Правда выходит наружу
В субботу 21 августа 1993 года был выдан ордер на обыск на ранчо Майкла Джексона Неверленд по адресу 5225 Фигероа Маунтейн Роад в Лос-Оливос, Санта-Барбара. Власти наняли слесаря, чтобы получить доступ во все многочисленные комнаты в поместье, включая личные покои артиста. Более того, разрешение на обыск позволило властям обыскать «убежище» Майкла по адресу: 1101 Галакси Вей, 2247, в Сенчури-Сити, Калифорния, в поисках улик. Конечно, наивно было думать, что полиция найдет что-нибудь подозрительное. Очевидно, что из-за цепи событий, предшествовавших этому дню, лагерь Джексона ожидал, что будет выдан ордер на обыск.
Адриан МакМанус, личная горничная Майкла и единственный сотрудник, имевший доступ к его спальне в Неверленде, вспоминала: «Люди бегали по всему дому, выносили вещи с территории в коробках и ящиках, как будто боялись не успеть. Они забирали простыни, подушки, покрывала, полотенца и одежду для стирки, коробки с косметикой, подводкой для глаз и помадой, кремами и гелями, стопки журналов, фотографии. Я помню, что один человек, работавший на Майкла, нашел фотографию, и все собрались вокруг, чтобы спросить: „Кто это? Кто это? Это Маколей Калкин в нижнем белье? Да!” Затем взяли снимок и положили в коробку с множеством других фотографий детей в нижнем белье. Я слышала, как они бормотали что-то вроде „Парень реально чокнутый, надо же такое…”, пока рылись в его вещах. Или: „Сколько фотографий Элизабет Тейлор нужно одному человеку?” Я чувствовала себя неловко. Моей задачей было спрятать все женские духи Джексона, которых у него было множество. Он пользовался только женскими духами, никогда мужскими, и, вероятно, это могло выглядеть плохо. На следующий день, когда приехала полиция, офицеры осмотрелись и один из них сказал: „Хммм. Ловить нечего”. Работники все знали. Конечно, знали».
Когда представители властей нашли большой, вместительный черный сейф размером со шкаф, то не смогли сдержаться. Представьте, что можно найти в таком сейфе, принадлежащем загадочному, скрытному Майклу Джексону. Полицейские приказали специалисту разгадать комбинацию. В течение нескольких часов он работал над ней. Наконец – вуаля. Он был открыт и оказался пуст, за исключением одного маленького черного портфеля. «Откройте его! Откройте его!» – кричали офицеры. Внутри лежал единственный листок бумаги. На нем была написана комбинация шифра к сейфу. Кто-то в лагере Джексона обладал неплохим чувством юмора.
Несмотря на проведенную ранее чистку, полиции все же удалось изъять книги, видео, фотографии, альбомы и все остальное, что, по их мнению, могло послужить доказательством. Год спустя, когда я беседовал с Майклом по телефону, он рассказал мне об обыске: «Представь себе, что кто-то перебирает все твои вещи, когда ты находишься за миллион миль от дома. Они забрали все, даже такие мелочи, как видеокассеты со съемками в Диснейленде, фотографии друзей, коробки с личными вещами. И дневники! Представь себе, что какой-то незнакомец читает твои самые личные мысли, его грязные руки перелистывают все эти страницы, он видит мысли о [моей] матери и о том, как я отношусь к Богу. Это жестоко. И мы до сих пор, до сих пор не вернули многое. Я плачу, когда думаю об этом. Но во всех моих личных вещах не было ни единого доказательства того, что я сделал что-то плохое».
Власти сделали фотографии комнат в Неверленде, чтобы иметь возможность сравнить их с описаниями Джорди, как доказательство того, что у него был полный доступ к ним. У Джексона изъяли телефонные и адресные книги и использовали их, чтобы позже допросить более тридцати детей. (Среди них были Эммануэль Льюис, Джимми Сейфчак и Джонатан Спенс; все трое настаивали, что Майкл никогда не вел себя по отношению к ним неподобающим образом.)
23 августа один из телевизионных каналов Лос-Анджелеса сообщил обескураживающую новость: в Неверленде прошел полицейский рейд, и Майкла Джексона подозревают в совершении преступления, что подтвердила полиция. Однако полицейские не стали уточнять подробности. Даже несмотря на их отсутствие, история оказалась в центре внимания более чем семидесяти выпусков новостей и «молний» только в Лос-Анджелесе. В течение нескольких часов расследование стало темой международных заголовков. Газета New York Post вышла с ужасающей фотографией артиста, выглядящего на ней весьма плохо, и с кричащим заголовком: «Питер Пэн или извращенец?» Одно было ясно: для Джексона уже ничто и никогда не будет прежним.
