Майкл чувствовал, что ему нужен какой-то ослепительный трюк для продвижения картины. Реклама, призванная вызвать ажиотаж вокруг него и «Captain EO», является прекрасным примером того, как он умел манипулировать прессой, чтобы получить желаемое.
Ранее, в 1984 году, когда голова Майкла загорелась во время съемок рекламы Pepsi Cola, его доставили в Мемориальную больницу Бротмана; там он увидел кислородную палату, называемую барокамерой. Она использовалась для лечения жертв ожогов. Машина размером и формой напоминает гроб с прозрачным пластиковым верхом. Пациента помещают в атмосферу со стопроцентным содержанием кислорода при повышенном атмосферном давлении, в несколько раз превышающем давление над уровнем моря, тем самым наполняя ткани тела кислородом. При лечении под руководством обученного медицинского персонала гипербарическая терапия безопасна. Однако в руках неподготовленного пользователя риски включают отравление кислородом, судороги и опасность пожара. Когда Стивен Хоффлин сказал Майклу, что у него есть теория о том, что сон в такой машине может продлить жизнь, он был поражен и сразу же захотел приобрести барокамеру. Стоимость составляла около 200 000 долларов.
Хотя Майкл вполне мог себе позволить покупку, Фрэнк Дилео отговорил его тратить деньги на сомнительное изобретение. «Что ж, я хотел бы по крайней мере сфотографироваться в ней», – решил певец. Когда Фрэнк организовал для Майкла фотосъемку в барокамере, в больнице начали распространяться слухи о том, что он заинтересован в покупке, и в конце концов история попала на страницы National Enquirer. «Источник в Лос-Анджелесе позвонил сообщить, что Майкл был замечен в больнице и фотографировался в камере, – объяснил репортер Чарльз Монтгомери, работавший в то время на Enquirer. – Звучало как сенсация. Я хотел быть тем, кто ее распространит».
Чарльз встретился с Фрэнком Дилео, чтобы выяснить подробности. «Он не хотел ничего обсуждать, сказал мне проваливать, – сокрушался Чарльз. – У меня была информация, которую я получил по телефону от Стивена Хоффлина, но немного. Без сотрудничества историю пришлось оставить».
Но ненадолго…
Когда Майкл услышал, что Enquirer спрашивает о нем, его мозги зашевелились. Ранее в том же году он подарил Дилео и Бранка по книге о П. Т. Барнуме, его теориях и философиях. «Эта книга станет моей Библией, и я хочу поделиться с вами, – сказал он им. – Я хочу, чтобы вся моя карьера была величайшим шоу на земле».
Идея Джексона заключалась в том, чтобы продвинуть слухи о том, что он спал в барокамере, желая продлить жизнь до ста пятидесяти лет. Он добавил, что планировал взять машину с собой в следующий тур. Артист не был уверен, что публика поверит столь невероятной истории – в то время такие дурацкие слухи были не так связаны с Майклом, как сегодня, – но ему не терпелось узнать, какую шумиху он может поднять. Джон Бранка счел идею странной, но как рекламный трюк она казалась достаточно безобидной.
Фрэнк Дилео должен был найти способ распространить сфабрикованную историю. Он позвонил Чарльзу Монтгомери и дал ему информацию, о которой тот спрашивал ранее, и, чтобы сделать рассказ еще более привлекательным, пообещал сфотографировать Майкла, действительно находящегося в камере, – при условии, что Чарльз гарантировал попадание на обложку журнала. Он также заставил журналиста пообещать не раскрывать свой источник информации.
«Я, честно говоря, не знал, правда это или нет, – сообщил Монтгомери. – Но Майкл Джексон сказал, что все правда, его менеджер и врач подтвердили. Сколько еще источников вам нужно? Затем была фотография. Кадр получился великолепный: парень лежал в камере. Тем не менее мы знали, чего они добивались, делясь с нами информацией. Они сказали, что хотят, чтобы мы использовали такие слова, как дурацкий и странный. Мы знали, что к выходу готовится „Captain EO”, и предположили, что он, наверное, пытался продвигать какой-то научно-фантастический образ. Вместе с тем история была отличной».
Имея договоренность с Enquirer, Фрэнк хотел разработать стратегию распространения истории в популярной прессе, но чтобы никто не знал о его причастности. Размещая информацию в журнале, Дилео не подвергал риску свой авторитет, поскольку мог легко отрицать, что имел к этому какое-либо отношение. Конечно, никто не поверит слову репортера из National Enquirer при наличии слова Фрэнка Дилео против. Однако другую, более авторитетную прессу развести будет сложнее. Поскольку СМИ знали, что на Майкла Джексона работал опытный пиарщик Норман Уинтер, последний не мог быть тем, кто будет продвигать странную байку в прессе. Фрэнку нужно было нанять журналиста со стороны.
Так случилось, что офис Дилео на Сансет-Стрип находился по соседству с офисом ведущего пиарщика в мире шоу-бизнеса Майкла Левайна. Фрэнк пригласил его к себе домой в Энсино и рассказал об идее, слегка приукрасив ее. Он хотел, чтобы пресса поверила не только в то, что Джексон спал в камере, но и в то, что они с Майклом сильно разошлись во мнениях относительно ее безопасности и что Фрэнк не хотел, чтобы он брал машину с собой в дорогу во время следующего тура. Майклу Левайну сказали, что, если он хочет представить историю средствам массовой информации, ему придется сделать это, не вступая в контакт с Джексоном – и не сообщая прессе о том, что он (Левайн) каким-либо образом причастен. Другими словами, задача заключалась в том, чтобы предать гласности одну из самых нелепых историй, когда-либо придуманных, и чтобы никто не знал, чьих рук это дело.
На следующий день в офис Левайна доставили конверт. У посыльного были строгие инструкции о том, что только сам пиарщик мог иметь доступ к его содержимому. Он открыл конверт и обнаружил один цветной слайд с изображением певца, лежащего в барокамере в уличной одежде, но без обуви. Не было ни сопроводительного письма, ни обратного адреса.
Пришло время Майклу Левайну приступить к работе. Он привел в Бротман известного голливудского фотографа, чтобы тот снял пустую барокамеру, поскольку для любой публикации могли понадобиться дополнительные изображения.
Один репортер вспоминал: «Мне позвонил Левайн и сказал: „Слушай, я не представляю Майкла Джексона. Я даже не знаком с ним. Но я был в доме Фрэнка Дилео и случайно услышал, что идет эта дикая вражда”. Затем я услышал историю о Майкле, спящем в барокамере, и о том, что он и Дилео ссорились. Примерно через три дня слухи распространились по всему городу».
Кусочки головоломки сошлись воедино. Фотография Майкла, лежащего в камере, попала на обложку National Enquirer 16 сентября 1986 года, как и планировалось. Большинство людей никогда не слышали о барокамере, поэтому было трудно понять, являлось ли фото постановочным. По правде говоря, пациенты и медицинский персонал, входящие в камеру, должны носить огнестойкую одежду из-за высокой концентрации кислорода, а не уличную одежду, как Майкл. А зачем снимать обувь?
С помощью Левайна новость о новом странном поступке Джексона быстро распространилась по всему миру, случился идеально организованный переворот в сфере связей с общественностью. Если цель артиста состояла в том, чтобы показаться нелепым… он, безусловно, добился своего. Историю о барокамере рассказали Associated Press и United Press International. Статьи появились в Time, Newsweek и практически во всех крупных газетах страны. Об этом говорили на радио и по телевидению. Внезапно слово «барокамера» стало звучать повсюду, люди сплетничали о сумасшедшем плане Майкла дожить до ста пятидесяти лет и о том, как он и его менеджер ссорились.
Когда Associated Press связались с Фрэнком Дилео, он подтвердил информацию. «Я сказал Майклу: „Проклятая машина слишком опасна. Вдруг что-то пойдет не так с кислородом?” Но он не слушает. У нас с ним разногласия. Майкл действительно верит, что камера очищает его тело – что поможет ему дожить до ста пятидесяти лет».
То же он говорил в интервью журналу Rolling Stone: «Майкл знает, что если я ему что-то говорю, то так оно и есть. Мне не нужно соглашаться с тем, с чем я соглашаться не хочу. Иными словами, я знаю, что в итоге в интервью все равно поднимется данная тема, потому и говорю о барокамере. Я на 100 % против. Я не хочу, чтобы она была здесь. Я заявил об этом открыто. Некоторые менеджеры не смогли бы вести такой разговор со своим артистом. Они были бы слишком напуганы. Джексон уважает мое мнение, но не всегда к нему прислушивается».
Когда Дилео общался с представителями Time, то добавил: «Иногда я не в силах его понять».
Даже пластический хирург Стивен Хоффлин вмешался и сказал, что пытался отговорить Джексона от этой «дурацкой затеи». Однако тот проигнорировал все опасения и освободил место для камеры в спальне.
Когда Джозеф услышал эту историю в теленовостях, то побежал в комнату Майкла, чтобы посмотреть, есть ли там барокамера. «Но я ничего не нашел, – вспоминал мужчина. – Так что подумал, что слухи не соответствуют действительности… либо камера уже в пути».
«Не думаю, что позволю Майклу иметь подобную вещь в доме», – добавила Кэтрин.
Семью, очевидно, не посвятили в шутку. «Джозеф всегда поддерживал сына, когда доходило до такого рода сплетен, – сказал его двадцатипятилетний друг Джек Ричардсон. – Он говорил: „Майкл не спит ни в какой камере. Не верьте тому, что вы слышите”».
«Я никогда не спрашивала его о барокамере, – поделилась Джанет. – Понятия не имею, о чем речь. В доме ее нет, иначе я была бы в курсе дела. Но, зная Майкла, если он делает что-то подобное, вероятно, из-за голоса».
«Тогда я понял, что Джексон любил выставлять себя в абсурдном и странном свете, – сказал Чарльз Монтгомери. – В ближайшие годы я напишу самое большое количество историй о певце в National Enquirer. Прежде чем запускать какую-то новость, я всегда проверял информацию у людей, близких к Майклу. Практически всегда мы сотрудничали с его лагерем. Майкл – один из умнейших артистов. Он знает, как прославить свое имя, знает все о PR, умеет управлять карьерой. Я думаю, Джексон великолепен».