Став совладельцем, певец решил снести дом до основания и построить новый. Адрес, возможно, и остался прежним, но новое поместье – детище Майкла, на чье строительство ушло два года, – было поистине королевским. Справедливость восторжествовала, но происходящее было не лишено лиризма: молодой человек смог уничтожить место, с которым у него было связано так много плохих воспоминаний, а на его пепелище возвести новый дом, открытый будущим свершениям. Во время турне по Англии несколькими годами ранее он был очарован постройками в стиле Тюдоров в загородной местности. Когда работы подошли к концу, стало ясно, что результат вышел – и остается по сей день – впечатляющим.
Дорога из кирпича вела к декоративному трехъярусному белому фонтану перед особняком в тюдоровском стиле. Все окна представляли собой объемные витражи. Когда Майкл находился дома, «Роллс-ройс», выбранный вместе с Татум О’Нил, стоял напротив дома перед гаражом на четыре автомобиля в стиле Тюдоров. (Артист все еще беспокоился о навыках вождения и предпочел бы совершить часовой объезд, но избежать автострады в Лос-Анджелесе. «Я не могу ни выехать туда, – жаловался он, – ни съехать».)
Над воротами гаража красовалась большая вывеска «Добро пожаловать». По центру строение украшали внушительного размера часы с римскими цифрами. Наверху, на втором этаже гаража, можно было обнаружить трехкомнатную галерею с сотнями фотографий семьи Джексонов на стенах и даже потолках.
На заднем дворе в водоемах томились изящные черные и белые лебеди. Кроме того, на территории обитали пара павлинов, две ламы, два оленя, жираф и баран. Ночью животные находились в стойлах, а днем могли свободно передвигаться. Джексон сказал мне, что его двухметровый удав Мускул «надрессирован есть репортеров». Однажды Кэтрин прибиралась в гостиной, и змея оказалась под одной из диванных подушек. Женщина испустила истошный крик, который, наверное, было слышно во всем Энсино.
Рядом с гаражом Майкл построил мини-версию главной улицы американского Диснейленда, включая кондитерскую. Там была механическая копия Авраама Линкольна, который говорил точь-в-точь как фигура из Диснейленда. Всякий раз, когда Майкл отправлялся в парк развлечений, свое «любимое место на земле», его узнавали – и наступал полный хаос. Поэтому он предпочитал, чтобы сотрудники проводили его через задние двери и туннели аттракционов. В Энсино он построил собственный маленький Диснейленд, это был предшественник большого парка развлечений в Неверленде. В частном парке были и другие куклы. «Они совсем как настоящие, – объяснил как-то Майкл журналисту, косящемуся на них. – Разве что они не хватают вас и не просят об одолжении. Мне комфортно с этими истуканами. Они мои близкие друзья».
Извилистые кирпичные дорожки, украшенные экзотическими цветами и аккуратно подстриженными кустами, вели в укромные уголки большого поместья, где Майкл часто бродил в одиночестве и предавался размышлениям. Был и большой, привлекающий внимание бассейн. Вода текла из четырех источников, сконструированных в виде Нептуна с длинной бородой, расположенного на подпорной стене. Перед двумя неразлучниками струился водопад, керамические фигуры были выполнены из изысканной красочной плитки. Прохладная на вид вода каскадом стекала в главный бассейн, а затем продолжала путь дальше в бурлящее джакузи.
На первом этаже особняка находился театр на тридцать два места с креслами из красного бархата, оборудованный 16-миллиметровым и 35-миллиметровым проекторами. Стены и занавес перед экраном были голубого цвета. Майкл проводил в театре бесчисленные часы. Всегда наготове были фильмы Фреда Астера и The Three Stooges[11]. «Я нашел здесь место для всего, – отметил Джексон, – так что мне никогда не придется выходить туда». Он имел в виду внешний мир.
Была в доме и отделанная деревянными панелями комната славы, где многие награды Майкла стояли на полках из красного дерева. Стены были увешаны золотыми и платиновыми альбомами Джексонов. В семье шутили, что если у Ла Тойи когда-нибудь будет золотой альбом, то повесить его окажется негде. (На тот момент подобной проблемы не возникало.)
Среди обложек журналов и других памятных вещей стояла двухметровая диорама «Белоснежка и семь гномов». «Однажды мне позвонил Майк, – вспоминает Стив Хауэлл, которого артист нанял в качестве видеографа. – „Приходи с оборудованием, ни за что не угадаешь, кто приехал”. „Кто?” – спросил я. Оказалось, Белоснежка и семь гномов! Он нанял костюмированных актеров Диснея. Я сказал: „О, круто”. Когда работаешь на Джексона, то ничему не удивляешься».
На записи, сделанной Стивом в тот день, видно, как двадцатишестилетний Майкл, словно ребенок, играет с гномами в комнате славы и слушает серенаду Белоснежки. Судя по его выражению лица, это был один из самых счастливых дней в его жизни.
