У какого еще известного человека есть подобные проблемы? Дело в том, что певец настолько отличается от других, настолько необычен, настолько экстраординарен, настолько… знаменит, что является легкой мишенью для любой манипуляции, будь то один из многих сотен исков, поданных против него, или теперь второе обвинение в растлении детей? Или же он сам навлекает на себя такое безумие, будучи высокомерным, или наивным, или и тем, и другим? Может быть, Майкл просто один из самых невезучих людей, когда-либо работавших в шоу-бизнесе? Нам точно есть кого пожалеть.
Однако факт остается фактом: несмотря на его историю, на то, что он стал известен в детстве и превратился в суперзвезду в подростковом возрасте, в конце концов, это не уменьшает трудности, с которыми он сталкивается, если помнить, что Майкл Джексон всего лишь человек, а не офисный работник, сидящий за компьютером с девяти до пяти и пытающийся содержать большую семью на мизерную зарплату, или богатая светская львица, не заботящаяся ни о чем на свете. Как и каждый из нас, артист несет ответственность за принятие собственных решений. Он взрослый человек, не ребенок. Джексон пишет свою историю, привлекая внимание к тем, кого хочет видеть в своем мире. Никто не заставлял его иметь дело с Джорди Чандлером и его отцом, с Гэвином Арвизо и его матерью. Сближение с ними стало одной из самых больших ошибок Майкла, в чем мало кто сомневается.
Это печально, даже трагично. Он такой привилегированный человек, одаренный всеми благами славы и богатства. Задаешься вопросом, почему тогда кажется, что для Майкла Джексона нет вообще никакого способа прожить хорошую, достойную и счастливую жизнь.
Последние годы
Что, если?
Меня осенило, когда я стоял на кухне Майкла Джексона и ел сэндвич с тунцом. Я никогда не забуду тот момент, бывший настолько странным и сюрреалистичным, насколько можно себе представить. Прошла неделя и один день после его внезапной смерти 25 июня 2009 года. Я провел практически все время, давая интервью на телевидении и освещая ужасную историю его ухода для CBS News, телевизионной сети, с которой сотрудничал во время процесса над Джексоном четыре года назад. Однако теперь все было по-другому. Короля поп-музыки больше нет. Он мертв. Это казалось мне непостижимым, но почему-то являлось правдой. Тем не менее, поскольку у меня было так много работы, я пытался подавить свои тяжелые эмоции и завершить множество дел. Я обнаружил, что стою на изысканной кухне Неверленда со стальными приборами и роскошной отделкой из антикварного дерева, потому что меня попросили провести экскурсию по знаменитому поместью для телеканала CBS-TV. И именно когда я стоял там и ел сэндвич, меня наконец-то осенило. Вот оно, понял я. Майкл ушел навсегда. Ком в горле перерос в почти непреодолимое отчаяние. Происходящее казалось невероятно несправедливым. Я выглянул из кухни и взглянул в сторону обширного открытого патио – журчащий ручей, огромные деревья и, конечно, фигурки маленьких играющих детей, – попытавшись представить себе смех и музыку, когда-то наполнявшие поместье, счастливые времена.
Ранчо Неверленд было одним из величайших творений Майкла Джексона, результатом его необузданного воображения. Он любил его, что совсем неудивительно: здесь и правда захватывает дух. Во многих отношениях артист действительно добился успеха, подумал я, осматриваясь вокруг. Он был благословлен жить здесь. Вся его жизнь, на самом деле, стала одной невероятной удачей. Так почему же все пошло не так? Когда это случилось? Я подробно перечислял неправильные повороты судьбы. Но что же было в поместье такого, что, казалось, заставило меня сфокусироваться на неверных шагах певца? На той самой кухне, решил я, вот где все началось. Вон там, в уголке для завтрака – размерами с обычную гостиную, именно там.
Я вошел в комнату для завтрака, встал в центре и осмотрелся. Она была совершенно пуста – как и весь дом, – но воспоминания остались.
Именно там в ноябре 2003 года Майкл Джексон познакомил мир с мальчиком по имени Гэвин Арвизо. Сначала они находились на кухне, а затем в комнате для завтрака. Мужчина улыбнулся юноше, с тоской посмотрел в телевизионную камеру Мартина Башира и спросил: «Почему нельзя разделить свою постель?» Гэвин, казавшийся совершенно очарованным поп-звездой, положил голову на плечо Майкла. «Самое любящее, что ты можешь сделать, – это разделить с кем-то свою постель», – продолжал тот. После того как Башир начал давить, артист попытался прояснить ситуацию, как будто ему вдруг пришло в голову, что его комментарии могут быть неправильно истолкованы. «Всегда делитесь своей постелью, если вы с кем-то, понимаете? – теперь он звучал, как его мать Кэтрин, известная как непревзойденная хозяйка. – Он [Гэвин] собирался спать на полу, а я сказал: „Нет, ты спи на кровати, а я буду спать на полу”». Когда Башир спросил, почему Гэвин не мог спать в одной из гостевых комнат, Майкл сказал: «Мог, но когда дети приходят сюда, они всегда хотят остаться со мной. Они не хотят ночевать в комнатах для гостей, а сам я никогда не приглашал их в свою спальню. Они говорят: „Можно я останусь у тебя на ночь?” Я отвечаю: „Если твои родители не против, то да, можешь”».
