Боб был уволен в 2004 году после почти семнадцати лет сотрудничества, не считая всех лет работы в Motown, как казалось, несправедливым способом – об отставке ему сообщили в письме. Майкл просто списал его со счетов и бросил по причинам, до сих пор мне не ясным, и, судя по разговору с Джонсом, ему тоже. Затем Боб написал язвительную книгу о певце вместе с репортером Стейси Браун. Даже я был шокирован, а меня нелегко удивить, когда дело касается подобных вещей. Конечно, обвинению нравилось каждое яростное слово, особенно в отношении Джорди Чандлера. И еще до того, как книга была официально опубликована, они вызвали Джонса в качестве свидетеля, чтобы он предстал перед бывшим работодателем и рассказал – под присягой – истории о Майкле и Джорди. Каково было Бобу смотреть со свидетельской трибуны в глаза артисту после того, как он написал такую книгу? Какими бы ни были его чувства, но что бы от него ни ждали, мужчина не мог – или не хотел – сделать это для обвинения. Он провел столько лет, защищая, любя Джексона, что просто не мог пойти на сделку с совестью. Я не уверен до сих пор, что Джонс хотя бы читал «собственный» текст, не говоря уже о том, чтобы написать его вместе со Стейси. «Не помню, чтобы я видел, как кто-то кому-то лизал голову», – сказал Боб, когда его спросили об особенно странном отрывке из книги. (Должен признать, фраза стала любимой у многих репортеров.)
Том Снеддон так и не смог сломить Боба Джонса – никто и никогда не мог этого сделать, насколько мне известно. Он покинул свидетельскую трибуну, так и не сказав ничего плохого о Майкле. На самом деле в некотором смысле я чувствовал, что он пожертвовал своим достоинством ради певца в тот день, и, возможно, это был его последний подарок бывшему другу и работодателю. Боба, казалось, абсолютно не волновало, что окружной прокурор выставил его лжецом, все равно он не предал Джексона. Тем не менее я чувствовал, что для самого артиста Джонс был мертв. Боб умер через несколько лет, так и не примирившись с Майклом.
В тот же день Джун Чандлер – мать Джорди – давала показания. Она рассказала о подарках, которые певец дарил ей, о мольбах позволить ему проводить время с Джорди десять лет назад. Женщина выглядела такой опустошенной, когда говорила о том, как ее отношения с сыном были разрушены, – Джун не разговаривала с ним в течение одиннадцати лет, согласно его решению. Она повторяла, как сильно сожалеет, что доверила Майклу своего ребенка. Сказала, что тот осыпал ее всевозможными дорогими подарками, чтобы втереться в доверие, и, возможно, позволила своему мальчику оставаться с мужчиной наедине по крайней мере тридцать раз!
Когда я писал о деле Джорди Чандлера в 1993 и 1994 годах, то не знал, что думать об этом. Майкл был так категоричен в интервью, которые я брал у него в мучительных телефонных разговорах из-за границы, заверял, что невиновен, и мне было трудно согласиться с тем, что Джексон – настолько хороший лжец. Кроме того, у меня нашлось много надежных источников, уверенных в том, что Майкла шантажировали и он невиновен. Когда речь заходила о Гэвине Арвизо, я приходил к выводу, что артист невиновен, на основании показаний, представленных в суде. Но некоторые истории, в которых фигурировал Джорди, были настолько тревожными, что я ни в чем не мог быть уверен. Как же так?
Многие поклонники и члены семьи Майкла злились на меня за то, что я не был однозначно уверен в невиновности певца в отношении Джорди Чандлера. Я понимаю, они считают, что слов Джексона в интервью должно было быть достаточно, чтобы убедить меня, и, конечно, его комментарии очень помогли. Но загвоздка в том, что я никогда не находился в одной комнате с Майклом и Джорди. Откуда я могу знать, что происходило между ними? И, что самое важное, в отличие от ситуации с Гэвином, я не присутствовал более шестидесяти дней на заседаниях и не слушал показания под присягой, чтобы иметь возможность принять решение. Самой собой, я хотел верить, что певец не виновен ни в каких противоправных действиях. И надеялся, что так оно и есть. Но это не означает, что реальность такова. В конце концов, на мой взгляд, слепая вера – замечательная вещь, но возможная только для членов семьи и очень, очень близких друзей. У остальных есть только надежда – не то же самое, что знание.
Факт, что Майкл заплатил Джорди более 25 миллионов долларов, не помог очистить его имя, насколько мне было известно. Я помню, как беседовал с артистом сразу после заключения мирового соглашения и сказал, что я крайне разочарован тем, что он заплатил обвинителям столько денег. Я сказал, что теперь люди всегда будут думать, что он виновен по всем статьям. Тогда я впервые услышал, как Майкл клялся. «Мне плевать на то, что думают люди», – сказал он мне со злостью. И добавил, что судебный процесс разрушил его жизнь, он абсолютно невиновен, но готов заплатить, чтобы все прекратилось. Впервые, подумал я, Джексон не принимал решение с оглядкой на то, как оно будет выглядеть в глазах публики. В некотором смысле, это был определяющий момент для него. Я подумал, может быть, дни создания образов остались позади, и надеялся, что теперь он сможет вести простую и настоящую жизнь. Может быть, Майкл все-таки не делал ничего противоправного, размышлял я, и просто хотел жить дальше и забыть о том, что Чандлеры вообще существовали. Но потом, десять лет спустя, я сидел, изучая Джун Чандлер на свидетельском месте, эту оболочку женщины с мертвыми глазами. Она выглядела так, словно весь ее мир рухнул в тот день, когда она и ее мальчик встретили Джексона. И я не знал, что и думать. Джун стала, как мне казалось, самым сильным свидетелем обвинения, и не столько из-за того, что говорила – слова на самом деле были не так уж и важны, – сколько из-за того, как выглядела, когда говорила. Сломленной. Полностью уничтоженной отношениями ее сына с королем поп-музыки.