Винтовая лестница из белого мрамора с зеленым ковровым покрытием вела наверх, где находились тренажерный зал и четыре спальни, каждая с отдельной ванной комнатой. В просторной спальне Майкла царил бардак. «Мне просто нужна комната для танцев и книг», – говорил он. У него не было кровати, он спал у камина на полу, покрытом мягким зеленым ковриком. Некоторые стены были обиты тканью. Изображения Питера Пэна висели поверх других. На окнах были деревянные ставни, которые он обычно держал закрытыми. В комнате всегда был беспорядок, но скорее творческий: повсюду были разбросаны книги, пластинки и высились стопки видео- и музыкальных кассет. В углах лежали письма поклонников.
Также в спальне было пять женских манекенов, представлявших разные этнические группы – кавказскую, восточную, индийскую и две чернокожие. Застыв в позах, они смотрели на посетителей пустыми глазами. Хорошо одетые и выполненные в натуральную величину, фигуры выглядели как модели высокой моды в дорогой одежде. Майкл рассказал, что изначально он планировал выделить одну комнату в доме специально для манекенов, но потом передумал и решил оставить пластмассовых друзей у себя в комнате. Кэтрин, должно быть, вздохнула с облегчением.
«Наверное, я мечтаю оживить их, – объяснял Майкл. – Мне нравится представлять, как я с ними разговариваю. Знаешь, о чем я думаю? Пожалуй, скажу тебе. Я думаю, что окружаю себя друзьями, но на самом деле они таковыми не являются. Наверное, у меня есть двое друзей. Я приобрел их недавно. Будучи артистом, ты просто не можешь сказать, кто твой друг. Поэтому я окружаю себя людьми, с которыми хочу дружить. То же самое с манекенами. Мне будет о чем с ними потолковать».
У доктора Пола Габриэля, профессора клинической психиатрии Медицинского центра Нью-Йоркского университета, есть теория о любви Майкла к манекенам, врач по-прежнему придерживается ее и сегодня, как следует из документального фильма Мартина Башира 2003 года: «Это особая нарциссическая эксцентричность. Нам нравится думать, что мы красивы. Мы создаем образы по своему подобию. Дети очень нарциссичны. Они видят в куклах свое отражение, то же самое произошло с Майклом Джексоном. В возрасте пяти или шести лет дети переходят данный этап, но он, по-видимому, так никогда его и не перерос».
Позже в углу спальни появится детская кроватка, где будет спать шимпанзе Майкла по имени Бабблс, в будущем ставший знаменитостью.
Ванная комната Майкла поражала роскошью черного мрамора и золота. В раковинах на месте смесителей возвышались медные лебеди.
Винтовая лестница вела из спальни на отдельный балкон с личным джакузи Майкла на открытом воздухе.
Спальня Ла Тойи находилась дальше по коридору. «Он так сильно шумит, – пожаловалась она однажды. – Когда он сочиняет, музыка – на всю комнату. Еще слышно, как он всю ночь смотрит «The Three Stooges» и смеется. В его комнате постоянно горит свет, Майкл вечно читает книги. Туда невозможно пробраться из-за книг и всякого хлама. Мне жаль домработницу». Артист всегда был шутником и любил прятать жуков и пауков под простынями Ла Тойи, а она кричала, их обнаружив. Кроме того, говорила девушка, Майкл считал нормальным войти в чужую спальню, открыть ящики и изучить содержимое. Он постоянно выводил из себя членов семьи тем, что совал нос в их личные дела, но очень обижался, если кто-нибудь поступал с ним подобным образом.
Поместье Хейвенхерст – неофициально названное так по имени улицы Энсино, где оно располагалось, – стало идеальным местом для отдыха Майкла Джексона. Конечно, новый особняк был далек от скромного дома, в котором он провел детство, и даже от прежнего дома. С крыши певец наблюдал за закатом и мерцанием белых огоньков, усыпавших в темноте все деревья и очерчивающих силуэт особняка.
Майкл снова встречается с Берри
12 марта 1983 года истек срок договора между Джозефом Джексоном и командой Рона Вайснера и Фредди Деманна о совместном руководстве карьерой Майкла Джексона и его братьев. Ожидалось, что певец перезаключит контракт, но он не хотел. «Давайте просто подождем и посмотрим, что будет», – повторял Майкл, когда всплывала эта тема. Ему на тот момент исполнилось двадцать четыре года, и он добился большого успеха в качестве сольного исполнителя после выхода альбома Thriller, поэтому был уверен в своих решениях. Его пластинка только что была названа дважды платиновой во время пресс-конференции в отделении CBS на Западном побережье. Он знал, насколько влиятельным стал в индустрии звукозаписи. Артист больше не чувствовал себя обязанным следовать за братьями, готовыми продолжить сотрудничество с Джозефом. С того момента Рон Вайснер, Фредди и Джозеф начнут работать без контракта, пока Майкл будет решать, как ему с ними работать.
Конечно, если отец хотел продолжить управлять карьерой Майкла, то плохое обращение с Кэтрин не улучшало его положение. За последние годы сын стал свидетелем множества семейных драм и не мог отделить личность человека, которого он считал ответственным за страдания матери и родных, от того, кто был его менеджером. Он начал обдумывать возможные варианты. «Почему Джозеф вообще должен принимать в этом участие? – задумался Майкл. – Только потому, что он мой отец? Что ж, этого недостаточно».