Обнявшись друг с другом, остальные Джексоны покинули сцену.
Затем свет прожектора упал на него. Засиял блестящий черный пиджак с манжетами в сочетании с серебряной рубашкой, тоже расшитой блестками, и белыми блестящими носками, выглядывавшими из-под укороченных черных брюк. На ногах певца были черные лаковые лоферы. И конечно же, на его левой руке красовалась одна белая перчатка со стразами, вышитыми вручную.
Майкл поблагодарил аудиторию. У него был задумчивый вид, и он говорил довольно сбивчиво. «Должен признать, то время было хорошим. Я люблю те песни, – сказал он о попурри. – Эти волшебные моменты я прожил со всеми братьями, включая Джермейна». Певец начал расхаживать по сцене, держа руку в кармане, и говорил так, словно просто озвучивал мысли, внезапно пришедшие ему в голову, будто он был один, а не перед полным залом зрителей. Он шел так близко к краю сцены, что можно было вырвать шляпу из его руки. «Но знаете что, – продолжал Майкл, – да, у нас были классные песни. Мне они очень нравятся. Но еще больше мне нравятся, – к тому времени он оказался в центре сцены, лицом к публике, – мои новые песни». Зрители знали, что их ждет. Они начали скандировать Billie Jean.
Когда зазвучал фанковый гитарный рифф, Майкл взялся за дело. Он пел под фонограмму – это было ясно с первой же ноты, но никого не волновало. Пока пульсировала музыка, артист натянул черную шляпу на глаза и принял позу – правая рука на шляпе, левая нога согнута и готова к действию. Поза, возможно, была данью уважения Бобу Фоссу или Сэмми Дэвису-младшему, но заключала в себе магию Майкла Джексона. В то время как большинство артистов выступают для публики, он, похоже, выступал тем вечером для себя. Возможно, это был катарсис, его способ справиться со своей болью, прогнать мучивших его демонов, смириться с разочарованиями прошлого.
Он изящно отбросил шляпу, публика была вне себя.
Майкл постоянно находился в движении. Даже когда стоял неподвижно, казалось, что он двигается.
Братья замерли за кулисами с разинутыми ртами. Его родители и сестры сидели в зале, завороженные. «Он просто сделал шоу! – воскликнул Джозеф Кэтрин. – Этот мальчик только что сделал шоу». Берри также стоял и аплодировал, он был одним из главных фанатов на вечере.
«Билли Джин не моя возлюбленная», – пропел Майкл с выражением боли на лице. Он пел глубоко личную песню об отцах и сыновьях, об отрицании, лжи и лицемерии, о приближении к краю безумия.
Все выступление Майкла было завораживающим, но во время короткого проигрыша он выполнил комбинацию движений, закрепивших за ним репутацию танцевальной легенды. Сначала он сменял движения и позы, застывая в них на доли секунды, а затем заскользил по сцене своей теперь знаменитой гладкой и изящной «лунной» походкой – обратным синкопированным скольжением вперед и назад одновременно. «Лунная» походка сменилась столь же знаменитым вращением, – отточенным до скорости торнадо за многие годы практики, и вдруг он застыл на носках. Никто, кроме Майкла Джексона, не мог так танцевать. Публика сходила с ума.
Артист не изобрел ни одного из тех движений: все позы были измененной версией «локинга», уличного танца 1970-х годов. «Лунная» походка являлась приемом, от которого танцоры телесериала «Soul Train» отказались почти три года назад. Сэмми Дэвис-младший, Джеймс Браун и Джеки Уилсон использовали одно и то же вращение, а подъем на цыпочки Майкл подсмотрел в классических фильмах Фреда Астера 1930-х годов. Объединить все движения из разных времен – взять разные стили и превратить их в собственный – именно в этом гений Майкла Джексона как танцора и творца.
С детства, когда он уже был вокалистом The Jackson 5, певец обладал волшебным даром волновать публику и пением, и танцем. Однако необъяснимым образом сегодня вечером что-то изменилось. В тот день зрителей также тронула за живое сила его личности, а не только голос и работа ног. Видеокассеты с выступлением Майкла не передают того исступления, что вызвал номер. Несколько минут, проведенные Джексоном на сцене Городского центра Пасадены, повлияют на всю его дальнейшую карьеру. После этого его жизнь – как личная, так и профессиональная – никогда не будет прежней.
Когда все закончилось, Майкл выглядел удивленным. Он сделал еще один шаг, прежде чем понял, что музыка остановилась, – или, может быть, совершил движение по инерции. Зал разразился овациями. Артист поклонился, затем выпрямился и поднял руку. Его оленьи глаза смотрели прямо вперед, а тело было неподвижно. Он не улыбнулся и не принял момент, который, конечно, был частью действия.
Позже он вспоминал, что остался недоволен выступлением. Майкл планировал выполнить вращение и остановиться на цыпочках, словно в подвешенном состоянии. Вращение получилось, но он не оставался на носках так долго, как планировал, когда в одиночестве репетировал на кухне. Перфекционист во всем, Джексон хотел бы повторить номер еще раз. И если бы это было видео, а не телевидение, он бы мог так поступить. «Выступление было не таким уж отличным», – подумал он про себя, несмотря на признание публики.
