Познакомившись с Джоном Бранка, Майкл решил: это тот, кто ему нужен. Он отменил встречи с другими двумя адвокатами и нанял его на работу. Вскоре Джексон сказал ему, что у него две цели: стать величайшей звездой в шоу-бизнесе и самым богатым. Он признался, что был вне себя от злости, когда Off The Wall получила только одну награду «Грэмми». «Я продал 5 миллионов экземпляров в Америке, 6 миллионов за границей. Это прекрасная пластинка. То, что произошло, было ужасной несправедливостью, и это никогда не должно повториться».
На Джона Бранка произвело огромное впечатление, насколько Майкл верил в себя. Это излучало такую энергию, что он не мог дождаться, когда же начнет работать с ним. На протяжении следующих почти 11 лет Бранка станет, безусловно, самой значительной фигурой в карьере Джексона. Он будет вести все его деловые переговоры, станет другом и советчиком и будет по-настоящему стараться, чтобы этот талантливый ребенок из Гэри смог достичь того, о чем мечтал. Большинство знакомых Майкла считают, что, безусловно, не будь Бранка рядом с ним, его жизнь могла бы быть совсем иной.
Первое, что сделал Бранка, — изменил условия контракта с Си-би-эс. Майкл стал получать самые высокие дивиденды, которые были возможны тогда в шоу-бизнесе, — 37 процентов от цены оптовой продажи. Такие условия имели только Нейл Даймонд и Боб Дилан. Бранка также договорился с Етникофф и с адвокатом Джексонов — Джоном Мезоном о том, что Майкл может уйти из Пятерки в любое время по его желанию и без уплаты каких-либо штрафов группе. С этого момента Майкл имел юридическое право никогда больше не записываться с братьями, если он этого не хотел.
Братьям совсем не нравился этот новый поворот, хотя они давно привыкли к тому, что Майкл выпускал сольные альбомы. Но они чувствовали бы себя более уверенно, если бы он оставался с ним.
После заключения этой сделки Рэнди Джексон пытался нанять Бранка. Он намеревался начать свою сольную карьеру в компании Epic, но Майкл настоял, чтобы Джон отказал ему. Он не хотел, чтобы его адвокат работал еще на кого-то из семьи Джексонов. Майкл начинал осваивать собственную территорию.
Джон Бранка последовал указаниям Майкла и не взял Рэнди своим клиентом. В это время Майкл очень хотел, чтобы его снимки чаще появлялись в прессе. Он мечтал' чтобы его фотографию напечатали на обложке журнала Rolling Stone, и обратился к журналисту Норману Винтеру, чтобы тот помог устроить это. «Мы бы очень хотели иметь большую публикацию о Майкле Джексоне, но мы не думаем, что это история для обложки нашего журнала». Такой ответ получил Винтер 27 ноября 1979 года от издателя Дженна Веннера.
Майкл был зол. «Мне говорили тысячу раз, что журналы, на обложках которых черные люди, плохо продаются, — жаловался он. — Ничего. Однажды все эти журналы будут умолять меня об интервью. И, может быть, я соглашусь поговорить с ними. А может быть, и нет».
Глава 16
Многие коллеги Джозефа сходились во мнении, что он похож на человека, который пытается что-то утаить. Зная о его тайных встречах и телефонных разговорах вполголоса, они были уверены, что не знают всего о своем боссе. Такая скрытность всегда была отличительной чертой семьи Джексонов. «Иногда мне кажется, что он ведет двойную жизнь, — сказал однажды Майкл о своем отце. — Он очень замкнутый человек».
В начале 1980 года у одной из сотрудниц Джозефа Джины Спраг сложились весьма доверительные отношения с ним. И хотя многие близкие ему люди не верят ей, утверждает, что у них не было романа. По ее словам, они были большими друзьями, которые могли всегда рассчитывать на взаимное доверие. «Ему нужен был друг, — отметила она. — Он слишком отдалился от своей семьи и был очень одинок, как многие из нас. Иногда ему нужно было выговориться. Я была рядом. Но никаких сексуальных связей не было, поверьте мне. Я знала, что у него репутация обольстителя.
Но наши отношения были совсем другого рода. Он очень красивый, похож на льва. Добрый и щедрый человек. Он подарил мне золотой кулон в виде льва, потому что мы оба львы по гороскопу. Купил мне машину за то, что я помогала ему в работе над первым альбомом ЛаТойи.
Если он верил в тебя, придавал тебе силы, чтобы ты мог рискнуть и достигнуть своей цели, даже если ты сомневаешься, что это возможно. Как только я узнала его, я сразу поняла, почему его дети, особенно Майкл, стали суперзвездами. Джозеф должен гордиться собой. Я всегда ему говорила: «Конечно, о Майкле и обо всех остальных столько говорят, но вспомни-ка, кем они были бы без тебя». Все, что ни делал он, было для семьи. Но он чувствовал, что они его бросили».
Однажды Джина, которую беспокоило настроение Джозефа и его странное поведение, спросила его напрямую: «Что у тебя за тайные встречи? Что с тобой происходит? Если я могу чем-то помочь, ты можешь рассчитывать на меня». — «Пожалуй, я тебе не скажу, — ответил он, поколебавшись. — Лучше поехали со мной, и увидишь все сама». Он повез ее в многоквартирный дом в пригороде Лос-Анджелеса. Они постучали, на пороге появилась красивая мулатка. Джозеф представил ее Джине. В это время из комнаты выбежала маленькая чернокожая девочка лет шести.
