В дороге братья Джексон осознали, насколько Майкл отдалился от них. Он начал говорить с прессой о возможности сольной карьеры. «Я думаю, что в будущем так и произойдет, – сказал молодой человек Полу Грейну из Billboard. – Думаю, публика меня поддержит. Это определенно случится».
Братья явно хотели услышать другое. Они почувствовали себя еще менее уверенно, когда Майкл начал погружаться в деловую часть шоу. Например, однажды он должен был репетировать с группой, когда кто-то принес ему копию контракта на грузовики для перевозки оборудования. Джексон взглянул на него и сказал: «Подождите, мне нужно переговорить с адвокатом».
«Это может подождать, Майкл, – грубо отрезал Джеки. – У нас важная репетиция».
Артист проигнорировал замечание старшего брата и покинул сцену, чтобы найти телефон. Он позвонил Джону Бранка. «Джексон хотел, чтобы я объяснил параграф, касавшийся того, что произойдет, если грузовик сломается, у него спустит колесо или дорога будет размыта, – вспоминал Джон. – Я объяснил. Он задал пару вопросов и сказал: „Хорошо, я понял”. Майкл был очень внимателен к деталям, всегда все уточнял, хотел все знать. И обычно говорил: „Важно, что я знаю”».
Затем певец вернулся на сцену, подписал контракт и продолжил работу. Примерно в то же время Майкл наконец научился водить машину и теперь мог покинуть общий дом, когда ему было тяжело там находиться. Певец Мики Фри (бывший участник группы Shalamar) помнит свою первую встречу с Майклом осенью 1981 года. «У меня был контракт с управляющей компанией Дайаны Росс. Она остановилась в отеле The Beverly Hills и спросила меня, не хочу ли я приехать в ее бунгало и встретиться с Майклом. А кто бы не захотел? – рассказывает он. – Итак, я ужинал с Майклом, Дайаной и Джином Симмонсом из Kiss, в то время ее парнем. Я нервничал, потому что всегда мечтал встретиться с Джексоном, он был таким милым. И вот наступил момент, когда мне пора было возвращаться домой. Меня привез на машине водитель Дайаны, и она предложила: „Я скажу водителю, чтобы он приехал и отвез тебя обратно”. Майкл очень мягко сказал: „О, не надо, я отвезу Мики домой”».
Диана и Джин были сильно удивлены. «Ты уверен, что хочешь это сделать, Майкл? – спросила его Дайана. – Ты уверен, что справишься?»
«Да, я справлюсь», – уверенно сказал Майкл.
Мики сел в «Роллс-ройс» Джексона, и они поехали по дорожке перед отелем. «Будьте осторожны, – крикнула им вслед Дайана. – Не гони слишком быстро, Майкл».
Когда примерно через пятнадцать минут они добрались до дома, где находилась квартира Мики, певец несколько раз объехал квартал, прежде чем смущенно признаться: «Знаешь… Я могу водить эту штуку, но не умею делать параллельную парковку. Можешь припарковаться за меня?» Майкл остановил машину посреди дороги, и они поменялись местами.
«Я десять раз объехал квартал, прежде чем найти место для парковки, чтобы люди могли видеть, как я везу Майкла Джексона на его великолепной машине», – вспоминал Мики.
Непрямой разговор
К осени 1981 года, несмотря на все усилия CBS Records сохранить в тайне внутренние передряги в семье Джексонов, большинство людей, следящих за происходящим в индустрии, знали как о конфликте Кэтрин и Джины, так и о подаче иска в суд. Майкл ясно дал понять, что не хочет сталкиваться с репортерами, потому что боялся, что его могут попросить прокомментировать ситуацию. Однако кампания, продвигающая Triumph в прессе, продолжилась, несмотря на пожелания артиста.
Майкл Джексон, которому только что исполнилось двадцать три года, являлся противоречивым человеком. Будучи решительным и целеустремленным, как он уже успел несколько раз доказать, он также был уязвимым и растерянным. Он начал контролировать свою карьеру, но все еще не разрывал связи с семьей. «Я бы умер, если бы остался один, – признался он мне в телефонном интервью в свой день рождения. Майкл не мог выбраться из кокона, покинуть дом. – Ни за что. Я никогда не смогу уйти отсюда».
Вместо того чтобы взрослеть, Джексон, казалось, начал регрессировать: покупал игрушки, играл в детские игры и впервые окружил себя детьми. Юных фанатов, толпящихся у ворот дома, чтобы мельком увидеть проходящего певца, теперь приглашали в святая святых, где они могли провести время с Майклом. Это выглядело странно. Джеки теперь называл его «мужчина-ребенок», объясняя: «Он мужчина, но все еще ребенок, прекрасное сочетание». Когда его спрашивали о возможности иметь собственных детей, Майкл отрицательно качал головой. Он говорил, что хотел бы вырастить ребенка, но он его усыновит, и это произойдет «в далеком будущем». Артист утверждал, что не будет заводить потомство. «Я не обязан производить на свет свое продолжение, – неловко произнес он. – Это не для меня».
Джексон продолжал: «Одно из моих любимых занятий – быть с детьми: общаться с ними, играть вместе. Они – главная причина моего творчества. Дети знают все, что люди пытаются понять, владеют столькими секретами, но им нелегко их раскрыть. Я же извлекаю уроки. Они говорят вещи, которые поражают. Проходят блестящий, гениальный этап жизни. Но потом, когда достигают определенного возраста… – Майкл замолчал. – Когда они достигают определенного возраста, все исчезает».
