что-то сломалось, когда Джеймс Браун – один из его кумиров – отказался от приглашения выступить с ним на сцене Madison Square Garden в Нью-Йорке.
Он всегда был большим поклонником Майкла, но посчитал, что высокие цены на билеты помешают присутствию многих черных фанатов группы. Это решение должно было больно отразиться на певце и заставить его задуматься о том, чего стоит ему этот тур.
Агония Victory Tour продлится до 9 декабря 1984 года – одна и та же программа и диалоги в каждом представлении. Майкл не силен в импровизации. Для каждого концерта есть свой порядок действий, и он редко отклоняется от него. Брюс Спрингстин присутствовал на шоу в Филадельфии, а после они с Майклом поговорили за кулисами.
«Вы разговариваете со зрителями во время концертов? – спросил его Джексон. – Я слышал, что вы так делаете».
«Да. Я рассказываю истории, – ответил Брюс. – Я знаю публику. Людям нравится слышать, как ты говоришь, а не только поешь. Они сходят с ума, когда ты просто говоришь».
Майкл вздрогнул: «О, я бы никогда не смог сделать так. Мне кажется, что люди узнают о тебе что-то, чего не должны знать».
Чем ближе подходило время завершения тура, тем больше Майкл хотел, чтобы он закончился. «Таким, каким мы его планировали, это был бы величайший тур всех времен, – вспоминал Джозеф Джексон. – Но вмешались внешние факторы. Вскоре братья вцепились друг другу в глотки».
Без сомнения, самым досадным моментом в поведении братьев на протяжении многих лет была их разочаровывающая неспособность взять на себя ответственность за собственные действия. Долгое время все они указывали пальцем на внешние источники внутренних проблем. Менеджеры, промоутеры, публика либо их любимый противник – пресса – были виноваты в трудностях, но только не они сами. На самом деле правда в том, что они почти всегда сами были источником внутреннего разлада.
Гастроли могут стать для артиста стрессом, вызвать чувство одиночества даже при самых благоприятных обстоятельствах. Однако ощущать себя изолированным от людей, с которыми выступаешь, не говоря уже о том, что они являются членами твоей семьи, ужасно, особенно для такого чувствительного человека, как Майкл. Семья уже начала распадаться, и Victory Tour, казалось, ускорил ее полное разрушение. В какой-то момент певец был так расстроен из-за братьев, что начал страдать от истощения и обезвоживания, и его пришлось лечить под присмотром врача.
В результате оказываемого давления Майклу становилось все труднее. Некоторые из его требований были необоснованными. В какой-то момент он пригрозил не выступать, если не уволят определенного пресс-агента, работавшего в туре. Очевидно, тот разрешил напечатать что-то, что не понравилось Майклу. Братья проигнорировали угрозу. Затем, в последнюю минуту, прямо перед началом шоу, Фрэнк Дилео объявил, что артист не появится, если пресс-агента сейчас же не уволят. Естественно, позже его уволили.
В начале тура было решено, что только выступающие члены семьи будут путешествовать в фургоне Джексонов. Когда Майкл начал появляться везде с Эммануэлем Льюисом, братья пришли в ярость. Еще до того, как тур подошел к концу, они начали путешествовать в отдельных фургонах и лимузинах – Джеки (присоединившийся к группе в середине тура на костылях, но не выступавший), Марлон, Рэнди и Тито в одной машине, Джермейн – в другой, Майкл – в третьей, тоже один. Когда им приходилось путешествовать по воздуху, братья пользовалась услугами коммерческих авиакомпаний; Майкл летел на частном самолете. (Мультимиллионер и муж Пиа Задоры, Мешулам Риклис, друживший с Джексонами, сжалился над братьями и предложил им воспользоваться его самолетом.) В Нью-Йорке, когда группа должна была лететь на вертолете на стадион Giants, они договорились, что в кабине не будет посторонних. Но Майкл появился в компании Джулиана Леннона, сына Джона Леннона. Братья пристально смотрели на них обоих во время короткого полета.
В какой-то момент Джексоны получили предложение от продюсера, который хотел заплатить им миллионы долларов за то, чтобы снять шоу и выпустить запись на рынок домашнего видео, когда тур закончится. Они проголосовали. Все были за, кроме Майкла. Молодой человек пригрозил, что не будет выступать, если сделку заключат. Кроме того, никто не должен был снимать концерт на видео. Не имея иного выхода, братья резко отказались и от контракта, и от всех денег.
Затем, три дня спустя, группа выступала на сцене, окруженная камерами. Сам Майкл организовал видеозапись выступления. «Я дам вам копии, не волнуйтесь», – пообещал он братьям, когда они столкнулись с ним после выступления, но копии им так и не прислали. (Когда певец попытался уговорить их разрешить ему выпустить видео на рынок, они отказали.)
Во всех городах братья останавливались на разных этажах гостиниц, не разговаривали друг с другом по дороге на стадионы. Каждый раз, когда проводилась встреча по какому-либо поводу, параллельно проводились собрания между различными представителями группы, включая пару юристов, представлявших Майкла, одного, работавшего на Джермейна, и двух, выступавших от имени остальных братьев. «Это было ужасно, – рассказала давний друг семьи Джойс МакКрэй. – Самый ужасный опыт, который когда-либо переживал Майкл. Его успех повлиял на каждого члена семьи. Некоторые из них завидовали, другие отрицали, в наличии был весь спектр человеческих эмоций».
