Один из врачей достал линейку.
«Так, – сказал врач звезды, – Майк, одевайся. Это все бред. Я сам не могу поверить».
Певец быстро надел халат. «Никогда, никогда, никогда не позволяй подобному случиться снова», – обрушил он свой гнев на бедного Билла Брэя, все время сидевшего сидел в углу с убитым видом.
«Но я ничего не делал, Майк, – сказал Билл. – Почему ты кричишь на меня?» Игнорируя вопрос Билла, Джексон сошел с платформы и выбежал из гостиной. «Как такое могло случиться со мной?» – кричал он по дороге. Его трясло. Наблюдатели сказали, что казалось, будто мужчина вот-вот сорвется. «Как такое могло случиться со мной?» – повторял он.
Ла Тойя в Мадриде
Именно зимой 1993 года был нанесен, возможно, самый разрушительный удар по имиджу Майкла Джексона. И он исходил от родной сестры Ла Тойи. Хотя она давно не видела его и не общалась с ним в течение нескольких лет, девушка утверждала, что у нее есть эксклюзивная информация о брате. Так случилось, что, как и многие из работников Майкла, продававшие истории бульварной прессе, у Ла Тойи и ее мужа Джека была собственная скользящая шкала скандала: за гонорар в 50 000 долларов она могла выдать определенные секреты о семейном насилии, еще не раскрытые в многочисленных интервью на эту тему. Однако за вдвое большую сумму Ла Тойя была готова рассказать в два раза больше, а за полмиллиона – отбросить всякую осторожность и признать, что Майкл педофил и у нее есть доказательства, подтверждающие обвинения.
Торги начал британский таблоид News of the World, предложивший внушительную цену, но его перебили американские издания National Enquirer и Star. Тем не менее по мере того как редакторы добивались подробностей от Ла Тойи, переговоры заходили в тупик. Стало ясно, что ей нечего предложить. Оставшись без запланированного гонорара, Джек организовал для певицы пресс-конференцию в Тель-Авиве, в Израиле, где она находилась на гастролях.
«Майкл – мой брат, и я его очень люблю, – сказала девушка, читая подготовленное заявление. – Но я не могу и не буду молчаливым соучастником его преступлений против маленьких детей. Если я промолчу, то буду чувствовать вину и унижение, которые испытывают те дети, а я считаю это очень неправильным. Забудьте о суперзвезде, забудьте об иконе. Если бы он был любым другим тридцатипятилетним мужчиной, спящим с маленькими мальчиками, вам бы такое не понравилось».
Она также добавила, что видела аннулированные чеки, выписанные на имя нескольких подростков на большие суммы денег. Бумаги ей показала Кэтрин, предполагая, что так Джексон купил их молчание. Ла Тойя утверждала, что сочувствует мальчикам, «потому что сама жертва». «Когда родители жестоко обращаются со своими детьми, те становятся насильниками, – утверждала девушка. – Знаете ли вы, сколько ребят обращаются к психиатрам из-за Майкла? Очень, очень много».
Семья, по понятным причинам расстроенная позицией Ла Тойи, устроила пресс-конференцию в поместье в Энсино. Расстроенная Кэтрин объявила: «Ла Тойя лжет. Я скажу ей в лицо, что она лжет. Я не могу поверить, что у меня есть дочь, которая говорит такие вещи, чтобы продать брата. Ей промыл мозги жадный до денег муж». В последующие недели обвинения девушки являлись главной новостью, и она наконец-то начала зарабатывать большие деньги. То, что она сестра Майкла, придавало ее точке зрения особую убедительность. Ее слова нанесли больше вреда Майклу, чем все, что когда-либо рассказывали все его домработницы. Ла Тойя и Джек ездили из страны в страну, натравливая друг на друга телевизионных продюсеров и редакторов газет в тендерных войнах за басни о поп-звезде. Тем временем родственники продолжали очернять певицу. «Но Майкл поддерживает всю семью финансово, – говорила Ла Тойя. – Логично, что они должны поддерживать его».
В декабре 1993 года ко мне обратились продюсеры испанского телевизионного шоу в Мадриде La Maquina De Mentira («Детектор лжи»), чтобы я встретился с Ла Тойей и обсудил обвинения, выдвинутые против Майкла. Как мне объяснили, девушку подключат к детектору лжи, а я задам вопросы о том, почему она считает брата педофилом. Телевизионная аудитория сможет судить по тому, как певица справится с тестом, о правдивости ее наблюдений.
По совпадению, 22 декабря, в тот день, когда мы были в студии и ждали выхода в эфир, Майкл произнес четырехминутную речь из Неверленда, которую сначала показали в прямом эфире CNN, а затем ретранслировали по всему миру.
«Я прошу всех вас не торопиться и выслушать правду, прежде чем осуждать меня, – сказал он. – Не относитесь ко мне как к преступнику, потому что я невиновен».
