Когда Майкл позвонил Лизе из-за границы в сентябре 1993 года, он был под кайфом, говорил бессвязно и бредил. Встревоженная девушка попыталась убедить певца поступить так же, как когда-то она, – отправиться в реабилитационный центр. Для Лизы стремление оттащить одурманенную наркотиками суперзвезду от края пропасти имело огромное значение. Она признавалась друзьям, что ощущает то же чувство вины, которое испытывала в детстве, видя, как ее отец падает в бездонную яму наркомании. Лиза все еще была замужем за Дэнни Кифом, но брак не приносил им счастья. Девушка беспокоилась и понимала, что у нее нет настоящей цели; ей хотелось большего, чем просто быть матерью. Проблемы Майкла, казалось, давали ей шанс проявить себя. «Безусловно, я чувствовала, что на мне лежит ответственность за его спасение, – говорит она. – Не знаю, связано ли это с моим отцом».
Перед Лизой возникло одно серьезное препятствие, если она собиралась помочь утихомирить демонов, преследующих Майкла: доступ к телу. Было хорошо известно, что Джексон проделал очень тщательную работу, чтобы изолировать себя от внешнего мира. Часто он завязывал случайные отношения с людьми, многие из которых были уверены, что их отношения будут развиваться, но потом обнаруживали, что артист не выходит с ними больше на контакт. Звонки оставались без ответа, письма возвращались непрочитанными. Лиза слышала о репутации Майкла как человека, отбрасывающего ненужные «родственные души», и, бесспорно, рассматривала подобную модель поведения как преграду. Планируя выполнить задачу по восстановлению его разрушенной жизни, девушка должна была действовать осторожно.
В частых телефонных разговорах Лиза убеждала его, что Майкл не может больше продолжать держать личную жизнь и карьеру в таком беспорядке. Он был парализован неопределенностью и чувством безнадежности, что способствовало усилению его зависимости. Пресли предложила ему идею, тайно обсуждавшуюся его командой: чтобы Джексон покончил со страданиями, выплатив деньги Эвану Чандлеру. Майкл, как и следовало ожидать, выступил против ее предложения. Как человеку, который создавал себе имидж с тех пор, когда большинство детей строили домики на деревьях, певцу было не все равно, что думают о нем люди. Даже если образ, созданный им за годы, был, возможно, не самым лучшим, тем не менее он стал результатом масштабной стратегической работы самого Джексона и его соратников. «Майкл чувствовал, что слухи о том, что он сумасбродный, странный и сумасшедший, работают на него, – вспоминает Лиза, – и, может быть, какое-то время так и было. Не знаю. Я всегда была против и думала, что он больше, лучше, чем публичный образ. Я всегда считала, что имидж порождает несправедливые суждения о нем».
Одно можно сказать точно: к 1993 году певец был одинок, как никогда раньше. Ему пришлось столкнуться с тем фактом, что карьера – его самая сильная страсть – оказалась под угрозой, с возможным фатальным исходом из-за незаконной, аморальной любовной связи с несовершеннолетним либо из-за его безрассудства, когда он так упорно полагался на весьма упрямых людей в весьма неблагоприятное время. Поскольку он не согласился на отступные, Лиза предложила реабилитацию, «как минимум». Он был ей очень дорог, сказала девушка, и хотела быть уверена, что Джексон это знает.
Однажды ночью, находясь за границей, Майкл, как это бывало, остался запертым в роскошном номере отеля наедине с постоянным гулом скандирующей толпы под его номером. После череды телефонных звонков от адвокатов и помощников артист решил успокоить себя, позвонив единственному человеку, который мог хоть как-то помочь ему забыть о том, что его карьера висит на волоске: Лизе.
Она, конечно, была настойчива в своем «преследовании» и оставила номера телефонов дома в Канога Парк, Калифорния, где жила тогда.
Пресли также оставила номер телефона нового поместья площадью три акра (12 100 кв. м), которое только что купила и куда собиралась переезжать, на Лонг Вэлли Роуд в Хидден-Хиллз (эксклюзивный охраняемый конный поселок в Калабасасе, Калифорния).
Затем, на всякий случай, Лиза оставила номер телефона для связи в Клируотере, штат Флорида, где планировала провести время в саентологическом ретрите. Она даже послала Джексону воздушные шарики для вечеринки с прикрепленными к ним посланиями. Каким-то образом девушка всегда могла вызвать улыбку на его лице, даже если это был просто ее хриплый голос, провозглашающий: «О… да пошли они!»
Певец дозвонился ей в Канога-Парк. Майкл ценил то, как Лиза влияла на него, настолько, что во время телефонного разговора задал вопрос, удививший их обоих. «Если бы я попросил тебя выйти за меня замуж, ты бы это сделала?» Он пошутил? Или же бросил вызов, надеясь, что подруга воспримет его всерьез? Лиза была именно той женщиной, которая должна была принять его, даже несмотря на то, что все еще находилась в браке с Дэнни Кифом. Без промедления Пресли ответила: «Я бы сделала это». Майкл сначала не сказал ни слова, а затем произнес: «Подожди, мне нужно в туалет».
