Дебби также начала настаивать на том, что Майкл прекрасный отец и никогда бы не причинил вреда ребенку, поэтому верит всем сердцем, что бывший супруг невиновен. Конечно, ей пришлось признать, что она не видела его и не разговаривала с ним в течение… женщина не могла даже вспомнить, какого времени, ведь прошло столько лет. Тем не менее Роу сказала, что думала бы о нем как о друге, «если бы он просто поговорил со мной». Это было печально. Она казалась невероятно милой (в какой-то момент Дебби заявила, что один из советников Джексона был «полным дерьмом», а затем повернулась к судье и извинилась). Когда она узнала на свидетельской трибуне, что прокурор записывал разговоры с ней на пленку без ее ведома, то выглядела потрясенной и сказала: «Вы записывали? Вы это делали? Да чтоб вас черт побрал!»
Если уж на то пошло, Роу оказала Джексону очень большую услугу в тот день. Если бы она дала показания против него как бывшая жена и мать двоих детей, казалось, он ни за что не был бы признан невиновным. После суда я взял интервью у прокурора Рона Зонена для программы Court TV, и он сказал мне, что действительно Дебби «стала, вероятно, самым большим сюрпризом процесса». «Мы абсолютно не ожидали такого, верите?»
После показаний Дебби Роу мы все подумали: «Ну, теперь она точно увидит своих детей». К сожалению, несмотря на то что она, вероятно, помогла Майклу избежать тюрьмы, согласно большинству свидетельств, женщина встретится с сыном и дочерью только один раз после суда.
Когда Майкл находился в самовольной ссылке в Бахрейне после суда, он отправил Принса Майкла и Пэрис обратно в Штаты для встречи с матерью в отеле Беверли-Хиллз. Дебби увидела их впервые за три года. Малышам сказали, что Дебби – друг семьи, а не их мать. Конечно, женщине должно было быть очень больно. Если она и видела детей снова, никто, похоже, об этом не знает.
После первоначального заявления Роу об опекунстве в 2003 году и оправдания Майкла в 2005 году они пришли к соглашению о том, что бывшая супруга откажется от всех родительских прав в обмен на приблизительно 6 миллионов долларов, деньги будут выплачены ей в течение десяти лет. Она получила единовременную сумму в размере около 900 000 долларов в конце 2006 года, а затем первый платеж – примерно 600 000 долларов – 1 сентября 2007 года. Вопрос, прошли ли остальные транши? Вполне вероятно, что нет, поскольку Майкл не очень-то платил по счетам в последние годы жизни. Если нет, это может повлиять на решение Дебби о том, захочет ли она претендовать на детей после смерти их отца.
Как известно, Роу не включена в завещание Майкла. Но следует помнить, что оно было составлено в 2003 году, за несколько лет до суда. Очевидно, однако, что после окончания суда певец его не обновлял.
Странная защита
Сторона обвинения закончила свидетельские показания 4 мая 2005 года. Защита начала представлять свою версию на следующий день. По иронии судьбы, некоторые из нас считали, что свидетели защиты были даже более вредными, чем свидетели обвинения! Например, первыми выступили Уэйд Робсон и Бретт Барнс, два молодых человека, вызванные адвокатом Майкла Томом Месеро для рассказа о том, что в юности они оба спали в одной кровати с артистом. Мой желудок скрутило в узел, когда они говорили. Дело было в том, что в мире Джексона спать с маленькими детьми – нормально, это не означало секс, это просто означало, что ночевали вместе. Неважно, что такое поведение неуместно в реальном мире, что большинство разумных людей сочли бы его ужасным и по меньшей мере подозрительным.
На второй день Джой Робсон, мать Уэйда, дала показания о том, что проводила десятилетнего сына к квартире, где жил Майкл, через дорогу от отеля, в котором они остановились, и оставила его там, чтобы подросток провел ночь с Джексоном. И женщина была уверена, все было невинно. Почему? Потому что знала, что артист любит детей. «Майкл Джексон – особенный человек, – сказала она. – Если вы его не знаете, его трудно понять. Он вам не соседский мальчик». Я был более чем озадачен. Не мог представить, что присяжные сочтут такие вещи разумными. Но все же Джой казалась разумным человеком, так что, возможно, так все и было. В мире Майкла то, что имело смысл, и то, что казалось бредом, часто сходились в одной, трудно описываемой реальности.
В какой-то момент Джой Робсон вспомнила о напряжении и ревности мальчиков, спавших с Джексоном, включая актера Маколея Калкина и его брата Кирана.
Соперничество было также между семьями: по словам Робсон, она сказала Джун Чандлер, что «эмоциональные переживания детей стали серьезными, когда Майкл начал уделять больше внимания другому мальчику». Более того, по ее словам, Джун являлась «золотоискательницей», которая хотела превратиться в «хозяйку Неверленда».
Мари Элизабет Барнс показала, что ее сын Бретт провел десятки ночей в постели с Майклом, даже сопровождал поп-звезду в концертных турах по Южной Америке и Европе. Во время гастролей Бретт и Джексон жили в одном номере отеля, в то время как остальные члены семьи Барнс останавливались в другом номере. «Вы просто чувствуете, когда вы можете доверять кому-то, а когда нет, и я полностью доверяю Майклу», – объяснила женщина. Неужели я единственный подумал, что ее слова выставляют Джексона не в самом хорошем свете? Вряд ли. Оглядев зал, я увидел множество растерянных лиц. Затем, когда сестра Бретта Карли сказала, что артист спал с ее братом в общей сложности «365 дней» в течение двух лет, когда тому было десять или одиннадцать лет, я поднял руки вверх и решил, что такая защита не имеет для меня никакого смысла.