Одетый в красную рубашку, с красной помадой, накладными ресницами и длинными прядями волос, обрамляющими его сильно накрашенное лицо, Майкл произнес резкие слова в адрес СМИ, которые «перевирают и манипулируют обвинениями, вместо того чтобы прийти к собственным выводам». Он стал более эмоциональным, когда описывал осмотр и последующие фотосъемки его тела: «Меня подвергли бесчеловечной и унизительной процедуре со стороны департамента шерифа округа Санта-Барбара и департамента полиции Лос-Анджелеса в начале недели. Ордер позволил им осмотреть и сфотографировать мое тело, включая мой пенис, ягодицы, нижнюю часть туловища, бедра и любые другие места, которые они хотели. Специалисты якобы искали любые обесцвечивания, пятна или другие признаки заболевания кожи, называемого витилиго. Это было самое унизительное испытание в моей жизни, ни один человек не должен проходить через подобное. И даже после того, как я пережил унижения, связанные с обыском, участники все равно не были удовлетворены и хотели сделать еще больше фотографий. Это был кошмар, кошмар, кромешный ужас. Но если я должен вытерпеть все, чтобы доказать невиновность, полную невиновность, так тому и быть. Не обращайтесь со мной как с преступником, потому что я невиновен».
Ла Тойя уставилась на экран телевизора, слезы хлынули из ее больших выразительных глаз. Казалось, она погрузилась в раздумья, когда Джек Гордон ворвался в комнату и нарушил ее задумчивость. «Шоу отменяется, – сказал муж певицы, – я не позволю, чтобы Тойю подключили к чертовому детектору лжи».
«Почему?» – поинтересовалась девушка.
«Мы договорились о 50 тысячах долларов, – объяснил Джек. – Учитывая, что Майкл плачет в прямом эфире, я удваиваю ее гонорар до 100 тысяч. Я только что сказал продюсерам, а они послали меня к черту. Так что мы уходим отсюда. Черт с ними».
Он схватил Ла Тойю за руку.
«Мне жаль, что ты проделал путь в Испанию зря, – сказала она мне жертвенным голосом. – Пустая трата получилась. Ты думаешь, наверное, что я ужасный человек. Но на самом деле все не так». Затем муж вывел ее из комнаты. «Скажи Майклу, что мне очень жаль», – пробормотала певица, когда они уходили.
Годы спустя Ла Тойя будет настаивать на том, что обвинения, выдвинутые против Майкла, были выдумкой Джека, он заставлял ее повторять их против ее воли. Хотя на примирение ушло несколько лет, к 2003 году они с Майклом выяснили отношения и снова стали близки. Женщина также извинилась перед остальными членами семьи, и родственники приняли ее обратно.
Расплата Майкла
К 1 января 1994 года почти 2 миллиона долларов было потрачено прокурорами и полицейскими Калифорнии на расследование дела Майкла Джексона. Две следственные комиссии присяжных допросили более двухсот свидетелей, включая тридцать детей, друживших с певцом на протяжении многих лет. Не удалось найти ни одного свидетеля, что мог бы подтвердить рассказ Джорди Чандлера, а без них дело властей становилось слишком слабым. Возможно, подростки, с которыми он занимался сексом, были настолько преданы ему? Или, может быть, все те, кто расследовал дело, являлись настолько непрофессиональными? Или, возможно, артист все же был невиновен?
11 января Джорди исполнилось четырнадцать лет, но у него не было никакой вечеринки. По его словам, он не хотел праздновать. Когда парень задул свечи на торте, Эван попросил его загадать желание. «Хочу, чтобы этот кошмар закончился», – сказал он. Отец подарил ему газовый баллончик для защиты.
В тот же день имиджу Майкла был нанесен еще больший ущерб, когда стенограммы показаний по гражданскому иску Джексон-Чандлер подали в Верховный суд Лос-Анджелеса как часть ходатайства адвоката Ларри Фельдмана. Аргументируя тем, что ему должен быть предоставлен доступ к финансовым документам Джексона, поскольку, как он выразился, «существует значительная вероятность», что клиент выиграет дело, Фельдман представил расшифровки в качестве демонстрации доказательств против звезды. Также была приложена новая декларация Джорди, повторявшего первоначальные обвинения, зафиксированные полицией и социальными работниками.
Стенограммы включали показания под присягой бывшего шофера Майкла Джексона, бывших горничных и секретарей. Правда это или вымысел, не имело значения, все стало публичным достоянием. Их речи состояли в основном из слухов, домыслов и инсинуаций. Самим свидетелям уже заплатили большие деньги бульварные газеты, чтобы «раскрыть всю информацию» об их боссе, и было трудно представить, что подобные заявления вызвали бы доверие со стороны присяжных.
Без сомнения, подробные показания Джорди Чандлера были бы самыми губительными для Майкла. Однако интересно, как отреагировали бы заседатели на тот факт, что утверждение, что артист трогал пенис подростка, было сделано под действием наркотика, изменяющего сознание? А что насчет того, обрезан Джексон или нет? В конце концов, слово Майкла против слова Джорди, потому что свидетелей каких-либо эпизодов растления нет (но, опять же, у таких событий редко бывают свидетели).
Благодаря своему статусу знаменитости певец смог бы одержать победу в гражданском процессе. Гора косвенных улик (не говоря уже о том, какое влияние на присяжных может оказать его неразумная решимость постоянно выставлять мальчиков напоказ на публике), вероятно, была недостаточной для того, чтобы вынести обвинительный вердикт. Возникал вопрос: стоило ли все того, чтобы добиться окончательного решения суда? Его адвокаты так не думали, считая, что чем больше разоблачений выплывет наружу, тем больше вреда они принесут. К тому же что, если мужчина действительно виновен? Что бы сделал суд с человеком, уже обвиненным Джорди Чандлером? Хотя парень, конечно, не был главной заботой адвокатов Майкла, они сочувствовали ему и чувствовали ответственность просто из-за его юных лет. Вероятно, их мало волновал его отец, однако не после всего того, что случилось.