В течение последней недели тура Джозеф и Дон Кинг начали строить планы о Victory Tour в Европе. Когда Майкл услышал о возможности европейских концертов, то не поверил своим ушам. Он послал Джозефу и Дону краткое сообщение через Фрэнка Дилео: «Я ни за что не поеду в Европу с Victory Tour. Удачи вам. Майкл».
9 декабря 1984 года после финальной песни Майкл крикнул со сцены Лос-Анджелеса: «Это наше заключительное и последнее выступление. Это были долгие двадцать лет, и мы всех вас любим».
Участники группы посмотрели на Майкла с удивлением, как будто его заявление стало для них новостью. «Каков засранец! – сказал один из братьев. – Как он посмел? Вот чертяка».
«Невозможно, чтобы Майкл Джексон был таким знаменитым и так относился к семье, – возмущался Дон Кинг после финального шоу, когда ему стало ясно, что гастроли в полном составе невозможны. – Он считает, что отец обошелся с ним плохо? Джозеф, возможно, и сделал что-то не так, но сам-то Майкл должен был поступить правильно».
Промоутер продолжал: «Что Майклу нужно понять, так это то, что Майкл – негр. Неважно, насколько великолепно он умеет петь и танцевать. Меня не волнует, что он может скакать. Майкл – одна из суперзвезд мира, но он все равно останется черной суперзвездой. И должен это принять. Не просто понять, но принять и продемонстрировать, что хочет быть негром. Почему? Чтобы показать, что негр на такое способен».
Если бы Майкл мог взлететь до небес, когда прочитал подобные комментарии, он бы так и сделал. «Давай засудим эту тварь, – сказал он Джону Бранка. – Он напрашивался с первого дня». Джон знал, что лучше не тащить в новый год Дона Кинга и новую тяжбу. Он успокоил певца, как ему всегда удавалось, и убедил отпустить ситуацию.
Как будто желая избавиться от неприятного ощущения, оставшегося после Victory Tour, Майкл пожертвовал все свои доходы – почти пять миллионов долларов – фонду The T. J. Martell Foundation по исследованию рака, United Negro College Fund и the Ronald McDonald Camp for Good Times.
Когда Майкл писал о Victory Tour в автобиографии «Moonwalk», он не упоминал Дона Кинга, Джозефа и Кэтрин, Чака Салливана или кого-либо из других главных участников гастролей. Там, где речь шла о братьях, он, как всегда, говорил о себе с долей превосходства. «Было приятно снова играть с ними, – вежливо и осторожно вспоминал он. – Мы снова были вместе… Мне понравился тур». Хотел артист признать публично или нет, но настоящая победа заключалась в том, что он и его братья наконец закончили быть гастролирующей группой.
Будущее их семьи тоже не выглядело многообещающим.
Джанет сбегает из дома
Пока Майкл и братья были заняты Victory Tour, проблемы назревали и дома. Ко всеобщему ужасу, Джанет (16 мая 1984 года ей исполнилось восемнадцать) связалась с молодым певцом по имени Джеймс Дебардж. Тот вырос в большой семье певцов из Гранд-Рапидс, штат Мичиган (тот самый Дебардж, работавший с Джексонами в Motown), и у них с девушкой, казалось, было кое-что общее. По крайней мере, на первый взгляд, поскольку оба выросли в семьях, занимающихся шоу-бизнесом. Джозеф и Кэтрин не одобрили их отношения, заявив, что Джеймс агрессивный и непредсказуемый. К тому же, как они думали, Джанет была слишком молода и неопытна. Однако позже молодой человек утверждал, что они с Джанет впервые стали близки, когда ей исполнилось всего пятнадцать, и, как он весьма неделикатно добавил, «это были настоящие занятия любовью».
Вдобавок родители узнали, что Джеймс злоупотребляет наркотиками, и считали, что роман их дочери должен завершиться. Однако Джанет заявила, что влюблена и решила выйти замуж, несмотря на – или, возможно, как раз из-за – их неодобрение. По ее словам, она знала о проблемах парня с наркотиками, но думала, что справится с ними и поможет любимому. «Всегда думаешь, что сможешь изменить людей, – говорит она, оглядываясь в прошлое. – Я знала, что он хотел измениться. Пытался, но недостаточно сильно».
Они сбежали 7 сентября 1984 года в Гранд-Рапидс, родной город Дебарджа. Их первая брачная ночь была катастрофой, как вспоминал Джеймс: «Я абсолютно все испортил. На свадебной церемонии Джанет тряслась от страха, и я подумал, что самое меньшее, что могу сделать, – дать ей запомнить эту ночь. Я забронировал лучший номер в отеле Amway Plaza Hotel, что обошлось мне в небольшое состояние. Но потом вышел и напился с друзьями. В итоге я вернулся в отель в три часа ночи, Джанет ждала меня и плакала».
На следующий день девушка позвонила Ла Тойе, чтобы сообщить ей о своем замужестве. Затем она поручила сестре сообщить поразительную новость Джозефу и Кэтрин, которые, как и следовало ожидать, не восприняли ее хорошо. Она также позвонила всем братьям, кроме Майкла. Те расстроились и рассердились, особенно Джермейн. «Уверена, он убил бы Джанет, если бы смог до нее добраться», – вспоминала Ла Тойя.