На самом деле на протяжении процесса обнародовались истории о том, что мужчина спал с мальчиками, и это считалось невинным поведением. Даже Маколей Калкин был вызван на свидетельское место на пятидесятый день, чтобы засвидетельствовать то же самое. Но, на мой взгляд, защита оказалась на высоте, когда указывала на несоответствия в рассказах Арвизо и в рассказах других свидетелей обвинения. И выглядела значительно хуже, когда пыталась представить неподобающее поведение Майкла разумным и объяснимым.
Однако перед нами разворачивалась не только мелодрама с высокими ставками. Некоторые воспоминания о Санта-Марии действительно заставляют меня смеяться. Например, я помню день, когда мы все сидели в суде, готовые к началу процесса, и тут в задней части зала поднялся шум. Это было 3 июня 2005 года, и Том Месеро второй день представлял заключительные аргументы. Все повернули головы и увидели трех привлекательных чернокожих женщин, пытающихся пробиться в зал суда, – они были накрашены, с уложенными волосами и звенели драгоценностями. Возник организованный хаос. Представьте себе группу The Supremes, пытающуюся пробраться на сцену с задних рядов переполненного ночного клуба, и вы получите картину происходящего. Это были Джанет, Ла Тойя и Ребби, одетые в одинаковые черно-белые платья, для которых это был, несомненно, лучший выход. Три сестры Джексон промаршировали по центральному проходу, чеканя шаг, ведомые Джанет, как будто она только что сказала: «Хорошо, девочки, давайте покажем им. Раз. Два. Три. Вперед». Они сидели в первом ряду, когда Томас Месеро заканчивал. «Достаточно лишь одних лживых показаний, сказанных под присягой, чтобы прекратить это дело, – сказал Месеро присяжным. – А лжи здесь не счесть». Когда он замолчал, судья объявил, что Рон Зонен собирается дать краткое опровержение. И тут как по команде все три сестры Джексон встали, повернулись и стремительно вышли из зала суда.
Вердикт
«У вас лучшее место в зале», – сказал мне один из шерифов Санта-Барбары накануне объявления приговора 13 июня 2005 года. Потребовалось шестьдесят шесть дней, чтобы передать дело присяжным – сорок пять дней для обвинения и пятнадцать для защиты. Присяжные получили дело 3 июня и совещались в течение десяти дней. «Потому что когда Джексона признают виновным, а его признают виновным, уверяю, – продолжал шериф, – мы схватим его и уведем так быстро, что вы и голову не успеете повернуть». Я поинтересовался почему. «Потому что мы боимся, что поднимется шум, его братья перепрыгнут через загородку [которая отделяет присутствующих в зале от судьи, подсудимого и адвоката] и устроят беспорядок». Я был поражен, поскольку предполагал, что Майкл будет признан невиновным. Доводы обвинения были слабыми, по крайней мере, на мой взгляд. Гэвин Арвизо не вызывал особого доверия, а его мать казалась мне эмоционально неуравновешенной, как и многие другие свидетели. Забавно, как худшие воспоминания всплывают в памяти человека во время суда, подобного этому, и возвращаются к вам, когда вы пытаетесь разобраться, что произошло. Например, Стар Арвизо показал, что артист вошел в комнату полностью обнаженным и возбужденным и что мальчики были в ужасе. По словам Стара, мужчина заявил, что это «совершенно естественно» и они не должны придавать его эрекции никакого значения ни на секунду. Но Гэвин свидетельствовал, что Джексон вошел в комнату голым, увидел их и убежал обратно, предположив, что, возможно, тот не знал, что они там были, и подросток вообще не упоминал о том, что Майкл был возбужден или говорил, что подобное «естественно». Незначительное расхождение? Возможно. Но все же… это заставило меня задуматься, не забыли ли мальчики договориться о том, как рассказать историю. На самом деле было упомянуто так много имен детей и так много свидетелей дали показания, что один из вопросов, заданных присяжными судье во время обсуждения, звучал так: «О каком мальчике мы говорим сейчас?»
Но что, если я ошибался? Что, если Джексон будет признан виновным и его отправят в тюрьму? «Он не переживет, – сказал мне его брат Джермейн. – Он просто никогда этого не переживет. Это будет для него концом». Я должен был присутствовать в зале суда на оглашении приговора в роковой день 13 июня 2005 года, а затем планировал немедленно выбежать на улицу и сообщить о результатах телевизионной аудитории CBS News. Репортеры, сидевшие рядом со мной, которые также считали Джексона невиновным, задавались вопросом, как они смогут сохранить объективность, если приговор будет иным. «У меня чувство, что я разрыдаюсь, – сказала мне одна новостная журналистка, моя подруга. – И как все будет выглядеть на телевидении? Но это же Майкл Джексон. Мы любим его с тех пор, как ему было десять лет». Я кивнул, ведь был уверен, что артист невиновен. Большинство доказательств – или их отсутствие – убеждали меня в этом. Поэтому я искренне боялся за него. Когда я наблюдал, как певец медленно и мучительно шел в зал суда в день вынесения приговора, то думал, что он уже выглядел сломленным человеком, а еще даже