Стратегия сработала в Америке. Альбом Destiny разошелся тиражом более миллиона копий и достиг одиннадцатой позиции в чарте Billboard, что неплохо для группы, долго не выпускавшей успешных записей.
Однако в Великобритании дела Destiny так и не шли в гору. На релиз пластинки там ушло около полугода, но она добралась лишь до 33-го места. У Джексонов опять были нестабильные продажи в Великобритании, и с этим, кажется, ничего нельзя было поделать. Пробиться там было труднее, чем в Штатах. Джозеф воспринял эту информацию с пониманием, даром что в то время основное внимание все равно уделялось продажам в США, а не в Европе.
Однако Майкл все еще был недоволен. Несмотря на отношение его братьев, в глубине души он знал, что успех Destiny не полностью его и их заслуга. CBS развели настоящую шумиху вокруг того, насколько эффективны братья как продюсеры, но это было неправдой. На самом деле не только они отвечали за продюсирование альбома. Майкл ненавидел жить во лжи, он давно чувствовал, что уже вырос из вранья. Прошли времена, когда такие небылицы были приемлемы.
Майкл никогда не был обеспокоен своей жизнью и карьерой так, как после окончания тура Destiny в 1979 году. В дороге он потерял голос, из-за чего Марлону пришлось петь партии в более высоком регистре, в то время как солист просто шевелил ртом и чувствовал себя униженным. В конце концов из-за проблем Майкла со связками две недели гастролей пришлось просто отменить.
На протяжении всего тура младший Джексон был измотанным и поникшим, казалось, он не мог найти тот неограниченный запас энергии, на который всегда полагался в прошлом. Несмотря на энтузиазм публики, Майкл чувствовал, что ему чего-то не хватает. Артисту едва исполнился двадцать один год, и он осознал, что перестал расти в профессиональном плане; ему не нравилось выступать в составе группы. «Одно и то же повторялось снова и снова, – сказал он мне в интервью после тура. – Один за всех и все за одного, но я начал думать, что, может быть, мне стоит делать что-то самостоятельно. Мне было дискомфортно».
Что еще хуже, Майкл ненавидел говорить с Джозефом и, более того, иногда с трудом находился с ним рядом.
Хотя многие обозреватели полагали, что благодаря успеху Destiny Джозеф Джексон стал блестящим менеджером в сфере развлечений, Майкл так не считал. По мнению певца, отец использовал в работе «метод дробовика»: «Если выпустить достаточно пуль, в конечном счете одна попадет в цель, – объяснял певец. – Но еще это значит потратить впустую много боеприпасов и, возможно, поразить некоторые нежелательные цели, – продолжал он. – Посмотри, как Джозеф оттолкнул от себя Берри и всех остальных сотрудников Motown». Артист утверждал, что некоторые люди определяют цель, преследуют ее столько, сколько необходимо, а затем попадают в нее одним выстрелом. «Таков правильный путь», – рассуждал Майкл.
Честно говоря, Джозеф никогда не смог бы победить в случае с сыном, сколько бы выстрелов в яблочко ни совершил. Увести группу из Motown было лучшим, что он когда-либо делал, но Майкл не мог этого понять. По известным причинам его восприятие омрачалось личным опытом, он видел в Джозефе отца, виновного в жестоком обращении с детьми и разврате. Он просто не мог приписать заслугу Джозефу Джексону… за что-либо… когда-либо.
Артист не чувствовал, что группа сделала что-то значимое после ухода из Motown и подписания контракта с CBS, хотя у них и был хит Shake Your Body. Этого было недостаточно. Он устал от образа The Jackson 5 и знал, что хочет сделать: записать еще один сольный альбом, теперь для CBS, который реализует его амбиции, даст волю его артистизму и избавит от беспокойства, преследовавшего после окончания тура Destiny. Майкл днями напролет сидел один в своей спальне, размышляя, как позже скажет Марлон, «кто его знает о чем, он очень скрытный».
Братья вскоре поняли, что с Майклом что-то не так, и испугались. «Он вел себя странно, – вспоминал Тито. – Как будто что-то сломалось в нем. Перестал появляться на семейных встречах, и, когда мы обсуждали наши планы на будущее, ему нечего было предложить. Может, он собирался остаться сам по себе, я не знаю. Майк никогда особо не говорил. Невозможно было понять, о чем он на самом деле думал».
«Я просто считал несправедливым, что пауза в выпуске сольных альбомов так затянулась, – сказал певец много лет спустя о том времени. – Одним из условий нашего контракта с CBS была самостоятельная запись. Но мы никак не могли найти время, я начал нервничать и расстраиваться».
Когда Майкл сказал отцу, что хочет записать сольный альбом, реакция Джозефа была предсказуемой: положительной, только с одним «но». «Почему бы и нет? – сказал он. – Ты знаешь мое мнение, Майкл. Делай то, что хочешь, если это не мешает работе группы».
«То есть?» – спросил Майкл.
«Ты прекрасно понимаешь, – предупредил его отец. – Самое главное – семья».
Пожалуй, Джозеф не слишком беспокоился о том, что Майкл сделает сольный альбом, потому что, по правде говоря, его пластинки никогда не имели большого успеха: первые две записи для Motown, Got to Be There (1971) и Ben (1972), были проданы тиражом чуть более 350 000 копий каждая – неплохое достижение. Однако у его третьего альбома Music and Me (1973) были совсем другие показатели – 80 286 экземпляров, что весьма удручало. Его последняя сольная пластинка для компании Forever Michael (1975) показала немногим лучший результат (99 311 копий). Альбомы с участием всех Джексонов всегда продавались лучше, чем сольные. Статистику продаж сольного альбома Джеки (кстати, потрясающего) можно даже не брать в расчет. Джозеф всегда считал, что совместное выступление отвечает общим интересам.