«Папа! Папа!» — воскликнула она. «Это моя девушка», — сказал Джозеф, широко улыбнувшись. Он взял ребенка на руки и крепко обнял.
«Копия отца, — вспоминает Джина. — Было видно, что он очень любит эту очаровательную девочку. Первый раз я увидела его совсем другим. И я сказала себе: «Понятно теперь, что это за встречи». Любовь Джозефа и этой женщины по имени Черил Террелл продолжалась с 1973 года, у них родилась дочь Джо Вонни».
Он хранил это в тайне. В 1980 году Джозеф, по-видимому, решил, что ему следует более серьезно заняться воспитанием дочери. Он любил эту девочку, хотел, чтобы ее тоже считали членом семьи, и намеревался учредить на ее имя корпорацию (23 февраля 1981 года, когда ей было шесть с половиной лет, все формальности были окончательно улажены).
Неизвестно, когда семья узнала о существовании ребенка, но друзья Кэтрин утверждают, что скорее всего это случилось в 1980 году. «Кэтрин была подавлена горем, — сказал один из них, пожелавший остаться неизвестным. — Все годы, проведенные с Джозефом, она боялась, что это произойдет. И это случилось».
Конечно, Джозеф изменял Кэтрин с тех пор, как они поженились. Она изо всех сил старалась закрывать глаза на это. она признавалась друзьям, что ей было трудно изображать перед журналистами семейное благополучие. Понимая, что их брак был обманом, ради детей и собственной репутации продолжала добросовестно притворяться. Неудивительно, что дети преклонялись перед ней.
«Я никогда не встречала более замечательной, заботливой, любящей, понимающей и умной женщины, чем ты, — эти строчки Джанет посвятила матери на обложке альбома Phythm Nation, вышедшего в 1990 году. — Надеюсь когда-нибудь стать такой, как ты».
Джо Вонни родилась 30 августа 1974 года, на следующий день после 16-летия Майкла, в больнице Сентинела Вэлли в графстве Лос-Анджелес. В графе «профессия» — «шоу-менеджер». Отцу было 46 лет, матери — 26.
Черил Террелл приобрела пятиэтажный многоквартирный дом как раз в то время, когда встречалась с Джозефом, за 59 тысяч долларов. Из них сама она заплатила 44 200 долларов. Друзья семьи Джексонов предполагают, что оставшиеся 15 тысяч взял на себя Джозеф. Сейчас здание и прилегающий к нему участок —- в приличном состоянии; ими до сих пор владеет эта женщина. В доме живут представители среднего класса.
Черил с дочерью жили в квартире «А». По словам соседей, Джозеф навещал их довольно часто. «Он подкатывал на черном «Мерседесе» или на белом «Роллс-Ройсе», а однажды приехал на черном вытянутом лимузине, — вспоминает один из соседей. —- Нечасто здесь встретишь такие машины. Его даже полицейские останавливали и спрашивали, что он здесь делает. Думали, что он сутенер».
Кэтрин очень огорчилась. Но как женщина практичная и исповедующая семейные ценности, согласилась, что муж должен нести ответственность за Джо Вонни и ее мать. «Кто знает, почему она осталась с ним, — говорит Джойс Мак-Крей, одна из его служащих. — Только сама Кэтрин может ответить на этот вопрос. Думаю, она его любила. Других причин не может быть».
25 марта 1981 года Кэтрин и Джозеф купили дом с тремя спальнями в Ван-Найе, пригороде Лос-Анджелеса, за 169 тысяч долларов. При этом Кэтрин подписала документ об отказе от прав на него, таким образом передавая собственность целиком во владение мужа. Как лицо, представляющее интересы своей дочери, он перешел в собственность на ее имя. Кэтрин подписала акт дарения 29 марта 1984 года.
Мать и дочь переехали в дом сразу, как были оформлены все документы. Они живут там по сей день. Перед входной дверью кованые железные ворота. На них табличка: «Осторожно: злая собака». На почтовом ящике нет имени владельца.
Никто из семьи не мог с уверенностью сказать, что думала Кэтрин о ребенке, она отказывалась обсуждать этот вопрос. «Это касается только меня и вашего отца».
«Скажем так, эта тема разговора не входила в число ее любимых, — говорил ее племянник Тим Уайтхед, сын ее сестры Хатти. — Джозеф хотел, чтобы ребенка принимали в семье на равных, но это было невозможно. Для моей тети это было невыносимо. Она переживала трудные, я бы даже сказал, тяжелейшие времена».
По словам Джерома Говарда (который распоряжался финансами Джозефа и Кэтрин в 1988 году), она как-то призналась ему, что ходила в бакалею и наткнулась там на любовницу мужа и ее дочь. «Я остолбенела, Джером, девочка — точная копия Джозефа».
Хотя Кэтрин всегда была разумной, здравомыслящей женщиной, на нее не могло не повлиять известие о ребенке. Впоследствии Майкл отмечал, что почувствовал серьезные перемены в матери. Она редко улыбалась, все чаще и чаще сердилась, стала раздражаться по пустякам.
Несмотря на разлад в семье, братья и сестры старались не ссориться из-за личных неурядиц. На публике они всегда представали как единая семья. Но теперь у Майкла объявилась шестилетняя сестра, которая была копией его отца. Он, как никто другой в семье, не считая матери, почувствовал себя брошенным. Несмотря на то что Джозеф делал все, чтобы семья простила ему его «ошибку» — так это было принято называть, — Майкл так и не смог оправиться от потрясения.