Показания Дебби Роу
Показания Дебби Роу, данные 28 мая 2005 года, на сороковой день процесса, являлись, вероятно, самыми драматичными. Она не видела Майкла в течение многих лет, бывший муж не хотел с ней разговаривать. По его мнению, Роу не раз предала его, желая увидеть детей, Пэрис и Принса Майкла, которых родила. «Иногда она хочет видеть их, – сказал он мне однажды в телефонном разговоре, – а иногда нет, и я не собираюсь портить жизнь своим детям, мечась из стороны в сторону. Я зол на нее».
Майкл, безусловно, был в гневе, когда Дебби стала претендовать на опеку над сыном и дочерью сразу после его ареста в 2003 году. В юридической декларации в то время она утверждала, что сохраняла свои права на посещение детей примерно на год, но отказалась от них, потому что не могла справиться с оглаской и решила, что это будет «в интересах детей». Однако в заявлении говорила:
«В течение последних нескольких лет я поддерживала контакт с людьми, близкими Майклу, чтобы быть в курсе событий, касающихся детей. Повсюду в моем доме висят их фотографии, и я часто размышляла о той сказочной жизни, которой они, должно быть, наслаждались с отцом. Мне всегда говорили, что с нашими детьми обращались как с королевскими особами и они очень счастливы. Я хотела связаться с Майклом в течение последних нескольких лет, чтобы поговорить о сыне и дочери, но он не хотел. Джексон не отвечал на телефонные звонки и не перезванивал, поэтому я, к сожалению, продолжала полагаться на наблюдения других людей, знавших о детях и их благополучии».
Она также писала, что обвинения в жестоком обращении с детьми против Джексона заставили ее пересмотреть свои взгляды: «Я верю, что смогу обеспечить более стабильную обстановку для наших детей именно сейчас. Я считаю, что обязана защищать и участвовать в их жизни до тех пор, пока не будет проведено полное расследование. Если я не вмешаюсь, чтобы помочь детям, я не выполню свою родительскую обязанность». Опасаясь, что Майкл собирается бежать из страны до суда, она потребовала, чтобы паспорта детей были немедленно сданы. Женщина аргументировала: «У него есть близкие, влиятельные и богатые друзья по всему миру. У него есть возможность арендовать частный самолет в одно мгновение, увезти детей из Соединенных Штатов и никогда не вернуться».
Для артиста сделка была сделкой, несмотря ни на что, Дебби отказалась от родительских прав в 2001 году, а также получила от супруга крупную сумму, точнее сказать, миллионы. У Майкла определенно было упрямство, унаследованное, как я всегда полагал, от Джозефа. Никто и никогда не сможет переубедить старшего Джексона, если он что-то решил, и Майкл был точно таким же. Кроме того, как только певец кого-то вычеркивал из своей жизни, об этом человеке – за исключением редких случаев – больше никогда не вспоминали. Так что Дебби была вне игры, мы все знали, но теперь ее вызвало обвинение. Все подозревали, что ее показания будут далеко не в пользу Майкла. Конечно, обвинение думало так же, основываясь на предварительных беседах с ней, иначе они бы на нее не рассчитывали.
Когда Роу была приведена к присяге, мужчина уставился на нее с ледяным выражением лица. Затем посыпались одна бомба за другой, что было ожидаемо.
Прежде всего, она призналась, что они с Джексоном никогда не жили в одном доме вместе и она никогда не переезжала в Неверленд. Выглядело так, будто она собиралась дать показания, что ее брак и отношения со звездой были фикцией. Но затем, как часто случалось на процессе, все перевернулось с ног на голову. Внезапно, и к большому удивлению всех, особенно обвинителей, Дебби начала отклоняться от ожидаемой истории. Прежде всего, прокурор пообещал присяжным, что женщина даст показания, что все комплименты, сделанные Майклу в «опровергающем видео», были прописаны в сценарии. Она сказала прямо противоположное: «Мистер Джексон знает, что никто не мог заставить меня что-то сказать». Однако признала, что причиной ее участия в видео была надежда на то, что она «снова войдет в их жизнь [ее детей] и жизнь их отца». Когда ее спросили почему, Дебби поперхнулась, посмотрела на Майкла и сказала: «Потому что он мой друг». Затем, когда ее спросили, смогла ли она увидеть детей после съемок видео, Роу тихо ответила, что пыталась сделать это в течение девяти месяцев, но в конце концов сдалась.