не знал о своей судьбе. Мне казалось, что он шел в газовую камеру. Майкл сдался. Я не был удивлен. У него отняли достоинство, его карьера пошла прахом, подобное унижение раздавило бы большинство людей, не говоря уже о такой хрупкой и сложной личности, как Майкл Джексон.
Конечно, поп-звезда была признана невиновной по всем пунктам.
Я сидел и смотрел, как он выслушивает решения, слово «невиновен» звучало одно за другим. По мере того как их зачитывали и по мере того как разворачивалась драма, мне становилось ясно: этот человек принимает столько разных видов наркотиков, что, видимо, даже не понимает, что его признали невиновным!
«Многие люди будут удивлены, и вам не нужно иметь юридическое образование, чтобы понять вердикт, – сказал юридический аналитик CNN Джеффри Тубин. – Абсолютная победа Майкла Джексона, полное унижение и поражение Томаса Снеддона, окружного прокурора, преследовавшего певца более десяти лет. Он представил дело, на которое присяжные не купились. Это дело закончено».
Позже в коридоре царил хаос, когда репортеры пытались выбежать из здания суда, чтобы сообщить новости. Поклонники Майкла с ума сходили от радости, в то время как журналисты разбегались, пытаясь найти свои камеры и съемочные группы. Это было настоящее столпотворение. На мгновение я оказался плечом к плечу с Майклом. Посмотрел на парня, знакомого мне с десятилетнего возраста. Я улыбнулся ему. Он заставил себя улыбнуться в ответ, но выражение его лица было отсутствующим, а глаза пустыми. После того как артист был оправдан, должен был наступить один из самых счастливых дней в его жизни, но он как будто даже не осознавал, что должен насладиться им. Фактически Джексона больше не существовало.
Я вышел в эфир CBS News, чтобы от первого лица рассказать о том, что происходило в зале суда. Для меня это был очень эмоциональный момент, я едва справился.
Когда я пробирался сквозь толпу, чтобы сделать съемку в другом месте, ко мне подошла совершенно незнакомая женщина, схватила меня за руку и притянула к себе, чтобы убедиться, что я слышу ее в этой какофонии. «О нет, – сказала она, ее глаза расширились от тревоги, – что, если он действительно невиновен?» Казалось, мысль только что осенила ее, и ей нужно было немедленно поделиться, а я просто оказался рядом. «После всего, что произошло, – продолжила моя случайная собеседница, – что, если он действительно невиновен?» Когда я посмотрел на изумленное выражение ее лица, то почувствовал, как холодок пробежал по моему позвоночнику, и я подумал про себя: «О боже! Что, если он действительно невиновен?»
Последствия
Бахрейн – место, где трудно находиться летом. Пустыня покрывает большую часть из тридцати островов, составляющих страну, а в августе здесь настолько жарко, влажно и мерзко, что температура регулярно превышает 110 градусов по Фаренгейту (43 градуса по Цельсию). Но отдаленная страна имеет одну привлекательную черту. Это идеальное место для человека с проблемами, чтобы спрятаться от переживаний. Может быть, поэтому именно там, в Персидском заливе, Майкл Джексон искал убежища после суда.
В августе 2005 года Майклу исполнилось сорок семь лет. Он был свободен. Но, по правде говоря, его проблемы не закончились. Вовсе не наслаждаясь независимостью, артист погрузился в глубокую депрессию, страдая от приступов паники и бессонницы, последствий судебного процесса. Он отказывался говорить о пережитом. Не считал, что добился «победы», за которую боролись его друзья и поклонники. После приговора поп-звезда практически исчезла из поля зрения публики. Не было ни вечеринок, ни триумфальных пресс-конференций. Честно говоря, Майкл находился не в том состоянии, чтобы праздновать. Он был слишком болен. A через несколько дней после вынесения приговора попал в больницу в Санта-Барбары, чтобы пройти курс лечения от истощения и обезвоживания. Вскоре после того, как его выписали, артист уехал, покинув Неверленд, и больше туда не вернулся.
«Он полностью уединился, – сказал мне источник, близкий к Джексону, – поскольку был подавлен, тревожен, не мог есть и спать. Майкл почти потерял все: свободу, семью, карьеру. Подобные вещи ни для кого не проходят просто так. Он сказал мне: „До сих пор я просыпаюсь расстроенным и напуганным до смерти, и мне требуется полчаса, чтобы вспомнить, что все закончилось”».
Единственный человек, с которым мужчина виделся в течение нескольких недель после суда, кроме его детей и их няни Грейс Рварамба, был психотерапевт. Впервые в жизни Джексон решил обратиться за помощью. Это был определенно шаг в правильном направлении. Он знал, что ему нужна помощь, что, возможно, являлось признаком роста, ведь Майкл действительно обратился за помощью, вместо того чтобы игнорировать признаки болезни. «Он чувствовал себя жертвой Гэвина, интриганов Арвизо, а также окружного прокурора Санта-Барбары, Томаса Снеддона, – утверждал человек из окружения артиста. – Ему было трудно преодолеть ярость, которую он испытывает из-за случившейся ситуации. Однажды он сказал мне: „Господи, прости меня и не говори Кэтрин, что я когда-либо говорил такое, но я ненавижу этого ребенка. Я так ненавижу его””. Потом, я помню, он посмотрел на меня на мгновение и добавил: „Часть меня думает: нет, это неправильно, ты не должен ненавидеть. Но потом я думаю, что ничего не могу поделать. Я ненавижу парня за то, что он сделал со мной. Мой психотерапевт говорит мне, что я должен быть честен с собой и чувствовать то, что чувствую, а не подавлять это, как обычно. А я чувствую, что ненавижу ребенка. Ненавижу”».
Судя по описанию, то, что испытывал Джексон, было похоже на посттравматический стрессовый синдром. Его мучили постоянные кошмары, связанные с судебным процессом, он проигрывал в своей голове яркие улики против него, показания многочисленных свидетелей, демонстрацию порнографии, показанной присяжным, и муки и страдания на лице его матери. Это было самое ужасное, что когда-либо случалось с ним, и он чувствовал, как будто с него сняли кожу, и, если такое вообще возможно, еще более сильное одиночество.
Майкл не хотел общаться ни с кем, кто напоминал ему о том, что произошло в Санта-Марии, даже с теми, кто был на его стороне на протяжении всего судебного процесса. Его семья оказалась вне игры. Казалось, он не хотел иметь ничего общего с большинством из них. Некоторые из Джексонов снова заговорили о воссоединительном туре, и теперь певец, должно быть, думал, что и правда обязан им, но тем не менее не собирался ехать на гастроли. Он чувствовал, что на него давят, затягивая в семейные дела, не говоря уже о его рушащейся финансовой империи, и просто не хотел участвовать ни в том, ни в другом. Поэтому уехал. Артист отправился в Бахрейн, так далеко, как только мог, чтобы спрятаться. Отказ сотрудничать глубоко ранил его семью. Джозеф отчаянно хотел, чтобы Майкл появился на его дне рождения в Германии. Сын не смог заставить себя. В конце концов мужчине пришлось нанять его двойника.
Очевидно, Майкл знал королевскую семью в Бахрейне и поэтому прибился к ним. Конечно, позже принц подал на Майкла в суд за нарушение контракта, заявив, что у них была договоренность о записи альбомов, а певец отказался.
Так, что еще было нового? Именно из-за отсутствия личной ответственности Майкла я не хотел иметь с ним ничего общего после суда. Я смог пройти мимо обвинений в растлении, когда писал о нем. В конце концов, я считал его невиновным в деле Арвизо практически с самого начала. Однако не мог примириться с его полным пренебрежением по отношению к другим людям в его жизни. По моему мнению, он был чем-то обязан семье за их преданность. Возможно, они давили на него, заставляя участвовать в предприятиях, которые были ему не нужны и не интересны, но я чувствовал, что он обязан, по крайней мере, хотя бы попытаться работать с ними снова. В конце концов, их поддержка во время суда должна была что-то значить для него. Джексоны приезжали каждый божий день. Кроме того, я не мог понять отсутствия лояльности ко всем сотрудникам, поддерживающим Неверленд на плаву в его отсутствие. Как только суд закончился, практически все были уволены без выходного пособия. Десятки сиделок, горничных и других служащих, людей, у которых дома были дети, которые отдавали Майклу все свои силы, были просто уволены им, казалось, без всяких раздумий. Затем посыпались судебные иски со стороны бывших адвокатов и деловых партнеров, один за другим. Конечно, Джексон был непревзойденным бизнесменом, по крайней мере, в течение предыдущих десяти лет, но теперь все вышло из-под контроля. Платил ли он когда-нибудь кому-нибудь, с кем заключал сделку? Подписывал ли когда-нибудь контракт, не оказавшийся в итоге нарушенным? Очевидно, он не был человеком слова и, если быть откровенным – как его биограф и человек, знавший его достаточно долго, – это меня просто бесило. «Я человек чести, – сказал мне Майкл однажды, когда я пошутил о его браке с Лизой Мари Пресли на телевидении в шоу Good Morning America, а он позвонил, чтобы выразить свое недовольство. – Если ты хочешь верить хоть чему-то обо мне, верь этому». Действительно, оглядываясь назад, я думаю, что чувствовал, насколько сильно Майкл Джексон подвел меня. Поэтому в течение нескольких лет после суда не хотел писать о нем. «Но вы должны быть объективнее», – сказал мне один редактор. «По рукам, – ответил я. – Когда он начнет платить по счетам, может быть, тогда я начну писать о нем снова».
На мой взгляд, у Майкла Джексона была золотая возможность восстановить карьеру после суда. Я не мог понять, почему он хотел все разрушить, да еще в таких эпических масштабах. Певец продолжал обещать пластинки, которые так и не вышли, встречи, которые так и не состоялись. Казалось, что ему негде жить: он и его дети жили у друзей в одном городе, а затем переезжали в другой, будто бездомные. Я не хотел ничего знать, это все казалось мне таким разочаровывающим и бесполезным. Теперь мне бы хотелось, чтобы у меня было больше сочувствия к явно страдавшему человеку. Он так и не смог пережить суд, травма все еще разъедала его. Теперь я понимаю. Как он мог заботиться о ком-то еще, когда сам пытался прожить каждый новый день? «Любой, кто думает, что он сможет оправиться после такого публичного унижения, не знает Майкла Джексона, – сказал мне его бывший менеджер Фрэнк Дилео в тот июньский день, когда его оправдали. – Это слишком разрушительно. Боюсь, такого парня, как Майкл, это уничтожит».