После первого выступления The Jackson 5 на ярмарке в Уэстбери в гримерке зазвонил телефон. Горди хотел поговорить с зятем.
Пока семья наблюдала за лицом Джермейна, пытаясь понять, о чем идет речь, тот крепко сжимал телефонную трубку. Он почти ничего не сказал, только попрощался – глубоко выдохнул и повесил трубку.
«Ладно, я думаю, мне пора», – объявил Джермейн.
«Сейчас? Мы должны быть на сцене через тридцать минут!»
«Как мы будем работать без тебя?» – в недоумении воскликнул Джеки.
«Не могу поверить, что ты так поступаешь с нами», – добавил Тито.
Все заговорили одновременно, но голос Джозефа выделялся из общего гула. «Ты рехнулся? – взорвался он. – Мы твоя семья. Не Горди. Что с тобой не так, Джермейн? Говорю, малец, ты никуда не пойдешь».
Берри потребовал, чтобы двадцатилетний парень принял самое важное решение в своей жизни прямо здесь и сейчас: Motown или CBS? Джексоны или Горди? Его родная семья или его новая семья?
Независимо от того, действовал ли Джермейн импульсивно или понимал все последствия того, что собирался сделать, он выскочил из раздевалки со слезами на глазах. «Я ухожу отсюда», – сказал молодой человек. Он добрался до своего гостиничного номера, где примерно за пять минут собрал чемодан. «Что происходит? Что происходит?» – повторяла Хейзел. Джермейна душили рыдания, он не мог произнести ни слова. «Мы уезжаем», – все, что парень мог сказать. Черный лимузин Motown ждал у входа, чтобы отвезти пару в аэропорт, а затем обратно в Лос-Анджелес.
«Мы были потрясены, полностью обескуражены, у нас был настоящий шок, – вспоминал позже Марлон. – Все было похоже на ночной кошмар. Раздался звонок и затем Джермейн ушел от нас вот так. До шоу оставалось около часа. Зал был полон. Мы должны были выступить. У нас не было времени на размышления. Майкл плакал, и я сказал: «Не сейчас, Майкл. Нас ждут фанаты. Нам необходимо взбодриться». Вытирая глаза, он сказал: «Я справлюсь, Марлон. Но позже мы должны разобраться. Мы должны вернуть Джермейна»».
В ту ночь The Jackson 5 выступали на сцене ярмарки в Уэстбери с таким запалом, что никто из зрителей даже не догадался бы о закулисной драме, развернувшейся незадолго до концерта. Важнее всего для Майкла была аудитория. Ему было всего шестнадцать, но он знал, что нужно делать. Во время исполнения Dancing Machine он раскачивал стойку микрофона, отточенными шагами проходился по сцене, словно робот, а затем делал шпагат в тот самый момент, когда стойка падала ему на плечо. После он смотрел на инструмент с презрением, подразумевающим смертельное оскорбление. Толпа восторженно ревела.
Ваш покорный слуга – на тот момент совсем зеленый – присутствовал на шоу, и это выступление Джексонов я в деталях помню до сих пор.
Хотя Джермейна не хватало – Майкл объявил, что у него грипп, – выступление все равно было сногсшибательным.
Во время ироничного трибьюта Motown Sound Майкл двигался по сцене, словно одержимый танцор балетной труппы: I Want You Back, ABC, The Love You Save, Never Can Say Goodbye – все хиты Motown и не только исполнялись с изящной и довольно взыскательной хореографией. Что бы ни требовалось, чтобы угодить поклонникам, именно это и делал Майкл, уже по привычке превращая личные переживания в чистую энергию. Получая зрительскую отдачу, он, казалось, избавлялся от всех тревог. Снова был с единственными людьми, которым, как он знал, мог полностью доверять: своими фанатами.
Печальный гитарный рифф из хита The Jackson 5 I’ll Be There прозвучал с еще более сладкой горечью, когда Майкл исполнил его во время вечернего шоу. Без всякой репетиции Марлон вмешался и перехватил строки Джермейна, зазвучашие теперь иначе. «Я буду твоей опорой, – пел он, – я не сдамся». Марлона всегда недооценивали как певца, у него никогда не было возможности по-настоящему выйти из тени своих братьев. Сегодня он не сдался, несмотря на большие проблемы. Тем не менее Джермейн принадлежал сцене, его законное место было рядом с Майклом. Иначе все становилось каким-то неправильным.
Когда парни закончили, зрители повскакивали с мест, было три выхода на бис. Но потом за кулисами не было ни музыки, ни вечеринки, ни смеха, как обычно после отличного выступления. Все погрузились в мрачное настроение. «Почему шоу должно заканчиваться? – спросил Майкл брата Джеки. Он казался подавленным. Хотя подросток постоянно пытался скрыть свои чувства, казалось, они всегда выходили наружу. – Я бы хотел, чтобы это длилось вечно».
Я подошел к Майклу и спросил: «Эй, дружище, что случилось с Джермейном?», а потом добавил: «В любом случае, шоу прошло отлично. Вау, чувак. Просто нечто!» Тогда я не замечал, как сильно может заискивать юный поклонник. «Какое это было великолепное шоу, – продолжил я. – Боже мой. Все было просто… зашибись».
Майкл выслушал мои комплименты, грустная улыбка едва коснулась его губ. «Спасибо. Джермейн вернется, – ответил он. – Он… болен».
Джозеф молча сидел в углу. Его семья распадалась, и он ничего не мог поделать. У любого, кто смотрел на него, разрывалось сердце – настолько жалкий у него был вид. Он казался непривычно уязвимым, сидя на стуле, качая головой, как бы говоря: «Я просто не понимаю. Как вообще такое могло случиться?»
