, был настолько тепло встречен старыми друзьями, что когда мы зашли за кулисы за пять минут до начала, то обнаружили Майка крепко спящим на полу. Чуть более трезвый Сева Грач уверял, что музыкант вот-вот проснется и пойдет выступать».
Вдобавок ко всему, чуть раньше в лапы ментов попал Илья Куликов. Когда его удалось выдернуть из объятий советской власти, музыканты с изумлением обнаружили на кистях его рук... шерстяные носки. Басист «Зоопарка» не сомневался в удачном исходе своего «плена» и спокойно грел пальцы, готовясь к предстоящему концерту. «Чтобы руки не замерзли», — добродушно объяснил он свой поступок лейтенанту, неохотно выпускавшему его на свободу.
Многочисленные байки о том, как всем миром будили и поднимали со скамейки сильно нетрезвого Майка, бродят по Москве до сих пор. Лично я слышал, как минимум, три версии, в каждой из которых был счастливый финал. Как бы там ни было, Севе Грачу, Питу Колупаеву и Сергею Гурьеву удалось невозможное — в назначенное время «Зоопарк» вышел на сцену. Тогда я впервые увидел группу с расстояния десяти метров, поэтому превратился в перископ и радиолокатор одновременно.
Концерт стартовал с «Мажорного рок-н-ролла». Примечательно, что за пару минут до этого находившийся в состоянии невесомости Майк попросил организаторов группу не анонсировать. Он блестяще сделал это сам, в духе журнала «Рокси» представив Храбунова как «лучшего гитариста Ленинграда», а барабанщика Кирилова — как «литовского сынка и маньяка».
Этот стебный настрой Науменко был мгновенно подхвачен зрителями, и стало казаться, что эпоха меняется прямо на глазах. Мог ли я мечтать, что увижу Майка не в подвальном клубе, а перед пятью тысячами фанатов? Естественно, мне было любопытно послушать, как будут звучать «живьем» «зоопарковские» хиты и станет ли группа исполнять в электричестве, к примеру, пятнадцатиминутный «Уездный город N»?
Для истории сохранилась отреставрированная лейблом «Геометрия» видеозапись этого концерта, проходившего «под вой сирен и лай собак». Там несложно увидеть, что обстановка в Подольске была действительно стремной: по бокам выстроились шеренги ментов с овчарками, а за забором кучковалась гопота из Набережных Челнов. У микшерного пульта, рядом со звукорежиссерами, нес службу сотрудник КГБ, который после первой песни неожиданно рявкнул в микрофон: «Все сели!»
Надо признаться, что Науменко на такие мелочи внимания не обращал. Как и на отсутствующий в мониторах звук. Майк собрался, более или менее попадал в ноты и почти не забывал слов. Можно предположить, что он чувствовал эпохальность момента, в отличие, скажем, от своих музыкантов. Любопытно, что в одной из наших бесед Саша Храбунов о концерте в «Зеленом театре» отзывался без особого энтузиазма. Мол, прожектора светили в глаза, зал был не виден, поэтому рассказывать нечего. Согласиться с этим сложно, поскольку в зале царила полная эйфория, фрагментарно переходившая в «революционную дискотеку».
Черт меня дернул притащить в Подольск с десяток старшеклассников, которым я преподавал математику в сельской школе, где заодно косил от армии. Деревенские подростки сперва разглядывали Майка в военные бинокли, но под «Буги-вуги каждый день» резво пустились в пляс вместе с беснующейся публикой.
«Наверное, погрузневший Майк никогда еще не видел такого огромного скопления людей, так любящих его и так жаждущих его хитов, — отмечал один из организаторов «Подольска-87» Сергей Гурьев. — Как давно «Зоопарк» не был в Москве, где его всегда любили больше и нежнее, чем в Питере, трудно подсчитать. И поэтому, хотя три четверти подольской программы Майк гонял в столице еще в 1981 году, хотя во рту у него еле ворочался опухший язык, а саунд постепенно превращался в ритмичное буханье, в «Зеленом театре» царил праздник. Тысячи человек стояли навытяжку на деревянных скамейках, рыдали от счастья и кричали: «Майк! Майк!» Майк же — в неизменных черных очках, с очень мощной шеей, одутловатый, стал походить на крайне опустившегося Градского. В самой команде всех очаровывал новый клавишник Андрей Муратов, который носился по сцене с собственной «Ямахой» наперевес, не переставая на ней зажигательно наяривать».
Поздно ночью тысячи зрителей возвращались с концерта «Зоопарка» совершенно другими людьми. Тот воздух свободы, которым дышал подольский фестиваль, заставил меня задуматься о кардинальной смене профессии. Но времени для рефлексии в ту осень не было совершенно.
Через пару месяцев я попал на «закрытый» киносеанс, состоявший из нескольких фильмов о рок-андеграунде. Атмосфера в забытом Богом и милицией кинотеатре «Патриот» была незабываемой. И если «Шесть писем о бите» все смотрели со сдержанным уважением, то на первых строчках песни «Я инженер на сотню рублей, и больше я не получу» (фильм «Иванов») зрители засвистели и захлопали, подняв такой шум, словно начался штурм Кремля. Но настоящий рев повис над залом во время просмотра фильма «Йя-Хха», когда Цой бросал уголь в кочегарке, а Майк разбивал собственное отражение в зеркале.
Время было сказочное. Вскоре в арбатской подворотне, рядом с магазином «Мелодия», я приобрел виниловый диск «Белая полоса». На дворе стоял март 1988 года — в массовую продажу альбом «Зоопарка» еще не поступил. Как, впрочем, не было на прилавках и двух миньонов с композициями из этой пластинки. Еще сильнее я удивился, не обнаружив на диске двух песен — «Бедность» и «Вперед, Бодхисаттва!» Их там, в отличие от магнитоальбома, попросту не было. А затем в журнале «Сельская молодежь» я увидел интервью с лидером «Зоопарка», который по поводу издания «Белой полосы» заявил:
«Мы с фирмой «Мелодия» знаем друг друга понаслышке. Пора соответствовать международным стандартам, которые не придуманы кем-то, а выработаны тысячами примеров. Новая программа должна быть сначала записана на пластинке, а в случае успеха группа может начинать гастрольные турне, не гонясь за числом концертов. Больше того, нужно перестроить и систему оплаты. Исполнитель, чья пластинка расходится огромными тиражами, должен получать с этого приличный авторский гонорар. Мы все равно придем к этому, сама логика жизни приведет».
Тем временем «Белая полоса» несколько неожиданно вышла на первое место всесоюзного хит-парада ТАСС. После многочисленных допечаток тираж диска приблизился к нескольким сотням тысяч копий. Парадоксально, что не самый яркий альбом «Зоопарка» продавался гораздо веселей пластинок «Машины времени», «Секрета» и «Аквариума», не говоря уже о разнообразных поп-исполнителях. Знакомые барыги утверждали, что особенно лихо диск улетал в регионах: Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток.