Джексон безучастно смотрел в пустоту.
В конце концов я решил, что с меня достаточно, и сказал, что больше не хочу продолжать интервью. «Но почему? – хотел знать Майкл. – Подожди. Джанет расскажет тебе, что произошло, когда я был у Кэтрин Хепберн в прошлом месяце. Это интересная история».
«Я бы предпочел, чтобы мне рассказал ты, Майкл», – настаивал я.
«Ну, я не могу…» Возникла долгая пауза.
«Тогда просто забудь, – сказал я. – Давай просто забудем все».
«Хорошо, договорились», – согласился он. Несколько грустно улыбаясь, он встал. «Рад был видеть тебя снова, – заметил артист, не обращая внимания на мое разочарование. – Давай когда-нибудь повторим». Затем он вышел из комнаты. Джанет бросила на меня злой взгляд и протянула руки ладонями вверх, как бы восклицая: «Посмотри, что ты натворил».
Оставшись в одиночестве в гостиной Джексонов, я пытался понять, что произошло. Когда я убирал диктофон и пометки в портфель, вошла Кэтрин. У нее был грустный вид. «Ты только что взял интервью у Майкла? – спросила она. – Пожалуйста, будь с ним добр. В наши дни пресса такая жестокая». Женщина огорченно покачала головой. «Я даже не знаю, что тебе сказать», – произнесла мать певца и рухнула на стул напротив меня. Утомленная, она не могла говорить. Это меня обескуражило. Раньше Кэтрин всегда была полна достоинства и держала осанку.
«Я волнуюсь за него, – сказала она, наконец взглянув на меня. Ее глаза излучали тепло и обеспокоенность. – Такое давление, все так… сложно». Когда она поняла, что, возможно, сказала лишнее, то замолчала. «Ты можешь уйти?» – внезапно спросила она меня.
Когда я вышел через парадную дверь, внутри меня все сжалось. Что происходит в этом доме, хотел бы я знать? Идя по подъездной дорожке, я взглянул на особняк и увидел человека, смотрящего на меня из окна наверху. Это был Майкл. Когда он понял, что я заметил его, то скрылся из виду.
На следующее утро мне позвонил Джозеф. Перед тем как покинуть дом, я увидел его на подъездной дорожке. Я остановился, чтобы рассказать ему, что случилось. На темном обветренном лице появилась широкая ухмылка. Он пожал плечами: «Ну, таков мой мальчик», – сказал мужчина. Теперь старший Джексон позвонил по телефону, чтобы объяснить. «Мне очень жаль, парень. Я думал об этом и решил прояснить ситуацию».
По словам Джозефа, Майкл сказал звукозаписывающей компании, что больше не будет напрямую контактировать со СМИ, боясь вопросов о «той девушке, с которой, как ты знаешь, у нас возникли проблемы». Я понял, что он имел в виду Джину Спраг. «Плюс его беспокоят еще кое-какие темы, – продолжил Джозеф. – Но когда он сказал, что не хочет устраивать интервью, лейбл [руководители Epic] стал его заставлять. Я тоже. Я говорил, что нужно дать интервью тебе и другим ребятами из прессы. Так будет правильно. Ну, что я могу сказать? Майкл сделал то, что должен, по-своему. Прости. Думаю, ему хотелось хоть немного управлять своей жизнью, как считаешь?»
«Полагаю, все так, мистер Джексон», – согласился я. Мы говорили минут пятнадцать. Он казался в порядке, как будто в его жизни не происходило ничего необычного. «Приходи как-нибудь, чтобы написать о Ла Тойе, – сказал он мне. – У нас есть на нее планы. Подожди, и ты увидишь, что мы собираемся сделать. Девочка станет большой звездой. Невероятной, говорю тебе. Невероятной».
Когда я повесил трубку, то долго размышлял о том, что сказал Джозеф. Тактика Майкла казалась нелепой, решил я, но надо признать, что, находясь в отчаянии, люди принимают отчаянные меры, чтобы доказать свою точку зрения… особенно когда никто их не слушает. Я испытывал невольное восхищение тем, как певец добился желаемого. Контролируя ситуацию, он довел ситуацию с обещанным интервью до абсурда. Я так и не написал статью и отменил публикацию. Майкл получил то, что хотел: никакой истории.
Кэтрин говорит Джозефу: «Убирайся!»
К лету 1982 года Кэтрин Джексон уже просто не могла выносить безалаберное поведение Джозефа. Что бы ни произошло с Джиной Спраг, это определенно был неприятный инцидент. Однако муж не извлек урок. Либо его аппетит к женщинам был ненасытным, либо он просто не мог заполнить ту пустоту, которую чувствовал в своем сердце. Оглядываясь назад, можно предположить, что Джозеф причинял Кэтрин боль, чтобы женщина почувствовала его эмоции, настолько одиноким и изолированным он ощущал себя в семье. Какой бы ни была его скрытая мотивация – а может, и вовсе неосознанная, – Кэтрин подозревала, что у него были романы на стороне.
Однажды, после того как женщина несколько раз ответила на телефонные звонки, а на другом конце бросали трубку, Кэтрин пошла на кухню, чтобы сказать Джозефу, что поедет за покупками. Он поцеловал ее на прощание в макушку. Когда она шла по дорожке, телефон снова зазвонил, как миссис Джексон и подозревала. Женщина спокойно вошла в гостевой дом, и, оказавшись там, глубоко вздохнула и сняла трубку. Она слушала, как Джозеф говорил с девушкой, с которой его, по всей видимости, связывали романтические отношения. Его голос был нежным, счастливым. Кэтрин позже вспоминала, как ее сердце сжалось в груди. Она чувствовала, как почва уходит из-под ее ног, ей было тяжело дышать, как будто ее ударили кулаком в живот.