Майкл подошел к отцу и внимательно посмотрел на него. Он положил руку Джозефу на плечо. Это был момент настоящей близости между ними.
Внезапно Джозеф вскочил. В считанные секунды скорбь сменилась яростью. «Моя кровь течет по венам Джермейна, – проорал Джозеф. – Не Берри Горди. Не Берри Горди». Затем он выскочил из гримерки, захлопнув за собой дверь.
Поначалу казалось, что покинуть Motown будет легче, чем Джозеф предполагал. Берри Горди ничего не сделал, чтобы помешать их уходу. В любом случае он был занят кинобизнесом Motown и не выглядел слишком встревоженным тем фактом, что The Jackson 5 покидают компанию. Пока Джермейн был на его стороне и он выигрывал битву, Берри казался довольным. Он в любом случае не хотел иметь дело с Джозефом, так что тем, кто занимался большинством вопросов, касающихся The Jackson 5, в их последние дни в Motown, был Эварт Эбнер.
Но мало кто из артистов покидал Motown без драмы. Джозеф не подозревал, что Берри Горди приготовил ему еще один сюрприз.
В последнюю неделю июня 1975 года заместитель президента Motown позвонил Джозефу Джексону и сообщил новость, которая должна была произвести эффект разорвавшейся бомбы: компания владеет именем The Jackson 5. Джозефу было сказано, что группа может покинуть Motown, но им придется отдать имя. The Jackson 5 останется с компанией.
«Что ты несешь? – спросил Джексон. – Мы пришли в Motown под именем The Jackson 5. Это моя фамилия».
«Я не знаю, пришли ли вы сюда под именем The Jackson 5 или нет, – ответил ему Майкл Рошкинд, – но вы не уйдете отсюда как The Jackson 5, это я могу сказать тебе точно».
«Что, черт возьми, ты имеешь в виду?» – воскликнул Джозеф.
«В мире наберется, вероятно, сорок тысяч человек по фамилии Джексон, – сказал Рошкинд. – Пятерых из них мы сделали звездами. Мы можем найти еще пять, если потребуется, и их мы тоже можем сделать знаменитыми».
«Ах ты сукин сын», – воскликнул Джозеф. Он бросил трубку.
Так случилось, что параграф 16 контракта Motown, который старший Джексон никогда не читал, но подписал в 1968 году, гласил: «По взаимному согласию, мы [Motown] владеем всеми законными правами, правом собственности и интересами в отношении имени The Jackson 5».
Кроме того, 30 марта 1972 года, после первой серии хитовых записей The Jackson 5, компания Motown обратилась в Патентное ведомство США с просьбой зарегистрировать логотип The Jackson 5, чтобы гарантировать право собственности компании на название. Словосочетания «Jackson Five» и «Jackson 5» также принадлежали исключительно Motown Records Corporation.
Конечно, Джозеф мог бы зарегистрировать названия Jackson Five, Jackson 5 и любое другое имя, если бы только подумал заранее. Подобная мысль просто не приходила ему в голову. Что же касаеется Motown, для них было обычной практикой регистрировать имена своих подопечных. Компания проделывала это с The Supremes, The Temptations… и многими другими в течение долгих лет.
С последним залпом уход группы из Motown превратился в битву между двумя семьями: Джексонами и Горди. Некоторым очевидцам казалось, что Берри сделает все возможное, чтобы продемонстрировать свою власть в изменчивой звукозаписывающей индустрии и прессе, даже запретит мальчикам использовать собственное имя, если понадобится. «Конечно, игра была грубой», – поделился со мной Майкл позже.
Он оказался поражен тактикой Берри в отношении названия группы. «Я о таком даже и не думал», – объяснил певец. Как будто был не только противником, но и учеником Берри. Пока другие братья смотрели, ждали и злились, Майкл учился. «Я хочу знать, как он все провернул, – сказал он. – Мне необходимо все запомнить».
Состоялось очередное семейное собрание на тему: «Что же нам теперь делать?»
«Если Берри владеет именем, значит, он владеет именем, – произнес Майкл, согласно его воспоминаниям. – Нам не обязательно быть The Jackson 5, ведь правда? Я хочу сказать, мы же можем называться просто „Семья Джексонов»? Или „Джексоны”?»«Кажется, у нас нет иного выхода, – ответил Джозеф. – Меня бесит, что мы теряем название. Сколько мы в него вложили!»
«И ты ведь знаешь, что они не собираются его использовать, – проворчал Тито. – Оно просто пропадет».
Тито был прав. После того как Motown заявила свои права на имя, компании не оставалось ничего лучшего, как продавать старые альбомы.
Джексоны покидают Motown
В понедельник 30 июня 1975 года Джозеф Джексон организовал пресс-конференцию, чтобы объявить о переходе группы в CBS. До истечения срока контракта с Motown оставалось восемь месяцев, и Джозеф, казалось, больше, чем прежде, стремился покинуть компанию. Несмотря на то что тогда Берри был очень занят Дайаной Росс и постпродакшеном ее фильма «Mahogany», он держал удар. Утром в день объявления Джозефа Майкл Рошкинд сказал прессе, что если CBS рассчитывало заполучить всех участников The Jackson 5, то они будут разочарованы – подразумевая, что Джермейн никогда не предаст Берри. Рошкинд добавил: «Группа не сможет петь под прежним именем в другой компании. Они никогда не получат ни пятерых участников группы, ни имени The Jackson 5».