Так что если Майкл чувствовал необходимость записать сольный альбом, чтобы «выпустить пар», это было нормально для Джозефа – до тех пор, пока чудо-мальчик помнил, что в первую очередь он хранит преданность семье и группе, а не себе.
Off the Wall
Когда Майкл Джексон намеревался записать новый сольный альбом, он не знал, каким должен быть результат. Однако знал, чего не хочет, а именно – выпустить пластинку, похожую на альбом The Jacksons. С самого начала профессиональной карьеры кто-то решал за Майкла, как будет звучать его музыка. Сначала продюсерский персонал Motown, затем исполнительные продюсеры, отвечающие за артистов и репертуар, в CBS и Epic. Хотя семье была предоставлена свобода писать и продюсировать альбом Destiny, Epic настояли на том, чтобы Джексоны записали песню Blame It on the Boogie, авторами которой не являлись. В процессе работы над тремя альбомами лейбла раз за разом происходили другие уступки и компромиссы, и Майкл никогда не чувствовал себя полностью ответственным за результат. В то время как песня Shake Your Body, ставшая хитом Destiny, восстановила репутацию группы на рынке, многие обозреватели в музыкальном бизнесе, как и Майкл, полагали, что магия братьев осталась в Motown.
Теперь певец хотел большей творческой свободы. Он стремился к тому, чтобы его следующий альбом был записан без какого-либо участия семьи, хотя братья, как только узнали о проекте, отчаянно пытались сделать сольную пластинку совместной. Их обижало, что Майкл хотел работать в одиночку, но он твердо стоял на своем. «Я сделаю все сам, – сказал он. – Им просто нужно понять. Хотя бы раз».
Не зная, как поступить, Майкл позвонил Куинси Джонсу, протянувшему ему руку помощи во время работы над «The Wiz». Они впервые заговорили на съемочной площадке, когда Майкл репетировал сцену, в которой Страшила вытащил листок бумаги из своей набивки и прочитал цитату Сократа. Джексон приписал утверждение Сокраду (Soh-crates). «Я всегда думал, что имя произносится именно так», – сказал Майкл позже. Когда он услышал хихиканье команды, то понял, что ошибся.
«Со-краТу (Sock-ra-tease), – прошептал кто-то ему на ухо. – Это Со-краТ».
Он повернулся и увидел Куинси, музыкального директора фильма.
Пожилой мужчина протянул ему руку. «Я – Куинси Джонс, – сказал он с теплой улыбкой. – Обращайтесь, если понадобится помощь…»
Майкл запомнил его предложение. Чуть больше года спустя он позвонил Куинси и попросил предложить возможных продюсеров для сольного проекта. Тот предложил самого себя.
Куинси не был очевидным кандидатом на роль продюсера для Майкла. Он добился успеха в мире музыки поп и ритм-н-блюз, выпуская пластинки, представлявшие собой виртуальные музыкальные мастерские музыкантов, авторов и аранжировщиков под руководством Джонса. Куинси также добился массового успеха с Brothers Johnson, дуэтом из Лос-Анджелеса, чьи платиновые альбомы он продюсировал. Тем не менее большинство обозревателей негласно считали, что Куинси был довольно ограничен в музыкальном плане, чтобы сделать отличную поп-пластинку; многие полагали, что его внешне успешные записи с Brothers Johnson звучали посредственно.
Однако Куинси прошел в шоу-бизнесе долгий и насыщенный путь. Он начал с позиции трубача и аранжировщика Лайонела Хэмптона, когда ему было пятнадцать. В последующие годы погрузился в студийную работу, аранжировал, сочинял и продюсировал для Дины Вашингтон, Дюка Эллингтона, Биг Мэйбелл, Томми Дорси и Каунта Бэйси. В начале 1960-х годов был вице-президентом Mercury Records, первым чернокожим руководителем крупного лейбла. В 1963 году начал новую карьеру в Голливуде, где стал первым чернокожим в высшем эшелоне кинокомпозиторов. В его активе значилось тридцать восемь картин, включая «The Wiz».
«Я не особо хотел работать над «The Wiz», – сказал Куинси. – Я подумал, что публика ни за что не примет черную версию „The Wizard of Oz”. Все время говорил Сидни Люмету, что не хочу участвовать, но, поскольку он отличный режиссер и нанял меня для написания саундтрека к моему первому фильму [„The Pawnbroker”, 1965], я согласился. Вот с чего началось мое сотрудничество с Майклом Джексоном».
Когда в 1979 году мужчины встретились на студии звукозаписи в Лос-Анджелесе, чтобы определиться с ритмическими дорожками, артист и продюсер сразу нашли общий язык. Метод работы Куинси на студии заключался в том, чтобы предоставить исполнителю превосходные песни и прекрасных музыкантов, а затем дать полную свободу действий. Майкл так привык быть на коротком творческом поводке, что пришел в восторг, когда Куинси начал серьезно относиться к его идеям. Продюсер вспоминал, что сначала Майкл выглядел очень замкнутым, застенчивым и неуверенным в себе: «Он сомневался,