ы думаете, что почувствовали братья, когда весь мир решил, что его купил Майкл? Но это то, к чему они должны были привыкнуть с годами. Подобные мелочи могут быть очень болезненными. Если бы, не дай бог, они все попали в авиакатастрофу, люди бы говорили, что Майкл погиб в авиакатастрофе… а братья просто тоже были на борту».
Немалая часть семьи Джексонов посетила вечеринку. Ее дети в качестве особого сюрприза пригласили отца Кэтрин из Индианы. Некоторым из друзей показалось странным, что она, будучи членом «Свидетелей Иеговы», согласилась на празднование дня рождения.
Майкл нанял Стива Хауэлла для съемки празднования. Чтобы не отставать, Джермейн тоже попросил своего видеооператора заснять процесс.
Видео Стива получилось красноречивым. Оно демонстрирует, что члены семьи не близки, хотя выглядят достаточно любезными друг с другом, когда общаются в официальной обстановке. Как только вошла Джанет в сопровождении певца по имени Джеймс Дебардж, все разбежались. Было очевидно, что он никому не нравился.
Самый эмоциональный момент вечера случился между Майклом и Кэтрин. Артист в роскошном серебряном костюме и галстуке вышел на сцену и сказал матери: «Это одна из твоих любимых песен. Я хотел бы спеть ее для тебя». Он нервничал, даже смущался. Младший Джексон без проблем мог петь перед многотысячной толпой, но его по-настоящему пугали встречи в тесной компании.
Майклу аккомпанировал звезда кантри Флойд Крамер, игравший на электромеханическом пиано. (Крамер прилетел на вечеринку, потому что Кэтрин была его большой поклонницей.) Пока музыкант играл вместе с бэндом из трех человек, Майкл пел кантри-песню Криса Кристофферсона For the Good Times, читая текст по шпаргалке.
Как только он спел первую строчку «Не смотри так грустно, я знаю, что все кончено», на глазах Кэтрин выступили слезы. Человек со стороны мог решить, что она думала о браке с Джозефом, которого даже не было рядом, он находился где-то в зале.
Пока Майкл пел песню, его голос звучал чисто, а манера исполнения была выразительна – Кэтрин покачивалась, словно выступление унесло ее очень далеко. Ни одна мать никогда не смотрела на своего сына с большей любовью, и взгляд Майкла был столь же трогательным.
Майкл встречается с президентом
Примерно в то же время Джону Бранка позвонила министр транспорта Элизабет Доул и спросила, не позволит ли Майкл использовать запись Beat It в качестве фоновой музыки для телевизионного рекламного ролика длиной тридцать две секунды и рекламы на радио длиной шестьдесят две секунды о вождении в нетрезвом виде. Когда Джон передал информацию певцу, его реакция была мгновенной. «Как нелепо, – сказал он. – Естественно, нет».
Бранка сказал Майклу, что позвонит Элизабет Доул и передаст ей, что они не заинтересованы в проекте. Однако затем у артиста возникла идея. «Знаешь что, – размышлял он. – Если мне удастся получить какую-то награду от Белого дома, я отдам им песню. Как тебе такое? Посмотрим, о чем ты сможешь договориться с ними, Бранка».
«Чего ты хочешь?» – недоуменно спросил Джон.
«Что ж, – ответил Майкл, словно ребенок, придумывающий список желаний. – Я хочу войти в Белый дом. Хочу быть на сцене с президентом [Рональдом Рейганом] и получить от него награду. И мне необходимо встретиться с Нэнси [первая леди, Нэнси Рейган]. В целом так. Почему нет? Ты думаешь, что сможешь это сделать, Бранка? Ты сможешь организовать мне награду из рук президента?»
Джон рассмеялся: «Что ж, я могу попробовать». На следующий день юрист приступил к работе над осуществлением плана. Он позвонил Элизабет Доул и сказал ей, что она могла бы получить песню для своей кампании против вождения в нетрезвом виде, если бы придумала какую-то гуманитарную награду, которую президент мог вручить Майклу. Она приняла предложение. Президент согласился, как и первая леди.
Мероприятие назначили на 14 мая 1984 года. Это был волнительный день. Говорили, что, по сути, в Белом доме не было так оживленно с тех пор, как заложники вернулись домой из Ирана. По такому случаю президент надел темно-синий костюм, галстук в сине-серую полоску и белую рубашку. Нэнси выглядела шикарно в белом костюме от Адольфо, отделанном золотыми пуговицами и золотой тесьмой. Однако не имело значения, во что она была одета, потому что любой, кто стоял бы рядом с Майклом Джексоном в тот день, померк бы на его фоне. Певец был ослепителен в синем пиджаке с блестками, украшенном тесьмой с блестками, золотой лентой с блестками и золотыми эполетами с блестками. Он также надел свою фирменную белую перчатку со стразами.
Сотни чиновников и секретарей Белого дома, многие из которых держали в руках фотоаппараты, собрались на залитой солнцем лужайке, чтобы поглядеть на Майкла. Более чем в сотне ярдов от сцены у забора толпились фанаты, на многих была одна белая перчатка, такая же, как у их кумира.