Когда я вошел в гостиную Майкла, то обнаружил, что смотрю на камин и задаюсь вопросом: что, если?.. Что, если бы он не сказал те слова в интервью, транслировавшемся на национальном телевидении? Что, если бы у него хватило здравого смысла, особенно после обвинений десятилетней давности?
Но так ли плохо все было на самом деле? Да, было, решил я тогда. Может быть, сейчас, оглядываясь назад – зная все, что мы знаем, и будучи перегруженными тошнотворными показаниями в результате последующего судебного процесса, – это кажется почти нереальным. Но в то время, когда слова срывались с уст Майкла Джексона, да, это было плохо. Это было определяющим. Фактически, то был единственный момент, который, можно сказать без преувеличения, полностью разрушил его жизнь. После передачи 6 февраля 2003 года некоторые организации по защите детей подняли вопросы, и одно потянуло за собой другое, пока наконец 20 сентября 2003 года Джексон не был обвинен и арестован за растление малолетних.
Если бы Майкл не записал тот фрагмент с Гэвином, спрашивал себя я, случились ли бы какие-то другие неприятности где-нибудь еще? Кто знает? Но когда я шел обратно на кухню, пребывая наедине со своими мыслями, я чувствовал такую невероятную печаль за него, за его семью, за его друзей и за всех, на чьи жизни повлиял один момент, казавшийся певцу, вероятно, совершенно незначительным.
Действительно, а что, если?..
Воспоминания о Санта-Марии
Четыре года назад, зимой и весной 2005 года, с 28 февраля по 4 июня, я сидел позади Майкла Джексона в зале суда в Санта-Марии, Калифорния. Я уверен, что был единственным из присутствующих, кроме его адвокатов и членов его семьи, кто когда-либо встречался с подсудимым или с кем-либо из других Джексонов. Я так хорошо помню первый день, когда Тито вошел в зал суда, чтобы поддержать брата. Все в зале для прессы повернулись и посмотрели на меня с поднятыми бровями. Я пробормотал: «Тито», и они все быстро записали его имя. Они не знали, кто он! То же самое касалось всех членов семьи, каждый день приезжавших, чтобы поддержать знаменитого родственника.
В начале судебного процесса Майкл (тогда ему было сорок шесть лет) выглядел очень хорошо, казалось, был в отличной форме. Он бодро зашел в зал суда, и мы наблюдали, как он приводил себя в порядок, растягивая свое тело, будто готовясь к выступлению или спортивному соревнованию. Было интересно наблюдать, как его тело танцора напрягается и расслабляется, и я помню, как подумал, что певец выглядит таким же подтянутым, как и в его запоминающихся клипах на песни Thriller, Billie Jean и Beat It. Когда он поворачивался и улыбался адвокатам или даже зрителям, его харизма была мощной и такой очевидной для меня. Артист все еще обладал магнетизмом. Он все еще был Майклом Джексоном, думал я. Люди были заворожены им и как будто благоговели, просто находясь рядом. И это никогда не было столь очевидно, как 1 марта 2005 года, на второй день вступительных заявлений, когда адвокат Том Месеро включил для присяжных спорный документальный фильм Мартина Башира – тот, что привел к неприятностям. Пока играла музыка Майкла и мелькали фотографии, люди в зале суда покачивали головами. Они улыбались друг другу. На мгновение показалось, что мы перенеслись в какое-то другое место – несомненно, лучшее место, – в то время как знакомый голос и музыка наполняли комнату. Я подумал про себя: «Это будет очень странный суд по делу о растлении».
Затем начались свидетельские показания.
День за днем обвинение излагало свою версию и выводило на сцену одного свидетеля за другим, рассказывающих о неподобающем поведении Джексона по отношению к маленьким мальчикам, и поп-звезда постепенно словно сворачивалась внутрь себя. На восьмой день, 9 марта 2005 года, предполагаемая жертва, пятнадцатилетний Гэвин Антон Арвизо, дал показания. Одетый в голубую рубашку на пуговицах, он выглядел нервным, бормотал под нос. Он рассказал о случаях, когда Майкл давал ему алкоголь, и сказал, что мужчина также дважды мастурбировал при нем. Это было, мягко говоря, тревожно. Артист смотрел прямо перед собой, словно восковой манекен, не проявляя абсолютно никаких эмоций.
На следующий день после того, как Гэвин начал давать показания, Майкл опоздал в суд на час. После того как судья выписал ордер на арест и пригрозил бросить его в тюрьму, он наконец появился прямо в пижаме. Как выяснилось, у него серьезные проблемы со спиной, требуется лечение. У него не было времени переодеться. Стало очевидно, что дела у него идут не очень хорошо. Фактически, тот странный день стал началом конца для Джексона. Настоящая проблема, как я понимал – помимо тревожных показаний, – крылась не в том, что он явился в пижаме, а в том, что, казалось, умирал на наших глазах. Он явно испытывал ужасную боль, как физическую, так и эмоциональную. Любой, кому он был дорог, оказался убит горем, видя подобное зрелище. Было ужасно наблюдать, как он медленно разрушался до такой степени, что едва мог войти в зал суда.