Кадры с обвинителем в документальном фильме выглядели тревожными, особенно в свете новых обвинений. Гэвин, лысый из-за химиотерапии, согласно документальному фильму, должен был быть мертв к тому времени, но остался жив благодаря Джексону. Есть кадры, где подросток лежит на больничной койке или его везут в инвалидном кресле, а Майкл идет рядом с ним. Есть и другие – когда подросток идет с артистом по Неверленду (Гэвин в желтой бейсбольной майке, суперзвезда весь в черном с ног до головы и держит зонтик в качестве защиты от солнца). Эти двое находятся в приятной знакомой обстановке и буквально растворяются в разговоре.
Товарищество Майкла и Гэвина, которое возникает из общего опыта и искренней привязанности, было очевидно. Однако каждый, кто знает певца и помнит прошлое, смотрел документальную ленту и чувствовал, что тот в очередной раз зашел слишком далеко. Как и в случае с Джорди, он отдал себя подростку. Джексон просто рушит все личные границы для тех, кто младше четырнадцати лет, и открывается полностью: никаких защитных стен, никакой зоны безопасности, можно утверждать, что и здравого смысла во всем этом тоже нет. Он просто надеется, что мальчик и его семья будут относиться к нему так же, как и он к ним. В каком-то смысле подобное похвально. Для звезды его величины такая наивность – как глоток свежего воздуха. Тем не менее нельзя отрицать некоторую психологическую дисфункцию, проявляющуюся в связи с посторонними детьми, и на нее следует обратить внимание, потому что, очевидно, такое поведение может привести к большим неприятностям и для него, и для ребенка. В результате съемки жизнь Гэвина изменилась.
«После выхода в эфир документального фильма мистера Башира [Гэвин] и его мать уединились из-за того, что их завалили просьбами об интервью таблоиды всего мира», – сказал диктор Мори Пович. Он также зачитал заявление Джанет Вентура-Арвизо: «Я потрясена тем, как Мартин Башир манипулирует и использует моего сына. Отношения, которые Майкл поддерживает с моими детьми, – прекрасные, любящие. Это отношения отца, сына и дочери. Для детей и меня Майкл – часть семьи». Кроме того, заявил Пович, Джанет рассматривала возможность судебного иска против журналиста за то, что он взял интервью у ее сына без ее согласия.
По правде говоря, мальчик не должен был участвовать ни в одном из шоу – ни в программе Мартина Башира, ни в спецвыпуске Майкла Джексона, и оба одинаково виновны в том, что эксплуатировали ребенка в своих целях. Некоторые могут утверждать, что Джанет тоже ничто не оправдывает. Однако родительская опека и контроль в Неверленде – часть загадки, связанной с ночевками на ранчо.
Документальный фильм артиста вышел в эфир, и люди быстро забыли о нем. Однако именно лента Башира оставалась проблемой, особенно когда обеспокоенные специалисты по психическому здоровью начали подавать жалобы. Ряд психологов, психиатров и других детских правозащитников, включая доктора Кэрол Либерман из Беверли-Хиллз, написали письма в Службу защиты детей Санта-Барбары и управление по охране детства Лос-Анджелеса. «Всему есть предел, – сказала доктор Либерман, подавшая официальную жалобу 11 февраля 2003 года. – Не могла поверить, что мир стоит в стороне и наблюдает за тем вредом, который потенциально может быть причинен этим детям». Другие люди, например школьные учителя в округе Лос-Анджелес, также выразили беспокойство и озабоченность. Одна из них обратилась в департамент по делам детей и семьи Лос-Анджелеса (DCFS), заявив, что общение звезды и подростка, показанное в документальном фильме, выглядит странно и неуместно. Учительница не только считает, что в результате расследования должна быть определена специфика их отношений, она также подняла вопрос, какая мать позволила бы ребенку оказаться в подобных обстоятельствах.
После получения нескольких писем окружной прокурор Санта-Барбары Том Снеддон занял следующую позицию: «Показанное на экране не заменяет достоверных показаний жертв». Он, казалось, не был заинтересован в том, чтобы снова преследовать Майкла Джексона. Но на самом деле был, просто не хотел лезть в это дело, по крайней мере пока.
14 февраля 2003 года DSCS начал расследование.
Четыре дня спустя, 18 февраля, департамент шерифа Санта-Барбары начал собственное тайное расследование.
Майкл и его лагерь не знали о последнем. Однако узнали о расследовании DCFS немедленно, потому что Джанет Вентура-Арвизо позвонила сразу же, как только с ней связались. Певец был в недоумении. «Какого черта? – спросил он одного из своих советников. – Кто угодно может позвонить ни с того ни с сего, и там начинают расследование?» Когда ему ответили, что так и есть, Джексон решил, что хочет узнать как можно больше о вопросах, которые будут задавать официальные лица, и о том, какие ответы дадут Гэвин и его мать.
