Farewell My Summer Love 1984, что вводило в заблуждение, поскольку записи сделали более чем десятью годами ранее. Было продано всего около ста тысяч копий – ничтожное количество, учитывая тридцать три миллиона проданных копий Thriller. Майкл считал, что Motown пытаются нажиться на его славе, что было неприятно. «Это нечестно, – сказал он. – Я не мог контролировать ту музыку. Мне даже не нравятся некоторые из старых песен. Мне нужен тот, кто не позволит произойти подобному в будущем».
Джексон встречался с разными менеджерами, включая полковника Тома Паркера, патрона-деспота Элвиса Пресли, надеясь найти самого квалифицированного человека. Когда дело дошло до выбора менеджера, Майкл стал крайне осторожен. Он расспрашивал всех, кого знал, об определенных людях, пытаясь оценить их значимость в индустрии развлечений. Говорил со своими братьями, чтобы узнать, какие сплетни они слышали; наводил справки среди исполнительных продюсеров звукозаписывающих компаний. В итоге его выбор удивил многих.
Семью месяцами ранее, в августе 1983 года, Майкл спросил руководителя отдела продвижения Epic Records Фрэнка Дилео, не хочет ли он быть его менеджером. У них была встреча по поводу Thriller в бунгало в Beverly Hills Hotel. Джексон был убежден, что успех альбома, а также огромные продажи всех его синглов – во многом заслуга Фрэнка. После поисков он снова вернулся к Дилео, хотя у него практически не было опыта работы менеджером. Многие обозреватели задавались вопросом: почему именно Фрэнк? («Я задал Майклу тот же вопрос: почему я?» – говорил Дилео.) Певец чувствовал, что агрессия, которой тот руководствовался в мире звукозаписи, может оказаться для него преимуществом. Нанимая Дилео, Майкл знал, что получает в его лице потрясающего музыкального промоутера, он может оказаться или не оказаться хорошим менеджером, но точно будет готов рискнуть.
В то время Фрэнку по прозвищу Туки (артист обычно называл его дядей Туки) было тридцать шесть лет, он родился и вырос в Питтсбурге, а карьеру в звукозаписывающей индустрии начал в качестве помощника промоутера звукозаписи на Среднем Западе.
В начале 1970-х, когда ему был двадцать один год, он устроился на работу в RCA Records в Нью-Йорке на должность национального директора по продвижению. Находясь в RCA, превратил отдел продвижения лейбла в лучший в звукозаписывающем бизнесе. В 1979 году Фрэнк был назначен вице-президентом по продвижению в Epic. В компании он заработал репутацию уверенного в себе человека, полностью контролирующего все вокруг, даже то, что его не касается. Это был эффектный мужчина, в офис он надевал спортивный костюм вместе с часами Rolex за восемь тысяч долларов, подаренными ему REO Speedwagon, группой, подписанной Epic. Своим успехом ему в значительной степени были обязаны Мит Лоуф, Culture Club и Синди Лопер.
Через несколько лет после начала работы в Epic Фрэнка пригласили на студию звукозаписи, чтобы посмотреть, как Майкл работает над альбомом Thriller. Именно тогда между ним и Джекосном возникло взаимопонимание, хотя они и были противоположностями практически во всем: Майкл был застенчивым и скромным, Фрэнк – шумным и живым; Майкл был приверженцем здоровой кухни, Фрэнк любил съесть большой сэндвич и запить его пивом; Майкл никогда не курил, Фрэнк обожал сигары, и чем сильнее они пахли, тем лучше; Майкл весил около 54 килограммов; Фрэнк был вдвое больше. Тем не менее певец восхищался тем, как менеджер ставил перед собой цели, а затем достигал их. «Я хотел бы быть похожим на Дилео, – сказал как-то Джексон. – Он выполняет свою работу».
Кроме того, Фрэнк был близким другом и доверенным лицом Уолтера Йетникоффа и общался с адвокатом Нэтом Вайсом, одним из проверенных друзей президента CBS Records. Майкл понимал, насколько стратегически ценными могут быть для него эти отношения. Однако предупредил Дилео, что если он займет должность его менеджера, то не будет иметь права управлять еще чьими-то делами. Он должен был стать эксклюзивным представителем артиста. Фрэнк согласился.
К марту все было готово к Victory Tour. Хотя идея состояла в том, чтобы продемонстрировать публике семейное единство, за кулисами дела шли настолько плохо, что найти что-то общее между участниками было практически невозможно.
Если Майкл должен был поехать в тур, то хотел иметь больше контроля над ситуацией. На сей раз он не только проявлял свою независимость, но и осознавал, что провал шоу может навредить его карьере. Братья думали только о том, чтобы заработать на жизнь, но для Майкла это было наименьшей заботой – он и так был обеспеченным человеком. Также, поскольку у Майкла теперь был менеджер, братья посчитали, что им он тоже нужен. Поэтому наняли Джека Нэнса, работавшего тур-менеджером группы в Motown. Итак, теперь у певца был свой менеджер, а у братьев – свой.