За кулисами его ждали братья. Все пятеро – Джеки, Тито, Джермейн, Марлон и Рэнди – обняли его, как только он покинул сцену.
«Какая работа, Майк!» – воскликнул Джеки.
«Я никогда не видел ничего подобного», – добавил Джермейн.
Все говорили одновременно. Они понятия не имели, что Майкл собирался представить во время сольного номера, и он решил им не говорить.
Джермейн поцеловал его в щеку. Потом Джеки, потом остальные. Это было необычное зрелище, ведь братья, следуя примеру Джозефа, обычно не проявляли нежности или других эмоций. Однако Майкл показал им, на что он способен, они уважали его за это и не могли сдерживаться. Может, все-таки выступление было хорошим.
Однако очень скоро ситуация приняла совсем другой оборот. Братья заговорили о том, что слава Майкла может значить для них, – о возможности снова поехать вместе на гастроли и заработать больше денег, чем когда-либо прежде. «The Jackson 5 вернулись, – повторял Джеки, и остальные с радостно соглашались. – Это будет здорово».
Майкл не хотел принимать участие в затее. Он развернулся и пошел прочь. «Эй, дружище, мы же семья», – напомнил ему один из братьев. Певец с непроницаемым выражением лица лишь покачал головой и продолжил идти.
Майкл шел по коридору, когда за ним последовал мальчик в смокинге. «Привет, Майкл, – крикнул ребенок. – Постой».
Он остановился.
«Слушай, кто научил тебя так танцевать?» – мальчик смотрел на своего кумира восторженными глазами.
«Я много занимался», – сказал Майкл.
«Ты был великолепен», – произнес его поклонник.
«Спасибо, мне это было нужно», – ответил Джексон.
Ребенок ушел.
Майкл кивнул самому себе и, улыбаясь, продолжил путь по коридору. Теперь он чувствовал себя хорошо.
Человек и Луна
Атмосфера в доме Джексонов в Хейвенхерсте была праздничной, люди звонили со всей страны, чтобы выразить восхищение Майклом. Особняк переполняли люди – родственники, руководители CBS и Motown, соседи и даже фанаты, – члены семьи неоднократно включали видеозапись потрясающего выступления артиста. «Вы должны посмотреть еще раз, – говорил Джозеф, гордый отец, всем, кто проходил мимо. – Я никогда не видел ничего подобного. Вы только посмотрите на этого ребенка».
Джексон-старший, возможно, не задумывался, но видеоплееры по всей стране также были включены. Появившись на «Motown – 25», Майкл добился двух вещей. Доказал верным фанатам, что он – удивительный талант, который они всегда ценили. Кроме того, благодаря силе телевидения добрался до миллионов зрителей, которые никогда прежде не видели его выступления. Только в двух других случаях – первых национальных телевизионных выступлениях Элвиса Пресли и The Beatles, оба произошли на The Ed Sullivan Show – телевидение так ловко доставило суперзвезду поп-музыки на дом. Однако номер Майкла Джексона, возможно, был самым захватывающим представлением поп-музыки с пением и танцем в истории телевидения. За две недели до выхода программы сингл Beat It стал хитом № 1. Этот мир принадлежал Майклу Джексону, а все остальные просто жили в нем.
Даже великие танцоры, такие как Фред Астер, были впечатлены мастерством Майкла. На следующий день после специального эфира Фред позвонил Гермесу Пэну, легендарному хореографу и лауреату «Оскара», научившему Фреда и Джинджер Роджерс их самым запоминающимся танцевальным движениям (кстати, они были соседями в Беверли-Хиллз). Он попросил его прийти как можно скорее.
Когда появился Гермес, Фред включил видеозапись выступления. «Ничего не говори, пока не посмотришь до конца». Затем два старых профессионала с трепетом наблюдали, как простой паренек завоевывал Америку. Фред никогда не хвалил других танцоров-мужчин, но был потрясен певцом.
«Мы решили, что должны немедленно позвонить Майклу, – рассказал мне Гермес Пан. – Каким-то образом Фред нашел номер. И сказал ему, что он чертовски хороший танцор, „отличное выступление”. А потом добавил: „Вы действительно сделали всех прошлой ночью. Вы злой танцор. Как и я”. Я присоединился к разговору, чтобы поздороваться, и на той стороне мне ответил шепот. Меня поразило, что у человека, танцующего с таким гневом, был настолько мягкий голос. Я сказал ему, как мне нравится его работа, и он был очень любезен, очень рад нас слышать. На мгновение мне показалось, будто Джексон решил, что это розыгрыш. Он мне сразу понравился, потому что показался не испорченным шоу-бизнесом или звездной болезнью. Майкл действительно не мог поверить в то, что ему позвонил Фред Астер».
Позже певец скажет, что комплимент Фреда значил для него больше, чем все, что он когда-либо слышал в свой адрес. Учитель вокала, Сет Риггс, вспоминал, что «Майкл завтракал, когда позвонил Астер, и был так взволнован, что почувствовал себя дурно и не смог доесть». Позже Фред пригласил артиста к себе домой, чтобы он мог обучить его и Гермеса «лунной походке».