Хотя в телевизионных репортажах не упоминалась тема растления детей, слухи об этом были настолько мощными, что лагерь Джексона решил опровергнуть их. Энтони Пелликано сделал заявление о том, что действительно Майкла обвиняют в сексуальном насилии над несовершеннолетним, но он невиновен. Комментарии детектива стали первым подтверждением для общественности, что певец действительно находился под следствием из-за подозрений в педофилии. Затем полицейское управление провело пресс-конференцию, чтобы поделиться информацией. По их словам, были основания полагать, что Майкл совратил тринадцатилетнего мальчика. Это стало шоком. Поп-звезда, регулярно появляющаяся в компании подростков и известная интересом к детям и благотворительным организациям, занимающимся их воспитанием, мог быть педофилом? В считанные часы Лос-Анджелес оказался забит репортерами из других стран, проводившими собственные независимые расследования. Джексон всегда был таким скрытным, таким странным. Теперь, как предполагалось, на все вопросы были получены ответы. Все, кто знал Майкла, боялись, что его карьера, а может быть, даже и вся жизнь, теперь разрушены. «Я думал, что он покончит с собой», – говорил один из его сотрудников в то время.
На следующий день Энтони Пелликано объяснил СМИ, что Майкл стал «жертвой неудачной попытки вымогательства», которую его лагерь расследовал последние четыре месяца. «Было выдвинуто требование о выплате двадцати миллионов долларов, – сказал он в интервью Associated Press. – И категорически и бескомпромиссно отвергнуто. Отказ, по нашему мнению, стал причиной того, что произошло в последние несколько дней». Он не упомянул тот факт, что лагерь Джексона вступил в переговоры, включавшие в себя предложения и контрпредложения.
Джексон нанял мощного адвоката по уголовным делам Говарда Вайцмана. Юрист зачитал заявление, подготовленное для клиента: «Я уверен, что департамент проведет справедливое и тщательное расследование и что его результаты покажут, что с моей стороны не было никаких противоправных действий. Я намерен продолжать мировое турне».
25 августа, в попытке предпринять действия по «устранению последствий», на следующий день после того, как певец выступил с первым шоу в Бангкоке, Энтони Пелликано организовал общение представителей СМИ с двумя молодыми друзьями артиста – Бреттом Барнсом и Уэйдом Робсоном. Перед светом, камерами и микрофонами новостных агентств по всему миру Бретт признался, что они с Майклом часто спали вместе, но без всякого сексуального подтекста. «Майк целует тебя, как ты целуешь свою мать, – сказал одиннадцатилетний подросток. – Нет ничего необычного в том, что он обнимает, целует и прижимается к тебе и все такое».
Уэйд, которому было десять лет, также заявил, что он спал в одной кровати с Майклом, но «просто как друг». Он отметил: «Майкл – очень-очень добрый человек, очень хороший и милый. Конечно, я спал с ним десятки раз, но кровать была огромной».
То, что Энтони Пелликано представил Уэйда и Бретта прессе, мало чем помогло делу: на самом деле, по мнению многих наблюдателей, только ухудшило ситуацию. Да и Майкл остался недоволен решением детектива представить мальчиков. «Это нехорошо, – сказал он, по словам его советника, – я буду выглядеть еще хуже».
Мало какая история в шоу-бизнесе разворачивалась так, как скандал с домогательствами Майкла Джексона, когда мировая пресса пестрела молниеносными заголовками, из которых следовало, что он виновен, даже если обвинение еще не предъявлено. Когда конфиденциальные заявления Джорди Чандлера полиции о ночевках с поп-звездой стали известны широкой общественности, вся объективность в отношении того, как следует освещать сложившуюся ситуацию, казалось, вылетела в окно. У прессы была сплетня, изобилующая сексуальным содержанием и незаконными действиями между самым популярным певцом в мире и тринадцатилетним мальчиком. Большинству представителей СМИ казалось невозможным оставаться объективными. Майкл, безусловно, выглядел виновным, по крайней мере, если верить словам мальчика.
26 августа 1993 года я выступил на CNN, выразив свое мнение о том, что пресса могла бы проявить некоторую сдержанность при освещении этой истории. К моему удивлению, после того как выступление было показано по всему миру, Майкл позвонил мне из Бангкока.
За день до того он выступал перед аудиторией в 70 000 зрителей и закончил концерт в сопровождении группы маленьких детей, исполняя гимн Heal The World благодарной толпе. По его словам, он увидел репортаж CNN, когда находился за кулисами, и позвонил, чтобы поблагодарить меня за замечания.
«Как ты себя чувствуешь?» – спросил я его.
«Плохо», – ответил Джексон. Он был слаб и говорил практически шепотом.
«Могу ли я что-нибудь сделать?» – спросил я.
«Нет, – произнес Майкл, – мне просто очень, очень… грустно. Это такой ужасный мир, не так ли? В нем совсем нет любви».
Артист обещал прислать подарок из Неверленда, чтобы доказать свою благодарность за мою поддержку. «Может быть, ламу, – сказал он. Его настроение, казалось, улучшилось от этой мысли. – У тебя есть место для ламы? Я пришлю тебе хорошую большую ламу!» Майкл захихикал.
«Скажи, как тебе удается выступать со всеми неприятностями на фоне?» – спросил я.
«Вчера концерт получился хорошим, – сказал он. – Но после каждой песни мне приходилось бежать за кулисы за кислородом. Было так жарко и влажно, я думал, что умру. Сейчас меня тошнит. Я думаю, что у меня обезвоживание. Я с трудом могу сделать глубокий вдох. Не знаю, как смогу петь сегодня вечером».