Что еще хуже, Майкл не хотел иметь ничего общего с Доном Кингом, особенно после того, как Фрэнк рассказал Майклу о репутации Дона. Дилео сообщил артисту, что того упрекали в том, что он освещал фиктивный чемпионат США по боксу на телеканале ABC. Джексон также слышал об обвинениях, которые Кинг отрицал: что он воровал деньги во время закрытых боев и продавал билеты по пятьсот долларов на боксерские матчи, не отчитываясь о продажах. Майкл решил, что, если ему придется отправиться в тур, он сделает все, что в его силах, чтобы быть подальше от Дона Кинга. «Я могу сказать тебе одно, – говорил он Джону Бранка. – Я не хочу, чтобы этот парень говорил мне, что делать, и я не хочу, чтобы он коснулся ни единого пенни из моих денег». Как позже скажет Кинг: «С Майклом всегда чувствуешь себя как на суде».
Через адвоката артист отправил Дону ряд следующих инструкций:
1. Кинг не имеет права общаться с кем-либо от имени Майкла без предварительного согласования.
2. Все деньги будут забирать представители Майкла, а не Кинг.
3. Кинг не имеет права обращаться к промоутерам, спонсорам или другим лицам от имени Майкла.
4. Кинг не имеет права нанимать персонал или местных промоутеров, арендовать залы или вообще что-либо делать без предварительного одобрения Майкла.
Дона, казалось, смутили подобные требования, но у него не было другого выбора, кроме как принять их. Тем не менее Кинг понимал, что Майкл слишком легко поддался влиянию белого менеджера Фрэнка Дилео и белого юриста Джона Бранку. «Я вижу, что вокруг Джексона нет чернокожих, – сказал Дон репортеру. – Ни одного». Может быть, это и выглядело правдой, но со стороны промоутера было ошибкой заявить что-то такое прессе. «Увольте его, – рассерженно сказал Майкл. – Кем он себя возомнил?»
Но у Дона был контракт, и он никуда не собирался уходить.
Чуть позже Кинг и Бранка встретились за ужином в Beverly Hills Hotel, чтобы попытаться уладить дела. «Послушай, Джонни, нет причин, по которым между тобой и мной должны быть плохие отношения, – сказал Кинг. – Мне нравится Майкл. Ты мне нравишься. Давайте работать».
Они согласились, что им следует попытаться наладить отношения. Однако на тот момент братья тоже относились к Кингу неоднозначно, особенно после пресс-конференции.
Присматривать за ним пригласили Чака Салливана, главу компании Stadium Management Corporation из Фоксборо, штат Массачусетс, и бывшего владельца клуба по американскому футболу New England Patriots. Он должен был организовывать концерты. Майкл также смог убедить братьев нанять Ирвинга Азоффа, главу MCA, в качестве консультанта. Между тем на заднем плане оставался еще и Джозеф, который делал все возможное, чтобы быть вовлеченным в процесс и не позволить Дону затмить его. Также была Кэтрин, наблюдавшая и выжидавшая момент, когда ей нужно будет поговорить с сыном, чтобы заставить его сделать то, что он делать не хочет.
«Я говорил, что случай с Pepsi Cola был плохим предзнаменованием, – сказал Майкл Фрэнку Дилео однажды, когда они распределяли все роли. – Но не знал, что это значит. Теперь знаю. Поверь мне, неприятности еще впереди».
Еще одна ринопластика и вечеринка Кэтрин
Весной 1984 года Майкл договорился с доктором Стивеном Хоффлином, своим пластическим хирургом, сделать ему еще одну ринопластику – третью. «Он был уверен, что два последних результата недостаточно хороши, – сообщил человек, когда-то работавший в офисе Хоффлина. «„Он должен быть тоньше, – настаивал Майкл. – Вы видели, как он смотрелся на церемонии вручения награды American Music Awards, когда я стоял рядом с Дайаной? Ее нос был таким тонким, а мой – таким широким. Ужас”. Он не сказал открыто, что ему нужен нос, как у Дайаны Росс, но было сложно не догадаться, что он хотел такую форму».
«Я видел его после третьей операции, – вспоминал Стив Хауэлл. – Заехал передать какую-то пленку, а Майк был дома. Он не знал, что я там, и мы столкнулись. Он закричал: „О нет!” и убежал. Все равно что столкнуться с незнакомой женщиной в нижнем белье и без макияжа.
Так Майк отреагировал. Его лицо было черно-синим. Нос перевязан бинтами. Он был похож на парня, который участвовал в боксерском поединке и забыл поднять руки. Пару недель спустя мы разговаривали, и я стоял очень близко к нему. Я заметил, как мне показалось, прыщики вокруг его носа и подумал: „После всех натуральных кремов и прочей косметики у него до сих пор есть прыщи?” Однако, присмотревшись к внутренней стороне одной ноздри, я понял, что это были не черные точки, а шесть маленьких швов. В последующие недели изменения продолжались: его кожа выглядела так, будто ее подтянули или сделали пилинг, типа того. Точнее не скажу, потому что в доме это не обсуждали».
В мае 1984 года Майкл вместе с братьями и сестрами устроил вечеринку по случаю дня рождения в честь их матери Кэтрин в ресторане Bistro Garden в Беверли-Хиллз. Что бы ни происходило между ними, Джексоны любили ее.
Среди прочих подарков Кэтрин получила кольцо с бриллиантом и розовый «Роллс-ройс» с бежевой крышей. «Позже пресса сообщила, что автомобиль был подарком Майкла, – рассказала его свояченица, покойная Энид Джексон. – На самом деле мы все приняли участие в покупке. Как в