Две тысячи человек приветствовали Рональда Рейгана, когда он поднимался на сцену Южной лужайки Белого дома вместе с Нэнси и Майклом. «Ну, разве это не триллер? – сказал он. – Мы не видели столько людей с тех пор, как покинули Китай. Подумать только, и вы все пришли ко мне».
Когда Майкл, президент и первая леди подошли к Овальному кабинету, один офисный работник Белого дома средних лет, стоявший напротив Розового сада, закричал: «Я видел его ногу. Я видел его ногу!»
В саду Жаклин Кеннеди был установлен специальный металлоискатель для проверки Майкла и сопровождавших его восьми сотрудников службы безопасности, а также Фрэнка Дилео, Джона Бранка и публициста Нормана Уинтера. Кроме того, с Джексоном был молодой человек, которого, казалось, никто не знал, за исключением самого певца. Он был двадцати с небольшим лет, смуглый и симпатичный. Дилео, Бранка и Уинтер терялись в догадках, кто этот парень, а когда спросили Майкла, как его следует представить прессе, он ответил: «Он мой близкий друг. Меня не волнует, что вы скажете людям. Это никого не касается». Очевидно, Норман Уинтер понимал, что присутствие таинственного друга вызовет некоторые вопросы. Чтобы защитить Майкла от злых языков, он назвал его агентом секретной службы.
Оказавшись на трибуне, президент отметил, что Майкл был «живым примером того, что можно достичь, если вести здоровый образ жизни – без алкоголя и наркотиков». «Подобное вызывает уважение среди молодых и пожилых людей, – продолжил он. – Если американцы последуют его примеру, то мы сможем решить проблему с вождением в нетрезвом виде, и, говоря словами Майкла, сумеем „быть круче”». После того как президент вручил ему почетную награду, единственные слова, которые Джексон нервно произнес или, скорее, прошептал, были: «Большая честь для меня. Огромное спасибо, господин президент». Пауза. «О, и миссис Рейган тоже», – добавил он, спохватившись. Затем хихикнул, как будто внезапно осознав, что да, он и правда стоит рядом с президентом Соединенных Штатов.
Шесть новостных фотографов, освещавших событие, надели перчатку на одну руку, когда снимали Рейганов и Джексона. Все мероприятие заняло около девяти минут. Позже Майкл покинул Белый дом в сопровождении девяти полицейских мотоциклов, нескольких фургонов и конной полиции.
Но перед отъездом для сопровождающих артиста была проведена специальная экскурсия по Белому дому; Майкла особенно очаровал портрет Эндрю Джексона в военной форме, очень похожей на тот мундир с синими блестками, который был на нем в тот день. После осмотра группа должна была провести время с президентом и первой леди.
Однако дела пошли хуже, когда Майкл пришел в Дипломатическую приемную, где ему предстояло встретиться с Рейганами наедине. Ему сказали, что будут присутствовать только несколько детей сотрудников. Вместо этого в комнате было около семидесяти пяти взрослых. Певец вошел в приемную, быстро осмотрелся, а затем выбежал в коридор и скрылся в туалете рядом с Президентской библиотекой. Фрэнк Дилео и остальные последовали за ним. Однако, прежде чем они смогли догнать его, Майкл успел запереть дверь.
«Эй, Майк, выходи», – сказал Фрэнк.
«Нет. Они говорили, что будут дети. А это не дети», – крикнул артист в ответ.
«Но дети будут. Мы приведем детей, – пообещал помощник и обратился к ассистенту: – Слушай, если первая леди увидит, что происходит, она будет в бешенстве. Так что пойди и приведи сюда детей, черт возьми. Найди дочку Джеймса Бейкера. Она милая. [Начальник штаба Джеймс Бейкер привел с собой свою шестилетнюю дочь Мэри Боннер.] Меня не волнует, кого ты найдешь, просто приведи детей».
Затем Фрэнк снова обратился к закрытой двери: «Все в порядке, Майкл. Мы собираемся привести детей», – его голос был терпеливым, как будто он успокаивал расстроенного ребенка. Джон Бранка стоял рядом и ошеломленно наблюдал.
«Что ж, еще вам придется увести оттуда всех лишних людей, прежде чем я выйду», – предупредил Майкл.
«Уже сделано».
Кто-то забежал в приемную. «Хорошо, теперь вон! – сказал он. – Всем вон. Вон, вон, вон!»
Старшие сотрудники и члены кабинета так быстро очистили комнату, что со стороны можно было подумать, будто подложили бомбу.
«Что происходит?»
«Где Майкл Джексон?»
«Он ушел?»
Все заговорили одновременно, когда их вывели из комнаты. Затем помощник побежал к двери туалета, где толпились мужчины с встревоженными лицами. Он посовещался с одним из сотрудников Майкла. «Ладно, теперь можешь выходить, Майкл, – наконец произнес Норман Уинтер. – Все хорошо».
«Вы уверены?» – послышался тихий голос.
Фрэнк Дилео громко постучал в дверь кулаком: «Майк, выходи оттуда. Я серьезно».
Дверь в туалет медленно открылась. Появился Джексон. Он огляделся, немного смущенно огляделся. Фрэнк обнял его. «Мне очень жаль, – сказал ему артист, – но мне сказали, что людей будет не так много».
Затем Майкла провели обратно в приемную, где его ждали всего несколько чиновников и их дети. Элизабет Доул первой подошла к молодому человеку. Протянула ему альбом