Вскоре представители DCFS организовали встречу двух социальных работников с семьей в лос-анджелесской квартире бойфренда Джанет. В то же время Майкл договорился о том, чтобы на ней присутствовали его собственные представители – следователь, а также невеста комика Криса Такера (общая подруга Джанет и Майкла). Когда работники отдела по работе с делами прибыли на собеседование, трое детей сидели перед телевизором, завороженно глядя на видео с артистом. Согласно магнитофонным записям, сделанным в тот день его представителями, Джанет сказала, что не знала о характере обвинений, выдвинутых против Майкла. Она сказала, что хотела присутствовать на интервью с каждым из детей и начала спрашивать: «Какие у меня права? А у них какие права?» Женщина выглядела испуганной.
Социальные работники сказали, что повестка дня будет разъяснена в ходе допроса. Они также настояли, чтобы представители Джексонов покинули комнату. Испуганная Джанет попросила оставить ее наедине со следователем звезды. Вдвоем они обсудили, как записать интервью с DCFS на диктофон, чтобы «не было никаких подозрений». Мужчина заверил: «Вам не нужно ничего делать». На записи слышно, как он прикрепляет микрофон к ее одежде. «Он работает».
В департаменте шерифа округа Санта-Барбара хранятся подробности беседы семьи Арвизо с DCFS. «Майкл для меня как отец, – сказал Гэвин социальным работникам, – он никогда не делал со мной ничего сексуального». Мальчик заявил, что «никогда не спал в постели с Майклом».
Более того, Джанет убеждала сотрудников, что «всегда была в курсе того, что происходит в Неверленде». Она уточнила: «Майкл как отец для моих детей. Он любит их, и я доверяю ему». Женщина сказала, что Майкл был «добрым и непонятым» и сыграл «важную роль в излечении [ее сына] от рака». Джанет рассказала, что иногда дети «лежали на кровати Майкла, смотрели телевизор и ели смор[25]. Но они никогда не оставались в кровати вместе». Мать настаивала, что мальчики и их сестра «никогда не оставались наедине с Джексоном, всегда кто-то был рядом». Она подчеркнула, что певец «всегда был замечательным». «Дети никогда не чувствовали себя некомфортно в его присутствии. Он стал для нас благословением», – заключила Джанет. Согласно отчету, старшая сестра Гэвина, Давелин, «чуть не плакала» во время интервью. «Майкл такой добрый и любящий», – сказала девочка.
Отца Гэвина, Дэвид Арвизо, DCFS опросил отдельно от остальных. «Нет причин подозревать Майкла в чем-нибудь», – утверждал он. Мужчина добавил также, что выздоровление его сына – заслуга артиста.
Некоторые наблюдатели задавались вопросом, почему Майкл пригласил своих представителей в квартиру для проведения расследования в DCFS. Согласно стандартам DCFS, Джанет Вентура-Арвизо и ее дети должны были быть опрошены без посторонних, и магнитофонные записи их интервью не должны были попасть к Майклу Джексону или кому-то, работающему на него. Конечно, лагерь певца хотел присутствовать там по одной простой и очевидной причине: чтобы знать, какое обвинение будет предъявлено. Если бы им удалось избежать наказания за присутствие на допросе, конечно, они попытались бы сделать это. На записи Джанет настаивает на том, что представители Джексона находились в квартире «по приглашению, по просьбе».
Позже, изучив все имеющиеся на тот момент доказательства, Департамент по делам детей и семьи пришел к выводу, что дело должно быть закрыто, а обвинения в жестоком обращении «необоснованны». Для продолжения расследования не хватало доказательств.
В то же время департамент полиции Лос-Анджелеса тоже начал и быстро закрыл расследование, согласившись с тем, что улик недостаточно: чтобы предпринимать какие-либо действия против Майкла Джексона, нужно было нечто более существенное.
16 апреля департамент шерифа округа Санта-Барбара пришел к собственному заключению. Согласно записям, «на основании интервью с детьми и их отцом было установлено, что элементов преступной деятельности не обнаружено». Именно поэтому «данное расследование было классифицировано в отчет о подозрении в сексуальном насилии, и никаких дальнейших расследований не требуется, дело закрыто».
Несколько месяцев спустя окружной прокурор Санта-Барбары Том Снеддон, объявив на пресс-конференции о предстоящем аресте Майкла, преуменьшил значение отчета DCFS и его выводов: «Называть произошедшее расследованием неверно. Это был опрос, простой и понятный. Вот и все». Он также утверждал, что «у данного отдела [DCFS] много проблем».
Похоже, у окружного прокурора тоже было «много проблем», потому что Снеддон не упомянул, что департамент шерифа округа Санта-Барбара фактически начал – и закрыл – расследование, основанное исключительно на выводах DCFS. Сам прокурор не опрашивал семью Арвизо. Скорее, кто-то из его офиса просто поговорил по телефону с социальным работником, которая посещала их, и получил ее записи. Тот факт, что Том Снеддон затем преуменьшил выводы DCFS на пресс-конференции, хотя опирался на них при закрытии предыдущего дела в отношении Майкла Джексона, и то, что он до сих пор не признал этого, не улучшает ситуацию.