Я должен был брать интервью у необычного «мужчины-ребенка» 3 октября 1981 года. Встреча была организована пресс-агентом Epic. Меня заранее предупредили, чтобы я не упоминал о Джине Спраг и не задавал вопросов об «инциденте» или браке родителей Майкла.
Я сидел за столом и составлял список вопросов, когда зазвонил телефон. Это был он. Джексон быстро перешел к делу. «Я хочу, чтобы интервью прошло по-особенному», – сказал он.
«Конечно, Майкл. Как тебе будет угодно».
«Ну, – завел он разговор, – я хочу, чтобы Джанет нам помогла».
«Помогла?»
«Да. В общем, Джанет будет присутствовать на нашем интервью, – пояснил он. – Ты начнешь задавать ей вопросы, а потом она будет спрашивать меня. Тогда получится, что я буду отвечать ей, а она станет передавать тебе мои ответы. Как тебе?»
«Звучит странно. Я даже не уверен, что все понял. Не мог бы ты еще раз мне объяснить?»
Он повторил сценарий и сказал, что согласен дать интервью только на таких условиях. «Надеюсь, ты понял, – живо произнес Джексон. – Ну, пока».
«Подожди, – сказал я. – Не понимаю, Майкл. Ты даешь интервью мне, но ты не разговариваешь со мной? Что за абсурд?»
«Может, тебе это и кажется безумным, – ответил он. – Но если я так поступаю, значит у меня есть на то причины. Тебе просто нужно постараться понять. Если ты готов сделать по-моему, то жду тебя завтра. Хорошо? Давай, пока».
Я задумался над тем, смогу ли провести интервью таким способом. Есть ли в этом какой-то смысл? Конечно, я должен был попробовать. Как я мог отказаться от участия в самом странном интервью, которое у меня когда-либо было с Майклом, да и с кем угодно, чего уж скрывать.
На следующий день я приехал в дом в Энсино в назначенное время. «Я очень рад, что ты согласился», – сказал певец, когда мы пожали друг другу руки. На нем были черные футболка и джинсы. Он стоял босиком. Я заметил, что его нос стал тоньше и острее, с тех пор как я в последний раз видел его за кулисами на концерте Патти Лабелль в Голливуде примерно шесть месяцев назад. Его высокий шепот стал еще мягче.
После того как мы с Майклом обменялись любезностями в гостиной, вошла пятнадцатилетняя Джанет в красной кожаной мини-юбке, черных ботинках и клетчатом свитере. Она не поздоровалась. Словно робот, быстро села рядом с братом, как будто и не замечая самого его присутствия.
Джексон представил нас, как если бы мы никогда не встречались. (Конечно, это было не так.) Мы пожали друг другу руки, но она ни разу не посмотрела мне в глаза. Я сел напротив них.
«Теперь ты возьмешь интервью так, как ты мне обещал, ага?» – удостоверился Майкл.
Когда я ответил, что ничего не «обещал», он встал со стула. «Что ж, тогда мы не можем провести интервью», – сказал он резко. «Подожди, – остановил я его и жестом пригласил сесть. – Давай попробуем. Начнем с нового альбома. Что ты о нем думаешь?»
Майкл пригвоздил меня к месту взглядом темных глаз и кивнул в сторону сестры. Я перенаправил свой вопрос. «Джанет, не могла бы ты спросить его, что он думает об альбоме?»
Девушка повернулась к Майклу. «Он хочет знать, что ты думаешь об альбоме», – повторила она.
«Скажи ему, что я очень доволен, – ответил Майкл расслабленным тоном. – Работа с братьями снова стала для меня невероятным опытом. Это было… волшебно».
Джанет кивнула и повернулась ко мне. «Он велел мне сказать тебе, что он очень доволен альбомом, – повторила сестра артиста. – И работа с братьями явилась для него невероятным опытом».
Последовала пауза.
«Ты забыла сказать, что это было волшебно», – поправил ее Майкл, казалось, он злился из-за того, что девушка не выполняла свою работу должным образом.
«О, да, – Джанет посмотрела на меня виноватыми карими глазами. – Он сказал, что это было волшебно».
«Волшебно?» – спросил я.
«Да. Волшебно».
Пока я придумывал следующий вопрос, который могла бы задать ему Джанет, то впервые за день внимательно посмотрел на Майкла. Внезапно я понял, что он нанес макияж. Его брови и ресницы были накрашены тушью, а на веки наложены нежно-розовые тени. Румяна подчеркивали его скулы и… на нем была помада? Да, убедился я, алая помада. Сегодня не удивить тем фактом, что Майкл Джексон носит макияж в повседневной жизни (в отличие от сцены или видеосъемок, для которых красят практически всех мужчин). Однако в 1981 году никому бы и в голову не пришло, что молодой человек будет краситься, чтобы дать интервью в собственном доме. Макияж был сделан аккуратно и умело. Он выглядел экзотично.
Подобие интервью продолжалось еще около тридцати неловких минут. Время от времени Джанет добавляла собственные комментарии, как мне казалось, чтобы поддержать разговор. «Майкл, помнишь, как одна девушка расстроилась, услышав, что ты сменил пол? – сказала она ему. – Ты помнишь, что с ней случилось? Она так переживала, что выбросилась из окна. Думаю, бедняжка умерла».