Сын против отца
Как бы Майкл ни злился на Джозефа, ему все еще было сложно сделать следующий шаг – разорвать с ним профессиональные отношения.
Точно так же, как он считал важным дать Берри Горди последний шанс, прежде чем группа примет окончательное решение уйти из Motown, Майкл теперь надеялся, что отец сделает что-нибудь, чтобы снискать его расположение к себе. Однако Джозеф просто не мог принять вызов… в большей степени потому, что даже не знал, что его проверяют. Джексон-старший никогда не пытался произвести впечатление на своих детей. По его мнению, поселить их в Лос-Анджелесе и сделать звездами уже было достаточно впечатляющим. Он чувствовал, что проявил себя, и на этом все прекратилось.
«С ним все кончено», – решил Майкл по поводу Джозефа. Кэтрин, возможно, не смогла отделаться от него как от мужа, но их сын был уверен, что способен избавиться от него как от менеджера. Как только Майкл Джексон решал уволить кого-то, он не отступал, независимо от того, кем был человек, – пусть даже его собственным отцом.
«Джозеф знал, что момент близок, – вспоминал его старый друг Ларри Андерсон. – Знал, что его время истекло».
Майкл поручил Джону Бранка составить официальные бумаги, уведомляющие Джозефа о том, что его менеджерские услуги больше не потребуются. В тот день, когда посыльный должен был доставить документы, Майкл покинул дом. Он не возвращался, дав мужчине время свыкнуться с происходящим. «Нелегко уволить собственного отца», – объяснил артист позже, и это было еще мягко сказано.
Продемонстрировав редкое для них единство, братья приняли решение единогласно. Они тоже хотели, чтобы Джозеф ушел, и если Майкл был готов сделать первый шаг, остальные последовали примеру. Никто из них не продлил контракт с отцом.
Сначала Джозеф был зол, а вскоре раздавлен. «Не могу поверить, что мальчики уходят от меня», – сказал он Кэтрин. Отчаяние супруга спровоцировало внутренний конфликт. Конечно, она не простила Джозефу обращения с ней и все еще не отказалась от развода. Однако женщина ему сочувствовала. «Я знала, как много он для них сделал, – скажет Кэтрин позже. – А это… это было настоящее горе. Я не хотела видеть, как он страдает».
По словам одного из советников Майкла, певец встретился с Джозефом в гостиной дома в Энсино, чтобы обсудить случившееся. Он попросил советника присутствовать, потому что не хотел общаться с отцом наедине.
«Уже одно то, что ты даже не можешь поговорить со мной без этого парня, – сказал Джозеф, указывая на советника, – делает мне больно, Майкл. Ты знаешь, что я чувствую?» На его глазах выступили слезы. Он выглядел сломленным: «Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Почему я постоянно должен это говорить вслух?»
Майкл отвел глаза, он не хотел встречаться взглядами. «Ты никогда не произносил этого вслух, Джозеф, – злобно ответил он. – Не веди себя так, как будто ты когда-либо говорил мне, хотя бы однажды. Никогда».
«После всего, что я сделал для тебя и твоих братьев? – спросил Джозеф. – Подумай еще разок. Я всегда все делал ради тебя и твоих братьев. Вот как я это говорил».
Майкл бросил на него презрительный взгляд. «А, то есть так? – с горечью произнес он. – А как насчет того, что ты сделал с Кейт? Как это называется, Джозеф?»
Согласно воспоминаниям советника, слова Майкла рассердили Джексона-старшего. «Это здесь ни при чем», – сказал он, повысив голос так резко, что молодой человек отшатнулся. Джозеф поднялся и теперь возвышался над сыном, который все еще сидел. «Мой брак не имеет к тебе никакого отношения, Майкл! – кричал мужчина. – Ты знаешь, я люблю твою мать. Это касается только нас с ней!»
Майкл встал лицом к лицу с отцом, его темные глаза налились гневом. «Это касается нас всех, Джозеф! – воскликнул он. – Если ты не понимаешь, то я не знаю, о чем с тобой вообще говорить». Парень выскочил из комнаты.
Затем Джозеф обратился к советнику. «Это все из-за вас, – произнес он в отчаянии и ярости. – Вы внушили ему эту чушь и разрушаете нашу семью. Все из-за вас». Затем Джексон рухнул на стул. Казалось, картина мира Джозефа пошатнулась, как будто вся логика, справедливость и здравый смысл внезапно исчезли, и на их месте теперь было… это. Он закрыл лицо руками и сидел на стуле, недоуменно покачивая головой.
Летом 1983 года те из Джексонов, кто жил в поместье Хейвенхерст – Майкл, Джанет, Ла Тойя, Джозеф и Кэтрин, – находились в постоянном эмоциональном напряжении. Представьте себе: певец уволил отца с поста менеджера, но они продолжали жить вместе в одном доме. Кэтрин подала на развод, но он все еще спал в коридоре. Конечно, разумнее было бы съехать. Однако Джозеф никуда не собирался уходить. Тот факт, что он больше не владел домом, не имел значения.
«Мой отец очень суровый, очень строгий, – жаловалась Ла Тойя писателю Тодду Голду. – В глубине души он замечательный человек, но, чтобы понять это, вы должны его знать. В противном случае у вас может сложиться неверное впечатление. Вы решите, что он злой и что все происходит, как он скажет. Так и есть. Однако иногда если вы действительно боретесь, то можете добиться своего. Правда, оно того не стоит».