Когда он наконец снова взял трубку, то говорил уже со своей невестой. «Моя любовь к тебе настоящая, – сказал Джекон, – пожалуйста, поверь мне». Майкл не понимал, однако, что любит он ее или нет, не было существенно для Лизы. Его предложение служило более важной цели. Оно дало бы ей доступ, как она надеялась, в его тайный мир. Тогда, изнутри, она начнет собирать по кусочкам сломанного человека и уж теперь все сделает как надо.
«Вы все будете уволены»
К тому времени как Майкл Джексон с гастрольным туром добрался до Мехико, 24 октября 1993 г., ходили разговоры о готовящемся ордере на проведение полицейского обыска его тела с раздеванием. Это казалось странным, почти немыслимым. Усугубляло ситуацию то, что департамент полиции Лос-Анджелеса требовал изъять медицинские записи из офисов двух врачей Джексона: дерматолога из Беверли-Хиллз Арни Кляйнса и пластического хирурга из Санта-Моники Стивена Хоффлина. «Зачем им нужны мои медицинские карты? – спрашивал недоумевающий артист у одного из членов своей команды в ходе междугородного телефонного разговора. – Они же не могут этого сделать, так?»
«Могут, – подтвердил худшие опасения помощник. – Они думают, что могут делать все, что захотят. Когда вся банда прибудет туда, тебе лучше привести их в тонус. Дела здесь плохи, Майк».
Записи потребовались для проверки некоторых аспектов показаний Джорди. Неужели власти думали, что документы все еще на месте? Медицинские записи Майкла давно исчезли к тому времени, когда полиция прибыла, чтобы забрать их. Тем не менее можно только представить, какой стресс мог пережить настолько патологически закрытый человек, как Майкл Джексон. Вообразите, каково было знать, что полиция пытается найти его конфиденциальную медицинскую карту.
Обстановка накалялась. Расследование не прекращалось, это факт.
В то же время полиция провела обыск в поместье Майкла Хейвенхерст в Энсино. Когда Джексоны отправились в Феникс на похороны отца Джозефа, полиция использовала возможность, чтобы осмотреть особняк и поискать там улики. Слесарь помог им войти в дом.
Полицейские изъяли книги, журналы, фотографии, кассеты и все остальное, что, по их мнению, могло представлять интерес, включая таблетки Кэтрин от повышенного давления. Они также нашли видеокассету под названием «Chicks», которая обещала стать ценной уликой, поскольку это сленговое слово иногда используется педофилами, когда речь идет о мальчиках. Когда полицейские вернулись в участок, первым делом они просмотрели кассету. К их большому разочарованию, они увидели видео о… птенцах, то есть птицах.
«Бандой», о которой говорил советник, были члены команды Джексона, направлявшиеся в Мехико: адвокаты Джон Бранка, Говард Вайцман, Берт Филдс, а также доктор Арнольд Кляйн (чтобы справиться с кожным заболеванием, вызванным психологическим состоянием звезды) и Элизабет Тейлор. Они надеялись убедить Майкла вернуться в Штаты. Чем дольше он отсутствовал, тем более виноватым выглядел перед своими поклонниками. Лиза Мари Пресли также собиралась отправиться в поездку.
В течение последних нескольких лет Элизабет пыталась уговорить певца открыться для романтических отношений. Однако, когда он сблизился с Лизой, актриса вдруг почувствовала себя обделенной. «Она испытывала глубокую неуверенность в отношении других женщин, особенно молодых, – говорит друг Майкла. – Я провел много времени в ее компании и сам видел, как она соперничала с Лизой».
Один из помощников Джексона находился с Элизабет и Лизой во время встречи. Женщины сидели в кабинете советника, обсуждая опасения по поводу сложившейся ситуации. Элизабет выглядела величественно в черной водолазке и такой же юбке, ее волосы были уложены в пышную прическу. Глаза, самые известные в мире фиалковые глаза, были скрыты большими солнцезащитными очками, которые она носила даже в помещении. Лиза, напротив, выглядела как панк-рокер в рваных джинсовых брюках, белой футболке и черной кожаной куртке. («Я могу понять, если она не хочет быть звездой, как ее отец, – сказала Элизабет о Лизе. – Но можно, по крайней мере, одеваться как звезда».)
«Я думаю, мы должны отправить его на реабилитацию, – заявила Лиза, говоря о Майкле. – Полететь к нему и быть с ним рядом. Сделать все, что потребуется».
Тейлор бросила на Лизу ледяной взгляд. «Об этом позаботятся, дорогая, – сказала она. – Я спасаю Майкла уже много лет».
«Ну, может быть, в том-то и проблема, – возразила девушка. – Может быть, ему пора повзрослеть и делать что-то самостоятельно».
Элизабет прервала ее. «А может, и нет, дорогая», – сказала она таким тошнотворно сладким тоном. Стало очевидно: Лиза была здесь незваной гостьей. Возможно, актриса поняла, что поступила грубо, потому что потом извинилась и свалила вину за свое поведение на стресс.
Тем не менее Лиза осталась огорчена и чувствовала, что Элизабет обращалась с ней так, как будто она была одной из фанаток Майкла, а не верной подругой. Девушка решила не ехать в Мехико, потому что, как позже объяснила, не хотела ухудшать ситуацию. Однако с того момента Лиза считала Тейлор, как она выразилась, «адвокатом противной стороны».