Когда разговор был окончен, ноги понесли Кэтрин по подъездной дорожке к входной двери дома. Она нашла Джозефа в гостиной, муж лежал, закинув ноги на диван, казалось, ему было наплевать на весь мир. На мгновение она вперила в него свой взгляд. Как Кэтрин позже скажет, она не могла поверить, что супруг так поступил с ней… снова. Она громко кашлянула.
«О, привет, Кейт. Я думал, ты ушла», – сказал он, вскакивая на ноги.
«Не сомневаюсь. Я слышала твой разговор с подружкой, – отчеканила она. – Какой же ты ублюдок».
Затем она окончательно потеряла над собой контроль и набросилась на него с кулаками. Кэтрин таскала его за волосы, бросила в него вазу. Когда он увернулся, женщина снова бросилась на него. Ее было не остановить. «Я больше не хочу тебя знать, Джозеф, – кричала она. – Ты мне больше не нужен. Я хочу, чтобы ты убрался из этого дома. Ты для меня умер».
Джексон-старший был в шоке, по крайней мере, какое-то время. «Ладно, ладно, – сказал он, подняв руки вверх. – Что, даже не дашь мне возможности объясниться?» Теперь его голос был ровным и спокойным. Казалось, он пытался вести себя равнодушно. Как обидно, как позже скажет Кэтрин, что муж вел себя так, словно все это его не касалось.
«Тебя вообще что-нибудь волнует?» – спросила она со злостью.
«Конечно, – грустно сказал он. – Ты, Кэти. С тех пор, как я полюбил тебя».
«Убирайся!»
Когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты, дрожащая Кэтрин Джексон схватила со стола их фотографию в серебряной рамке и швырнула ее на пол, а вместе с ней и всю накопленную обиду. Она так презирала Джозефа, что даже не понимала, что делает. Стекло разлетелось вдребезги – подходящая метафора для ее жизни.
На следующий день, 19 августа 1982 года, Кэтрин подала на развод. Ее действия практически не освещались в прессе. Она была осторожна, не желая ставить под угрозу имидж семьи публичным скандалом. В заявлении было написано: «Примерно год назад Джозеф сказал мне, что у нас не хватает денег. Я стала задавать ему вопросы о бизнесе, и он сказал мне «держаться подальше от дел». Я знаю, что за последний год он потратил более 50 000 долларов на молодую женщину и приобрел для нее недвижимость за счет наших общих семейных средств. Я боюсь, что если Джозеф не будет ограничен постановлением суда, то продолжит растрачивать семейные сбережения и отдавать общие средства, что ставит под угрозу мои права на общее имущество».
Хотя Кэтрин имела лишь смутное представление о том, какая собственность принадлежала обоим супругам, она хотела запретить Джозефу передавать или иным образом распоряжаться какой-либо ее частью. Имущество, о котором она знала, включало долю дома в Энсино, мебель, предметы интерьера и прочие личные вещи, ее долю в компании Joseph Jackson Productions и различные банковские счета. Она составила список остальных активов: Mercedes-Benz 1979 года выпуска (цвет не указан в юридических документах), серо-голубой Mercedes-Benz 1971 года, белый «Роллс-ройс» 1971 года, коричневый Mercedes-Benz 1978 года, синий Rolls-Royce 1971 года, дом на колесах GMC 1974 года, грузовик Toyota 1981 года, белый лимузин Cadillac 1980 года, фургон Ford 1978 года выпуска, две лодки (дневные круизеры) с прицепами и финансовый план Кьоу[9].
С декларацией Кэтрин была только одна проблема. Джером Ховард, ставший ее бизнес-менеджером в 1988 году, вспоминал: «Она сказала мне, что после того, как подала на развод, естественно, ожидала, что Джозеф переедет из дома. Однако муж отказался уходить. Что она могла сделать?»
«Дом принадлежит и мне тоже, – бросил Джозеф Кэтрин. – Ты моя жена, я люблю тебя, и все будет по-прежнему».
Майкл не мог оставаться в стороне. «Ты должна выгнать его, – говорил он матери. – Вызови полицию. Или добейся судебного запрета. Он не может жить здесь только потому, что хочет».
Кэтрин не станет обсуждать проблему ни с Майклом, ни с кем-либо из детей, считая ее своим собственным секретом, а не семейным.
«Их развод меня убивает, – сказал Майкл старшей сестре Ребби, согласно ее воспоминаниям. – Я никогда не женюсь. Никогда не стану так доверять человеку, потому что не смогу пережить что-то такое снова».
«Но, Майкл, это их жизнь, а не твоя, – произнесла она с глубоким сочувствием. – Ты будешь жить иначе. Поверь мне».
«Откуда ты знаешь? – спросил Майкл, его глаза покраснели от слез. – Мама никогда ничего подобного для себя не хотела, правда ведь?»
«Нет, я уверена, что не хотела, – ответила Ребби, обнимая его. – Я уверена, что не хотела».
Майкл добился своего?
В августе 1982 года Майкл и Куинси Джонс начали работу над новым альбомом в Westlake Recording Studios в Лос-Анджелесе. Пластинка получила название