Как только Джексон-старший покидал поместье, чтобы поработать, его охватывало чувство облегчения. По субботам же, когда он уходил, чтобы навестить Джо Вонни, дом Хейвенхерст оживал. Ла Тойя сказала Тодду Голду: «Мы приглашаем кучу детей, показываем в кинотеатре фильмы, машина для попкорна вовсю работает, животные гуляют по территории и все танцуют под музыку».
В течение недели Майкл старался быть уверенным, что ни за что не пересечется с отцом. Если они случайно сталкивались, то скандал был неизбежен. В итоге Майкл, рыдая, сбегал в свою комнату, а Кэтрин следовала за ним. Приходил Джозеф. Крик, слезы. Повсюду хлопали двери. Напряженная обстановка влияла на каждого: Джанет и Ла Тойя проводили много времени в спальнях с включенной музыкой.
Конечно, возможно, Джексоны и переживали тяжелую личную драму, но все еще оставались Джексонами и жили с чувством единства, которое иногда изумляло. Все они требовали преданности от сотрудников, работники фактически не имели личной жизни. Стив Хауэлл, видеооператор Майкла в то время, вспоминает случай, произошедший, когда он отдыхал на озере Тахо. «Я был там со своей девушкой и совершил ошибку, позвонив домой, чтобы узнать, все ли в порядке. „Ты должен немедленно вернуться, – в панике сказал мне Билл Брэй, охранник Майкла. – Телевизор не работает, а Майклу нужно смотреть телевизор! Быстро возвращайся”. Так что я отменил оставшуюся часть отдыха, вылетел обратно в Лос-Анджелес, добрался до дома и обнаружил, что кабель отключен. Я вставил его в розетку, телевизор включился, и Майкл сел его смотреть. „Спасибо”, – сказал он».
Хороших помощников трудно было найти и в Энсино. Однажды из одной из спален украли деньги. Джексоны заподозрили горничную. Тогда они начали оставлять деньги на видном месте, а затем подглядывать, чтобы увидеть, кто их возьмет. Ага! Это была горничная. Ее застукал Майкл: двадцать баксов! После того случая домашние работники стали часто подвергаться проверкам. Кэтрин отключала сигнализацию в шкафу, где хранила дорогие меха. Она оставляла дверь слегка приоткрытой, чтобы любой, кто проходил мимо, мог видеть, что внутри. Затем пряталась и следила за тем, кто проявит наибольший интерес к мехам. С того момента человеку уделялось особое внимание. «Не спускай с нее глаз, – говорила она Майклу. – Я ей совершенно не доверяю». Возможно, подобное времяпрепровождение отвлекало их от проблем с Джозефом.
В то время посторонних в Хейвенхерсте не жаловали, особенно прессу, способную пронюхать о проблемах. Конечно, назойливые поклонники всегда оставались проблемой. «Я люблю своих фанатов, но боюсь их», – признался Майкл фотожурналисту Дэйву Нуссбауму. «Некоторые пойдут на все, чтобы добраться до нас. Они не понимают, что их действия могут травмировать, – говорил Майкл о фанатке, которой удалось пройти за ворота. – Мы проснулись и обнаружили ее сидящей у бассейна. Девушка перепрыгнула через ворота. К счастью, в тот момент наши собаки находились взаперти. Обычно они были снаружи, и они бы ее уничтожили. Мы повели ее в дом. В очень грубой манере она требовала остаться, поэтому находилась там, пока за ней не пришли и не выпроводили».
Перед уходом репортер спросил Майкла, не хочет ли он перекусить вместе.
«О нет, – ответил Майкл, покачав головой, указав за пределы электронных ворот. – Я не могу выйти туда. Они меня точно поймают. Они совсем рядом и хотят схватить. – Ужас в его глазах казался настоящим. – Я точно не хочу туда выходить».
Пока Майкл разговаривал с репортером, охранник Билл Брэй, бывший офицер полиции, стоял неподалеку и наблюдал.
Брэй, проработавший с Майклом вплоть до недавнего выхода на пенсию, был в потрясающей форме. Однажды, когда работник Джексона покидал поместье, фанатка проскользнула внутрь через открытые ворота.
Стив Хауэлл вспоминал: «Я разговаривал с Майком во дворе. Было около трех часов дня. Я точно помню, потому что в три часа – время, когда дети выходили из школы – дежурили двое охранников вместо одного. Мы с Майком общались, и следующее, что я помню, девушка подошла к нам и поздоровалась. Затем она крепко обняла его. Фанатка находилась спиной ко мне, а Майк беспомощно махал мне руками, как бы говоря: „Кто этот человек?” Я собирался что-то сказать, но внезапно почувствовал, как разорвался воздух. Вжух! Кто-то пронесся мимо со скоростью света. Это был Билл Брэй. Он схватил девушку, повалил ее на землю, надел наручники и выволок оттуда. Приехали копы, забрали ее. Она истерически плакала, возможно, была до смерти напугана. Майкл оценил ситуацию, повернулся ко мне и, не теряя ни секунды, продолжил: „Так вот…” И мы вернулись к разговору, как будто ничего не произошло. В округе было много „51–50”, поэтому произошедшее было не ново».
«51–50», как объяснил Стив Хауэлл, было полицейским обозначением психически неуравновешенного человека.